Совпадение количественных параметров «теневой» экономики
в России и в странах Латинской Америки
не случайно: в облике российской экономики
все явственнее проступают черты, характерные
для так называемой латиноамериканской
модели. Последняя предполагает наличие
одного (например, связанного с природными
богатствами) мощного источника валютных
поступлений и формирование из причастных
к данному источнику людей узкого слоя
сверхбогатой элиты, служащей опорой власти
и срастающейся с ней, при удержании основной
массы населения в состоянии малой обеспеченности.
Результатом этого и является особая роль
«теневой» экономики, причем в ее «серой»
и «черной» окрасах.
Использование терминов
«серое» и «черное» сопряжено
с тем, что абсолютного разделения
«света» и «тени» в экономике
нет: существует единый хозяйственный процесс
с «теневой» составляющей. При этом важно
учесть следующее ключевое обстоятельство:
в разряд «теневиков» переходят не только
сугубо криминальные элементы (их, по разным
оценкам, от 5 до 25%), но и нормальные предприниматели,
задушенные налогами, замученные постоянной
сменой «правил экономической игры». Ставить
ли тех и других «на одну доску» или их
следует принципиально различать?
Если исходить из
того, что «теневая» экономика
— это такой уклад экономических
отношений, который складывается в обществе вопреки
законам, правовым нормам, формальным
правилам хозяйственной жизни (т.е. находится
вне рамок правового поля), следует признать:
она качественно разнородна. В этом контексте
возможны различные критерии разграничения
ее элементов. По характеру связи с производством
следует различать ту составляющую «теневой
экономики», которая участвует в производстве
товаров и услуг, и ту, через которую осуществляется
лишь перераспределение созданного вне
ее продукта. Неоднородны и рассматриваемые
здесь субъекты «теневой» экономики, их
движущие интересы. Соответствующие типажи,
определяемые особенностями сфер функционирования,
используемых методов и форм «теневой»
деятельности, образуют своего рода пирамиду.
На ее вершине — сугубо
криминальные элементы: торговцы наркотиками
и оружием, рэкетиры, бандиты-грабители,
наемные убийцы, сутенеры и прочие носители
пороков современного общества; сюда можно
отнести и «классически» коррумпированных
представителей органов власти и управления
(берущих крупные взятки, торгующих государственными
должностями и интересами). Эти элементы
формируют своеобразную надстройку «теневой»
экономики, составляющую, как уже отмечалось,
5—25% всей «пирамиды» и обладающую значительными
ресурсами, силой и влиянием.
Среднюю часть «пирамиды» образуют
«теневики»-хозяйственники. К ним надлежит
причислить предпринимателей, коммерсантов,
финансистов, банкиров, промышленников
и аграриев, мелких и средних бизнесменов
(в том числе «челноков» — так сказать,
организаторов-собственников дела, в каком-то
смысле «цеховиков»). Эти люди — мотор
экономической деятельности, причем не
только нелегальной. В перспективе они
способны выступить в качестве основы
среднего класса нормальной рыночной
экономики, и вот почему. Во-первых, они
вынуждены уходить «в тень» главным образом
лишь потому, что издержки их деятельности
при существующих правилах и законах экономической
игры превышают соответствующие выгоды
и доходы. Во-вторых, они не без оснований
полагают, что избранная модель реформирования
нуждается в изменениях, в перенацеливании
на обеспечение интересов отечественных
производителей и потребителей (при этом
они не приемлют и возврата к монополии
государственной собственности и к административно-распределительной
системе). Именно рассматриваемая средняя
группа формирует, следовательно, ту движущую
социальную силу, которая выступает и
против возврата назад, и против продолжения
радикально-либерального реформационного
курса. Это и есть «третья сила», призванная
стать одной из опор «иного пути».
Третья группа, воплощающая
как бы подножие «пирамиды», представлена
наемными работниками, причем
и физического, и умственного
(интеллектуального) труда; к ним
могут примыкать мелкие и средние
государственные служащие, в доходах
которых, по имеющимся оценкам,
сегодня до 60% составляют взятки. Для этой
категории лиц нерегистрируемая деятельность
является вторичной (неформальной) занятостью.
В силу разного рода обстоятельств (правовых
и экономических) эти занятия выводятся
из-под действия закона «в тень». Таким
образом, речь идет о потенциальных союзниках
«теневиков» второй группы (союзниках
«третьей силы»).
Конечно, деление субъектов
«теневой» экономики на три
группы в определенной мере
условно и небесспорно (эти
группы не отгорожены друг
от друга «китайской стеной» и в
той или иной степени пересекаются), но
провести его необходимо, ибо, во-первых,
речь идет приблизительно о 30 млн. человек
экономически активного населения страны,
производящих не менее 50% ВВП. Во-вторых,
у субъектов выделенных групп наряду с
общими интересами (заключающимися в получении
дополнительных доходов за пределами
правового поля) есть интересы специфические.
Определяющим интересом «теневиков»-хозяйственников
(в союзе с субъектами третьей группы)
является легальное превращение в средний
класс — основу стабильности государства
и общества.
