Проблемы формирования правовой культуры транзитивного социума

Проблемы формирования правовой культуры транзитивного социума

Бородина  И.Н.

УДК 316.3 
ББК 60.561.4

В статье рассматриваются  проблемы формирования правовой культуры транзитивного социума. Автором  рассмотрены такие понятия, как  правовая культура, правовой нигилизм, коллективизм, индивидуализм; рас-смотрены процессы становления институтов правового государства в России в транзитивный период в условиях социальной аномии в рамках становящегося правосознания и правовой культуры. Автор представляет феномен правового нигилизма и аномии в качестве антипода демократической правовой культуры, раскрывая и ана-лизируя природу появления правового нигилизма в условиях транзитивного социума. Автор показывает, что преодоление правового нигилизма и аномии в условиях трансформирующейся России возможно через форми-рование нового правосознания и правовой культуры в процессе складывания институтов гражданского общества на основе «демократии участия».

Ключевые слова: общественная активность, правовая культура, правовой нигилизм, социальные трансформации.

Право демократического общества имеет статус системы регуляции и защиты свободного поведения людей средствами государственной (политической) власти, в то время как правовая культура есть то, чем располагает общество в правовой сфере; альтернативой категории правовой культуры выступает правовой нигилизм – это подсознательное отрицание значимости права, законов в социальной жизни и жизни конкретного индивида, что может обретать форму как отрицания и незнания законов, так и форму пренебрежения законом, сознательного нарушения закона.

Нигилизм есть отрицание, непризнание и неприятие ценностей, норм, идеалов; как отрицание правовых ценностей, норм, идеалов правовой нигилизм выступает в форме мироощущения и социального поведения.

В работах Якоби, Прудона, Ницше, Хайдеггера, Бакунина, Кропоткина упоминаются различные формы, виды и проявления религиозного, нравственного, политического, идеологического, наконец, правового нигилизма. Причем названные авторы увидели существенную в концептуальном смысле деталь: характерным признаком нигилизма является не объект отрицания (он может быть лишь определителем его конкретного вида), а интенсивность, категоричность и бескомпромиссность отрицания.

В нигилизме преобладает субъективное, чаще всего индивидуальное начало. Здесь выражается гипертрофированное, преувеличенное сомнение в известных ценностях и принципах. При этом, как правило, избираются наихудшие способы действия, граничащие с антиобщественным поведением, нарушением моральных и правовых норм. Правовой нигилизм сопровождается отсутствием позитивной программы, отсутствием ее четких границ, отсутствием реального смысла программы. Это проявление деструктивной позиции, возникшее в переходный период: именно тогда нигилизм выразился в требовании полной переоценки культурно-исторических традиций, общественных идеалов и ценностей, их переосмысления, отторжения. Размывалось чувство национального достоинства, возникало чувство национальной неполноценности. Ранее Россия была знакома с явлением анархизма. В 40–70-е года XIXвека в Западной Европе возник анархизм (греч. Anarhia– безволие), это проявление правового нигилизма. Анархистская программа М. Штирнера, П.Ж. Прудона, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина требовала уничтожения государственной власти, утверждения добровольных ассоциаций свободных индивидов и групп; средством достижения этих целей было «прямое действие», заключенное в различных формах насилия, вплоть до террора.

Как пишет А.С. Ахиезер [1, с. 24], «…в закрытом обществе личность лишь условие и средство достижения целей. В открытом обществе – самоценность, источник инноваций, новых целей… Традиционное общество догуманистично, тогда как открытое общество основано на гуманизме как ценности постоянной гуманизации общества». В постперестроечную эпоху социальный нигилизм достиг грандиозного размаха, проявив себя в неприятии обществом курса либеральных реформ, рыночных ценностей, в отторжении структур власти, в неприятии их лидеров, – в целом социальный нигилизм проявил себя в негативном отношении к переменам, чего бы ни касались эти перемены: сдвига власти и форм собственности, обозначившегося конституционного кризиса, модернизации общественных отношений и социальной структуры, формирования оверстратов. Что касается властвующей элиты – «политического класса», она проявила нигилистическую тенденцию, ускоряя социальную модернизацию, используя популистские методы, обвальную приватизацию, осуществив развал СССР.

Не имеющая четкой платформы  и четких границ программа правового  нигилизма выразилась в таких  тезисах как:

• право объявляется ненужной, ущербной формой регулирования социальных отношений;
• отрицается гуманистический смысл правовой нормы; несущественным объявляется статус правовой нормы как средства защиты личной независимости (гражданской, имущественной независимости в вопросах веры);
• получает распространение социальный и политический патернализм (лат. paternus– отцовский, отеческий), концепция взаимоотношений государства и граждан, в соответствии с которой государство обязано принимать на себя заботы о благе граждан.

