Особенности австрийской школы маржинализма

«Теория общественного хозяйства» Ф. фон Визера (1914) занимает в истории австрийской школы примерно такое же место, как «Основы политической экономии» Дж. С. Милля в истории английской классической политэкономии. Это «завершение системы», упорядочивание различных идей разных авторов, эклектическое стремление к компромиссам, максимальное расширение объекта исследования, иногда за счет меньшей глубины исследования (особенно по сравнению с менгеровскими «Основаниями»). Все достижения Визера идут по линии приближения абстрактного менгеровского анализа к хозяйственной практике. Так, именно из этих соображений Визер решительно отвергает аддитивный способ определения суммарной полезности данного запаса благ, когда каждая единица его имеет различную предельную полезность, и отстаивает мультипликативный способ, когда предельная полезность просто умножается на количество однородных благ. Далее, обращает на себя внимание детальная проработка соотношения между собственной предельной полезностью продукта и издержками по его производству (понимаемые как наибольшая полезность других благ, которые могли быть произведены с помощью данных средств производства). Визер доказывает, что в большинстве случаев эти величины достаточно близки и взаимозаменяемы, однако бывают случаи, когда резкое изменение наличного запаса благ или потребности в них может привести к их резкому расхождению. В этих случаях ценность определяется не издержками, а собственной предельной полезностью блага.

Наиболее существенным вкладом  Визера в экономическую теорию австрийской школы является его решение проблемы распределения доходов. Для того чтобы разрешить эту проблему, Визер создает теорию вменения. Менгер пытается определить вклад каждого из средств производства в конечный доход с помощью мысленного эксперимента: он оценивал, как уменьшится доход вследствие утраты данного производительного блага, когда другим комплементарным благам будет найдено иное применение. Визер считает данный прием искусственным и не соответствующим экономической практике (к тому же в этом случае суммарный доход, приходящийся на все факторы производства, будет меньше ценности продукта). Его решение, пожалуй, ближе к вальрасовскому: мы должны найти несколько родственных продуктов (т. е. производимых с помощью одних и тех же производительных благ), оцениваемых на рынке по предельной полезности, и построить систему уравнений ценности, в которой количество уравнений (продуктов) будет равняться количеству неизвестных факторов производства. Решая эту систему, наблюдатель теоретически (а производитель − практически) сможет определить сравнительную предельную производительность факторов производства.

Большое внимание Визер уделяет также разделению производительных благ на общие и специфические и различным правилам вменения в каждом из этих случаев: специфическому производительному благу доход вменяется по остаточному принципу.

Эта идея Визера получила дальнейшее развитие в современных теориях прав собственности, в которых понятие собственности на предприятие и, соответственно, права на остаточный доход связывается именно с правом распоряжаться специфическим средством производства.

Визер далек, как от оптимизма английских классиков, и прежде всего Смита, предполагавшего гармоническое согласование частных и общественных интересов с помощью «невидимой руки» свободной конкуренции, так и от безоговорочного осуждения частнособственнического эгоизма в социалистической и коммунистической литературе. Он подчеркивает, что частная собственность неразрывно связана с экономической деятельностью. Но частная собственность немыслима и без властных отношений, господства и подчинения. Собственность и власть концентрируются в руках хозяйственных лидеров, в которых легко можно узнать прообраз фигуры «предпринимателя» − основного персонажа знаменитой теории экономического развития И. Шумпетера, ученика Визера. Но экспансия частного капитала, естественно, выводит капиталистическое господство за пределы экономической целесообразности и влечет за собой нежелательные общественные противоречия.

 
Заключение 

Обмен производителен; он позволяет  наиболее полно удовлетворять человеческие потребности при наличных ресурсах. Цивилизация обязана своим многообразием  и целостностью, а торговля –  своей продуктивностью тому, что  субъективные миры индивидов, живущих  в цивилизованном мире, столь отличны  друг от друга. Хотя это и может  показаться парадоксом, разнообразие индивидуальных стремлений и намерений  гораздо более способствует удовлетворению потребностей, чем однообразие, единодушие и контроль. Парадоксальна и причина  этого, состоящая в том, что разнообразие дает людям возможность овладевать и распоряжаться большим объемом  информации. Только четкий анализ рыночного  процесса позволяет разрешить эти  кажущиеся парадоксы.