2.2 Средний
класс и реформационная альтернатива
Начавшиеся во второй
половине 80-х годов в СССР «перестроечные»
процессы резко актуализировали
проблемы формирования среднего
класса как важнейшей социальной базы прогрессивных перемен.
Парадокс, однако, состоит в том, что советский
«прототип» этого класса, во многом как
раз и инициировавший рыночные преобразования,
не только не обрел должных экономических
и политических свобод, но и был «подстрелен
на взлете». Прежде всего были ликвидированы
источники, благодаря которым в обществе
мог бы конституироваться многочисленный
класс собственников. Во-первых, постсоветское
государство обесценило денежные вклады
населения, общая сумма которых в то время
равнялась почти половине национального
дохода страны. Во-вторых, тем же государством
была заблокирована существовавшая для
большинства граждан возможность за несколько
лет накопить денежные суммы, достаточные
для официально разрешенного их производственного
и иного общественно-полезного инвестирования:
в нынешней экономической ситуации среднестатистическая
российская семья до 80% своих доходов тратит
на питание. В-третьих, жесткий фискальный
прессинг сдерживает развитие малого
и среднего бизнеса в промышленности и
сельском хозяйстве страны. В-четвертых,
сегодня трудно надеяться и на сколько-нибудь
значительный прирост высококвалифицированных
рабочих наукоемких производств: с 1993
г. страна откатилась на 70-е место в мире
по производительности труда. Что касается
такого источника «рекрутирования» среднего
класса, как научно-техническая интеллигенция,
то, по подсчетам ученых, если нынешние
тенденции деградации наукоемкого сектора
сохранятся, к 2013 г. специалисты высокой
квалификации практически исчезнут как
социальная группа (мировой опыт подсказывает,
что это может стать наиболее серьезным
ресурсным ограничением экономического
роста в стране).13
Очевидно, что все
эти процессы в решающей мере
вытекали из принятого реформационного
курса. По сути он нацеливался
исключительно на реализацию
интересов «олигархии», персонифицирующей
крупный капитал, специфически
«сросшийся» с властными структурами общества и именно
благодаря этому «сращиванию» (а вовсе
не вследствие использования преимуществ
интеграционного взаимодействия хозяйствующих
субъектов и достижения его «синергических
эффектов», развертывания стратегического
планирования и иных форм цивилизованного
корпоративного управления) извлекающий
сверхдоходы, которые, как известно, интенсивно
переливаются за рубеж. Именно «под олигархов»
изначально создавались «правила экономистов»,
в том числе чековая приватизация, залоговые
аукционы и толлинговые схемы, выпускались
ценные бумаги типа ГКО. Все это привело
к захвату «приближенными к политверхам»
финансовым промышленными корпорациями
общенациональных сырьевых источников,
рычагов распределения госбюджетных средств
и т.п. Поэтому нынешнюю установку на «равноудаленность
олигархов от власти» можно только приветствовать.
Однако ее реализации самой по себе явно
недостач в контексте вышесказанного
концептуальная основа новой реформационной
стратегии до включать и «идеологию средних».
Первая составляющая альтернативы — выводящее
значительную часть предпринимателей
из «тени» изменение общих условий хозяйствования,
включая смену приватизационной модели
и формирование стимулирующего экономического
механизма вместе с проведением новой
социальной политики, направленной на
стабилизации благосостояния основной
массы населения. Вторая составляющая
— подготовка особых концепций и программы
государственной политики в отношении
«теневой» экономики.
3. Концепция «высветления»
теневой экономики и среднего класса как ее субъекта
Эта разработка
требует учета следующих двух
обстоятельств и ответов на
два сопряженных с ними вопроса.
Во-первых, как уже
отмечалось, в отряд «теневиков»
переходят не только криминальные,
но и обыкновенные отечественные
предприниматели. Позволительно ли отождествлять
тех и других, или подход государства должен
быть дифференцированным?
Во-вторых, в «теневой»
экономике увязли огромные капиталы.
По экспертным оценкам, «в чулках»
у населения России находится
до 70 млрд. долл. (это примерно два сегодняшних бюджета),
а за границу за годы реформы незаконно
вывезены сотни миллиардов долларов, вместе
с тем только «челноками» в последние
годы импортировалось товаров на сумму,
равную объему ежегодного нефтяного экспорта
страны.14 И это в условиях разразившегося
кризиса капиталовложений, когда инвестиционная
деятельность неуклонно приближается
к точке полного затухания!
Отвечая на поставленные
вопросы, приходится, прежде всего,
констатировать: в государственных
властных структурах, общественных организациях и научных учреждениях
до сих пор доминируют два явно ущербных
подхода к решению проблем «теневой» экономики.
Первый — радикально-либеральный, реализуемый
с конца 1991— начала 1992 г. и связанный с
целевыми установками на сверхвысокие
темпы первоначального накопления капитала.