О явлении правового нигилизма писал Р. Йеринг: «каждый призван и обязан подавлять «гидру произвола и беззакония», где только она осмеливается поднимать свою голову; каждый пользующийся благодеяниями права, должен поддерживать по мере сил могущество и авторитет закона, бороться за право в интересах общества. Правовой нигилизм, отрицая значимость права и закона в социальной жизни, выступает как разновидность социального нигилизма» [2, с. 14]. Правовой произвол, правовой нигилизм по природе своей воплощает в себе деструктивное, разрушительное отношение к праву, закону, правопорядку, антиправовые установки и стереотипы. Право и закон исключаются из сферы фундаментальных, универсальных понятий, сводится на нет потенциал права. В числе оснований правового произвола и нигилизма, произвола беззакония можно назвать отсутствие правового опыта, юридических знаний, незнание права. Россия в переходный период отошла от тоталитарных методов правления, однако обретенные права и свободы базировались на низком уровне правовой культуры, на пренебрежении к праву, на отрицании его ценностей и идеалов; «правовой нигилизм при востребованном праве оказался более заметным, чем при праве невостребованном» [2, с. 41].

Предпосылкой буржуазных проявлений правового нигилизма были распад Союза, дезинтеграция в системе социальных связей и отношений, конфронтация в системе «политического класса» на верхнем уровне пирамиды властвующей элиты, социальная напряженность, стабильная кризисная ситуация в экономике, региональный сепаратизм, нравственная нестабильность. В своей целостности правовой нигилизм и правовой произвол – это отражение деформации сознания; в следственно-прокурорской и судебной практике возможны ситуации наказания невинных и не наказания виновных, это также деформирует правовую культуру, порождает отрицание значимости права, отрицает возможность уважения права.

Катализатором правового  нигилизма является преступность, но верно и иное: преступность является следствием правового нигилизма; это  та ситуация, когда идет преднамеренное неприятие закона.

Одним из ярчайших проявлений правового нигилизма и произвола  является коррупция.

В переходный период в России получила большое распространение практика традиционных денежных форм коррупции, увеличилась ее экономическая составляющая. Коррупция стала носить более открытый характер; доход от коррупционных сделок возрос, а риск снизился. Эксперты утверждают, что видоизменение и рост коррупции определялись особенностями переходного периода: значительной долей теневой экономики, объемами перераспределения собственности, высокими налогами, запутанной налоговой системой, неоправданным вмешательством власти в экономику, обилием смешанных (частногосударственных) форм собственности, слабостью финансовой системы; эксперты считают, что в переходный период коррупция сыграла роль «смазки», облегчившей переход к новому экономическому укладу. Существуют и обстоятельства государственной службы, способствующие коррупции: низкая заработная плата чиновников, слабость социальных гарантий при отставке, правовая незащищенность; однако повышение зарплат само по себе не приведет к снижению уровня коррумпированности государственных служащих. Существует и практика покупки государственных должностей. Состояние законности в России транзитивного периода – наглядное подтверждение развитости явления правового нигилизма в России, подтверждение того, что преступность стимулирует правовой нигилизм и одновременно является его результатом.

Проявлением правового нигилизма  является такая форма деформации правосознания, как правовая анархия, массовость ситуаций, в которых индивиды не используют в качестве ориентира  своих поступков юридические  предписания и нормы, признавая  их достаточно условными, не исключая возможность выхода за границы конституционности. Возможна ситуация, когда в законодательстве содержатся исключающие друг друга, противоречивые юридические нормы; так возникает явление «запутанного законодательства» (к примеру, отдельными республиками, входящими в РФ, провозглашен приоритет законов этих республик над общероссийскими); даже сегодня Конституция РФ не содержит разграничения предметов законодательства и того, что является предметом создающихся указов, закон утрачивает статус безоговорочного приоритета, создается отношение коллизии (закон и указ). Принцип законности, статус которого безусловен, безоговорочен, неоспорим, приносится в жертву соображениям целесообразности, благоусмотрения (дискреционности), утилитарности, конъюнктуры, а это, в отличие от имеющего правовые пределы закона, пределов не имеет. В обиход вошли термины: «право сильного», «захватное», «явочное». Когда же идет искусственное приспособление закона к ситуации, теряется смысл механизма властвования в пределах права, разрушается приоритет права, формируется сопровождающее правовой нигилизм явление правового конформизма.

Ситуация осложнилась  в условиях, когда в России возникла президентская вертикаль управления, сосуществующая с Советами; очевидной  стала несовместимость представленных к исполнению структур власти, каждая из которых имела свои цели и методы; сформировалось и другое отношение  к законности и законопослушанию. Можно полагать, что к правовому  нигилизму приводит противоречие представительных учреждений и местной административной власти (так называемый «элитарный» правовой нигилизм); это противоречие говорит о дисбалансе власти, об асимметрии властных структур, о дефиците согласия, об отсутствии взаимодействия ветвей власти, конфронтационных тенденциях, что выступает как тормоз проводимых реформ.

Проявление отрицания  авторитета закона неизбежно там, где  нарушаются права человека (фундаментальное право на жизнь, на труд, на заработную плату, на нормальные условия жизни): бессилие права рождает его неприятие, отрицание статуса права как гаранта справедливости. Сегодня возможно утверждение, что гуманистический принцип не стал основополагающим в правовой культуре России.