Повышение ценности – решающее обстоятельство для обмена и торговли – отличается от непосредственно  наблюдаемого увеличения физических объемов. К повышению ценности не приложимы законы, действующие в физическом мире, во всяком случае, в том виде, какой придается им в материалистических и механистических моделях. Ценность – это указание на способность предмета или какой-либо деятельности служить удовлетворению человеческих потребностей, она устанавливается в ходе обмена, и не иначе как взаимосогласованием индивидуальных предельных норм замещения (или эквивалентности) различных товаров и услуг. Ценность не есть атрибут или физическое свойство, присущее вещам независимо от их взаимосвязей с людьми, она есть всего лишь определенный аспект этих связей, вынуждающий нас при принятии тех или иных решений об использовании вещей учитывать возможности лучшего использования этих вещей другими. Повышение ценности происходит только благодаря существованию человеческих целей и намерений и имеет смысл только применительно к ним. Экономическая ценность показывает, в какой (все время меняющейся) степени различные вещи способны удовлетворять определенной шкале целей – той или иной из множества разрозненных, индивидуальных. Отсюда и вытекает теория предельной полезности.

Австрийская школа маржинализма в значительной мере отличается от других течений маржинализма. Подводя  итоги, можно сформулировать следующие  основные особенности австрийской  школы:

а) Больший акцент по сравнению  с другими школами маржинализма на субъективизме и психологизме.

б) Больший акцент на сфере  потребления и большее пренебрежение  сферой производства по сравнению с  другими школами маржинализма.

в) Следование «принципу исходной категории», характерному для классической политической экономии.

г) Понимание экономической  науки как науки, исследующей  причинно-следственные, а не функциональные связи.

д) Качественный характер экономического анализа. При этом представители австрийской школы маржинализма отрицательно относились к использованию графических и алгебраических методов анализа.

е) Трактовка экономических  феноменов как результатов спонтанных процессов (это характерно для К. Менгера).

ж) Отказ от трактовки рыночного  хозяйства как равновесной системы.

Австрийская школа маржинализма (К. Менгер, Ф. фон Визер, О. фон Бем-Баверк)

Карл Менгер. Главным элементом в методологическом инструментарии Менгера является микроэкономический анализ. Он позволил, с одной стороны, противопоставить учению «классиков» об экономических отношениях между классами анализ экономических отношений и показателей на уровне отдельного хозяйствующего субъекта (по терминологии Менгера — «хозяйство Робинзона»), но с другой — увлечься положением о том, что якобы выявить и решить экономические проблемы возможно, рассматривая их только на уровне индивида, на микроуровне с учетом феномена собственности и обусловленного относительной редкостью благ человеческого эгоизма.

В работе «Основания политической экономии» Менгер переходит к теоретическим положениям политической экономии, в том числе к таким, как «ценность», «обмен», «товар», «деньги» и другие. Он разработал теорию стоимости (ценности), определяемую предельной полезностью. Ценность экономических благ выявляется человеком в процессе удовлетворения потребностей, т.е. тогда, когда он сознает зависимость от их наличия в своем распоряжении. Соответственно не имеют для человека никакой ценности, в том числе потребительной, только неэкономические блага.

Кроме того, он поясняет, что «ценность не есть нечто присущее благам, не свойство их, но, наоборот, лишь то значение, которое мы прежде всего придаем удовлетворению наших потребностей...». Чтобы подтвердить такого рода суждение, Менгер приводит пример оазиса, где вода из источника, покрывающая все потребности людей в ней, не имеет ценности и, наоборот — вода приобретает для жителей оазиса ценность, когда внезапно поступление воды из источника сократится настолько, что распоряжение определенным количеством воды станет необходимым условием для удовлетворения конкретной потребности жителей оазиса.

«Ценность — это суждение, которое хозяйствующие люди имеют о значении находящихся в их распоряжении благ для поддержания их жизни и их благосостояния, и поэтому вне их сознания не существует».

По мнению Менгера, «затраты труда и его количества или других благ на производство того блага, о ценности которого идет речь, не находятся в необходимой и непосредственной связи с величиной ценности». Менгер использует «доказательство», обращаясь к примеру о ценности бриллианта и давая комментарий, суть которого такова: величина ценности этого минерала не зависит от того, нашли ли его «случайно» или он «добыт из месторождений путем затраты тысячи рабочих дней», так как определяющим моментом «при обсуждении его ценности» считается то количество «услуг», которого можно лишиться, не будь его в нашем распоряжении.