Печальные итоги воплощения данного подхода
налицо: отмеченные выше критические масштабы
«теневой» составляющей отечественной
экономики и образование мощных финансово-производственных
кланов, проникающих в высшие эшелоны
госвласти, с одной стороны, подавление
нормальной предпринимательской деятельности,
прежде всего малого и среднего бизнеса,
— с другой. Не случайно некоторые политики
призывают «провести полную легализацию
всей «теневой» экономики и начать жизнь
с чистого листа». Вряд ли такие веяния
получат общественную поддержку, в том
числе со стороны «теневиков»-хозяйственников,
испытавших все «прелести» сотрудничества
с организованными преступными сообществами
и желающих «начать жизнь с чистого листа»
без угрозы быть застреленными, снова
подвергаться налетам рэкетиров, и т.п.
Второй —репрессивный
— подход возник как своеобразная
реакция на социальные негативы
вышеописанного либерального. Он
предполагает: расширение и усиление
соответствующих подразделений
МВД, ФСБ, налоговой инспекции, налоговой
полиции и Минфина России; улучшение взаимодействия
спецслужб в рассматриваемом отношении,
формирование системы тотального контроля
и доносительства; общее резкое ужесточение
законодательства, направленного против
«теневой» экономики, усиление мер наказания.
В качестве одной из попыток реализации
репрессивного подхода можно рассматривать
принятие Федерального закона «О государственном
контроле за соответствием крупных расходов
на потребление фактически получаемым
физическими лицами доходам» (№ 116-ФЗ от
20 июля 1998 г.).
Идея названного
акта, казалось бы, естественна и
«прозрачна»: коль скоро государству
не удается зарегистрировать
доходы граждан, следует поставить
под контроль их расходы и
подобным путем, во-первых, выявить действительные доходные параметры
состоятельных групп населения, во-вторых,
принудить их обнаружить источник сокрытых
средств, в-третьих, собрать недоплаченные
налоги. Однако для достоверного прогнозирования
последствий подобных правовых акций
необходимо вернуться к причинам разбухания
«теневой» части экономики. Их много, но
главные, стоит повторить, замыкаются
на сложившиеся общие условия хозяйствования.
Последние подавляют отечественное производство,
вынуждают предпринимателей укрывать
доходы от неподъемных налогов и выводить
капитал из производства в финансовую
сферу и за границу, криминализируют общество.
Не только богатый мировой опыт (в том
числе примеры латиноамериканских стран),
но и практика отечественных преобразований
свидетельствуют: «теневая» экономика
есть реакция хозяйствующих субъектов
и граждан на систему, которая ставит их
в положение жертв правового и экономического
беспредела.
Реализация рассматриваемого
законодательного акта лишь ужесточит
эту систему: под нее попадут,
прежде всего, мелкие и средние предприниматели,
а также те трудящиеся, которым удалось
получить некие денежные средства сверх
мизерных окладов; другими словами, «под
прицел» будет поставлен становящийся
средний класс России. Становясь фактором
поощрения тотального доносительства,
правовой документ не дает никаких гарантий
утечки соответствующей информации от
чиновников к уголовникам.
Поскольку в законопроекте
упор сделан на преследование
людей, а не на устранение
условий, препятствующих превращению
«теневой» деятельности в легальную, экономические результаты
его принятия могут оказаться во многом
противоположными декларируемым: в расширения
налоговой базы — ее сужение, вместо подавления
криминальных тенденций усиление.
Вряд ли более
благоприятными, думается, окажутся и социальные результаты использования
преимущественно репрессивных методов.
Проводя этот курс, власти столкнутся
с сопротивлением не только «теневиков-хозяйственников»,
ставших жертвой губительных для производства
вил игры, но и значительной части рабочих,
которым «теневая» экономика помогает
своевременно получать заработную плату
и избегать безработицы. Поддержка же
подобных мер со стороны сравнительно
слабых ныне групп рядовых бюджетников,
пенсионеров, работников предприятий,
как представляется, не позволит создать
оптимального баланса сил в государстве.
Уровень поддержки населением властей
при использовании последними комплекса
репрессивных мер оценивается экспертами
как «относительно низкий», а уровень
сопротивления властям — как «относительно
высокий».
Преимущественно репрессивный
подход к «теневой» экономике
имеет шанс на поддержку абсолютного
большинства населения лишь в
отношении сугубо криминальных
элементов: торговцев наркотиками
и оружием, рэкетиров, наемных
убийц), в один ряд с которыми
можно вить глубоко коррумпированные группы
чиновников, формирующих, как уже отмечалось,
своеобразную надстройку «теневой» экономики
и составляющих значительно меньшую часть
ее пирамиды.
Разрабатывая концептуальную
основу альтернативной двум охарактеризованным выше подходам линии государства в отношении
«теневой» экономики, следует иметь в
виду три обстоятельства. Во-первых, возврат
к монополии государственной собственности
и к административно-распределительной
системе уже исключен. Во-вторых, необходима
смена модели реформирования экономики
в целом, причем во главу угла новой реформационной
стратегии должны быть поставлены интересы
отечественных производителей и потребителей.
В-третьих, для осуществления этой смены
предстоит привести в действие все заинтересованные
силы, включая и те, что прочно находятся
«в тени».