Основанием и предпосылкой преодоления правового нигилизма  явится также продуманная в деталях  правовая реформа в России.

Реализация идеи и принципов  правовой государственности, принципов  становления правового общества предполагает необходимость демократического типа правовой культуры, ориентированного на уважение прав и свобод личности, исключение насилия как средства государственной политики и формы политической борьбы, гуманность, терпимость к инакомыслию, осознанное соблюдение законов.

Воспитанный в условиях права и демократии сохраняет приверженность праву и демократии и в ситуации политических и экономических кризисов.

Правовое государство  является той силой в демократическом обществе, которое способно гарантировать гражданам их права и свободы, защитить индивидуума от возможного произвола и беззакония со стороны тех или иных правительственных органов. В авторитарном государстве применение законов, проведение внутренней и внешней политики осуществляется, прежде всего в интересах тех политических группировок, которые в данный момент находятся у власти. В основу же деятельности демократического правового государства положен принцип конституционализма, – правовые нормы действуют в обществе независимо от смены партий и руководителей у власти, право является силой, независимой от политической конъюнктуры и изменений в соотношении общественных сил. Фундаментальные права и свободы гражданина – это базисные критерии в определении степени демократичности правового общества. Конституционно закрепленные за гражданами права и свободы являются важными ценностями демократии. При этом первостепенными в международном праве признаются политические права и свободы. В конце XVIIIвека Великая французская революция совершилась под лозунгом «Свобода, равенство, братство». В XXвеке этот лозунг получил свое воплощение во Всеобщей декларации прав человека, первая статья которой гласит: «Все люди рождаются свободными и равными в своих достоинствах и правах. Они наделены разумом и совестью, и должны поступать в отношении друг друга в духе братства» [3, Ст. 1].

В условиях построения правового государства важно определить и степень влияния личности на политико-правовое государство – какова она, в чем проявляется? При тоталитарном режиме общественно-политическая активность индивидов определялась их статусом во властной пирамиде, номенклатурным статусом. Общественный статус, включая и профессиональную принадлежность, был номенклатурно окрашен, соотнесен с пирамидой власти, определялся с позиции содержащихся в нем возможностей карьерного роста. Инициатива была возможна лишь в официально санкционированных формах; индивид мог проявлять общественную активность только как член коллектива, составлявшего первоэлемент советского общества. Индивид мог общественно полезно действовать только в составе коллектива.

Понятие коллективизма в  его противопоставлении индивидуализму в советской идеологической лексике имело свободный смысл. Коллективизм интерпретировался как забота о благе целого, высшая форма альтруизма, как приоритет интересов общества перед групповыми интересами, а индивидуализм – как социально обусловленная форма эгоизма. Эти этические абстракции имели мало общего с содержанием того, что считалось коллективизмом и индивидуализмом в реальном опыте советской жизни. Коллективизм как жизненная установка советского человека был безличностной формой социальной активности и самоутверждения индивидов. Соответственно и форма ответственности была коллективной; зависимость индивида от коллектива оказывалась конкретной и жесткой.

Советский коллективизм как  объективно предзаданный способ социального бытия индивидов следует отличать от различных форм коммунитаризма, представляющих собой добровольные объединения свободных личностей. Типовой активности индивида в рамках советского общественного строя был присущ специфический статус. Ее в строгом смысле слова нельзя назвать гражданской, ибо человек подключался к общим делам социума не как гражданин – автономный и в чем-то самоценный индивид, а как невычленяемая часть целого. Само слово «гражданин» в советской лексике имело специфический смысл. Люди, выключенные из общественной жизни в ее легальных формах, принуждались к тому, чтобы пользоваться обращением «гражданин» (гражданин начальник, граждане судьи и т.п.), поскольку, как считалось, они уже недостойны употреблять в этих целях слово «товарищ». В 70-х годах диссиденты выступали как граждане, каждый от своего собственного имени; когда они стали говорить о правах человека, о соблюдении законов, апеллировали к конституции, то их слова и действия полностью выпадали из советского менталитета и оставались непонятными, чуждыми подавляющему большинству населения. Чужеродным являлось само их мышление, рассматривавшее человека вне властной пирамиды, вне связи с коллективом и даже вне общественной пользы, а самого по себе, как автономную и самоценную единицу. Общественную активность советского человека возможно описать, ориентируясь на существовавшее в России тоталитарное представление о справедливости. Справедливость в ее советском исполнении (социалистическая справедливость) – особая и отнюдь не тривиальная тема. Интересует в ней только один аспект: связь представлений о справедливости с характером общественной активности индивидов. При описании советского общества в понятиях справедливости никогда не акцентировали внимания на соотношении двух аристотелевских видов (форм) справедливости. А между тем рассмотрение общества под этим углом зрения исключительно важно для понимания интересующего нас вопроса об общественной активности индивидов.