Экономический рост в россии: тенденции и перспективы

Вместе с тем, в процессе выработки и осуществления реформ, которые способствовали бы преодолению  затухающей динамики восстановительного процесса и активизации прогрессивных  структурных сдвигов, наметилась явная  пробуксовка. Продвижение в реализации Стратегической программы 2000 г. было налицо, однако темпами гораздо более  низкими, чем в предыдущий период.

Важные, хотя и компромиссные, решения были приняты в 2002-2003 гг. в области земельного, трудового  и пенсионного законодательства.

Неоднозначно складывается ситуация в области налоговой  реформы. Снижение налогов не привело  к снижению эффективной ставки, но привело к сближению этой ставки с номинальной. Естественно, при новой системе для определенной части добросовестных налогоплательщиков произошло облегчение налогового бремени, однако значительная часть производителей, ранее уклонявшаяся от уплаты налогов, реального облегчения не почувствовала. Это вызывает недовольство бизнеса, подталкивающего власти к дальнейшему снижению налогов как предпосылке повышения темпов роста.

Существует и ряд негативных моментов в реализации институциональных  и тактических задач стимулирования экономического роста. Обозначилось торможение по направлениям, имеющим принципиальное значение для стратегических перспектив инвестиционной и предпринимательской  деятельности, среди которых реформа  естественных монополий (особенно газовой  отрасли и электроэнергетики), реформа  отраслей социального сектора, реформирование бюджетных расходов, реформирование банковского сектора, а также  военная реформа. Без активного  преобразования в этих секторах экономический  рост останется неустойчивым и вряд ли будет сопровождаться серьезными структурными реформами.

С тактической точки зрения остается весьма острой проблема принятия властью решений, понятных предпринимателям (инвесторам) и признаваемых ими  справедливыми, не требующими специальных  объяснений и обоснования. Начиная  с 2000 г. практически все действия властей были понятны бизнес-сообществу и принимались им. Однако в конце 2002 г. было предпринято действие, создающее опасный прецедент с точки зрения репутации страны. Состоявшийся в декабре аукцион по продаже принадлежащего государству контрольного пакета акций «Славнефти» вызвал вопросы относительно серьезности намерений власти быть «равноудаленной» от большого бизнеса, обеспечивать равные условия и прозрачные процедуры принятия хозяйственно-политических решений. Проблема здесь не в том, справедливой ли была цена, по которой нефтяная компания была куплена «Сибнефтью», и даже не в том, какую сумму потерял федеральный бюджет из-за отстранения от аукциона некоторых крупных участников. Главная проблема состоит в том, что общественное мнение (и особенно мнение предпринимателей) признало результаты состоявшейся сделки несправедливыми. Тем самым был нанесен урон деловой репутации современной России. Пока еще рано говорить, в какой мере это событие повлияет на поведение иностранных инвесторов, однако, несомненно, оно не добавит им энтузиазма.

Пробуксовка реформ в сочетании  с низкими темпами экономического роста стала причиной обострения полемики по вопросам экономического роста, начавшейся в последние месяцы 2003 г. уже внутри самого правительства  и в рамках правительственной  логики институциональных реформ. Подводя итоги истекшего года и президентства В. Путина, руководства Минэкономразвития России выступило с серией заявлений о недостаточно глубокой либерализации российской экономики, включая сохранение высокого уровня налоговой нагрузки (порядка 35% ВВП), медленного и неэффективного дерегулирования (снижения административных барьеров), непринятия специальных мер по привлечению иностранных инвестиций (в частности, законодательства об особый экономических зонах), торможения реформирования естественных монополий и т.п. Именно в этом виделся источник замедления темпов роста, недоиспользования преимуществ, полученных Россией от политической стабилизации.

Главным оппонентом Минэкономразвития  выступил Минфин, фактически поддержанный Министерством налогов и сборов. Естественно, финансовые ведомства  выступили за более консервативный подход к институциональным и  налоговым реформам. В частности, было предложено на один-два года снизить  темп изменения налогового законодательства, не идти на

стимулирование инвестиционной активности через специальные льготы (прежде всего СЭЗ/ОЭЗ), крайне осторожно  относиться к дальнейшей либерализации  валютного режима и любым решениям, напоминающим налоговую амнистию (например, Минфин возражал против отмены контроля за доходами при вложении средств в жилье), и т.п. Словом, речь шла о фиксации на некоторое время сложившихся «правил игры» для того, чтобы и бизнес, и государство адаптировались к новой системе.

Тезис о некотором спаде  в осуществлении институциональных  реформ является справедливым, хотя из него нельзя делать столь однозначные  выводы о влиянии такого замедления на темпы экономического роста. Как  было показано выше, возникающие проблемы имеют гораздо более сложную  природу.