Фактически по данной теории австрийской  школы, получившей название «теории вменения», предполагается, что доля стоимости (ценности) блага «первого порядка» вменяется благам «последующих порядков», использованным при его изготовлении. При всех условиях ценность благ высшего порядка определяется предполагаемой ценностью благ низшего порядка, на производство которых они предназначаются или предположительно предназначаются людьми.

Блага высшего порядка рассматриваются  Менгером в качестве неизбежной предпосылки производства благ. Причем к их числу он предлагает относить не только совокупность сырых материалов, труд, используемые участки земли, машины, инструменты и пр., но и «пользование капиталом и деятельность предпринимателя».

Менгер считает ошибочным ставить в вину социальному строю возникающую якобы «возможность... отнимать у рабочих часть продукта труда». Он пишет, что труд представляет собой только один элемент производственного процесса, который «является не в большей степени экономическим благом, чем элементы производства». Поэтому, по его мнению, владельцы капитала и земли живут не за счет рабочих, а «за счет пользования землей и капиталом, которое для индивида и общества имеет ценность так же точно, как и труд».

Менгер подвергает серьезной критике и теорию заработной платы классиков, по которой цена простого труда тяготеет к минимуму, но она при этом должна «прокормить» рабочего и его семью. По его мнению, такой подход неправомерен, поскольку идея о заработной плате как источнике «для поддержания жизни» будет всегда приводить к увеличению числа работников и снижению цены труда до прежнего (минимального) уровня. Поэтому во избежание регулирования цены простого труда по принципу минимума средств существования им рекомендуется сведение более высокой цены остальных видов труда на затрату капитала, на ренту с таланта и т.д.

Сущность обмена сведена преимущественно  к индивидуальному акту партнеров, результат которого якобы обоюдовыгоден, но не эквивалентен.

По его словам, всякий экономический  обмен благ для обменивающихся индивидов  означает присоединение к их имуществу  нового имущественного объекта, и поэтому  обмен можно сравнить в хозяйственном  смысле с продуктивностью промышленной и сельскохозяйственной деятельности. Вместе с тем обмен — это  не только выгода, но и экономическая  жертва, вызванная меновой операцией, отнимающей «часть экономической пользы, которую можно извлечь из существующего менового отношения», что нередко делает невозможной реализацию там, где она была бы еще мыслима.

Все, кто способствует обмену, т.е. экономическим меновым операциям  являются такими же производителями, как  земледельцы и фабриканты, ибо  цель всякого хозяйства состоит  не в физическом увеличении количества благ, а в возможно более полном удовлетворении человеческих потребностей.

Фридрих фон Визер. Был учеником Менгера. Развивал теорию ценности в своих работах «О происхождении и основных законах экономической ценности» (1884), «Естественная ценность» (1899), «Теория общественного хозяйства»(1914). Он ввел в научный оборот такие термины, как «предельная полезность», «законы Госсена», «вменение».

Визером была разработана теория альтернативных издержек, предполагающая альтернативные способы использования ресурсов.

Ойген фон Бем-Баверк.  Также был учеником Менгера, продолжил развитие маржиналистской теории в книгах «Капитал и прибыль» (1884), «Позитивная теория капитала» (1889), «Основы теории ценности хозяйственных благ» (1886).

Он исследовал не только индивидуальный обмен, но и целостный рынок. Рассмотрел проблему распределения как проблему установления цен на факторы производства. Важное место в его работах  занимает «теория ожидания», центральной идеей которой является возникновение прибыли (процента) на капитал. В связи с продолжительностью времени производительные средства превращаются в продукт, возникает разница в ценах этих средств и продукта, в которой скрывается прибыль на капитал.

Карл Менгер (нем. Carl Menger; 23 февраля 1840, Нёй-Сандец, Австрийская империя (ныне Новы-Сонч, Польша) — 27 февраля 1921, Вена, Австрия) — австрийский экономист, основатель австрийской школы.

Карл Менгер учился в Венском университете и пражском университете Каролинум; защитил докторскую диссертацию в Ягеллонском университете в Кракове. В 1876-78 годах являлся наставником наследника австрийского престола кронпринца Рудольфа, впоследствии покончившего жизнь самоубийством (сопровождал его в путешествиях по Европе, включивших посещение Англии, Шотландии, Ирландии, Франции и Германии). По записным книжкам потенциального монарха удалось восстановить курс лекций по политической экономии, который ему прочёл Менгер — оказалось, что содержание курса отвечало концепциям классической школы; о предельной полезности австрийский учёный даже не упоминал.