Экономическая мысль Древней Греции

Радищев, исследуя кризисные  явления и отмечая их отрицательные  последствия, обратил внимание и  на положительный экономический  эффект: производители осваивают  новые производства, появляются новые  ремесла и художества, новые товары, возникают новые направления  товаропотоков, устанавливаются новые производственные связи.

Это рассуждение Радищева имеет большой теоретический  интерес, так как в эпоху феодально-крепостнического строя в России господствовали натуральные  отношения, и для анализа закономерностей  товарных отношений не было достаточных  условий. Это тем более делает ему честь, то проблемы возможности  и неизбежности кризисов привлекут  внимание экономистов Западной Европы только в первой половине XIX в.

О деньгах

Оригинальные суждения Радищева по вопросам теории денег и денежного  обращения явились большим вкладом  в развитие политической экономии и  не имели аналогов в современной  ему западноевропейской экономической литературе.

Радищев разделял точку зрения А. Смита, что деньги устраняют неудобства меновой торговли, выступая как средство обращения, но он не отказывался от того, что деньги являются выразителем  всякого богатства, всякого «стяжания». Он указывал: «Великия в меновом торгу затруднения побудили мыслить о знаках всякое богатство и всякое имущество представляющих. Изобретены деньги. Злато и сребро яко драго-ценнейшия по совершенству своему металлы ... преображены стали в знаки, всякое стяжание представляющие». Свою позицию, что деньги олицетворяют богатство, являясь его абстрактным воплощением, он обосновывал неоднократно: «Деньги надо рассматривать как знак все представляющий».

Радищев рассматривал золото и серебро как товары, но обладающие преимуществом перед другими  товарами, потому что «...в общем  соглашении они всякий товар представляют и на них всякий товар менять можно». Драгоценность золота и серебра  он объяснял их свойствами, редкостью и трудностью добывания.

Он кратко, но точно показал  изменение психологии общества в  связи с превращением золота в  деньги. Изменяется характер производства: на смену натуральному хозяйству, предназначенному для удовлетворения материальных потребностей самих производителей, приходит товарное, появляется неограниченная возможность накопления и жажда богатства. «Мертвые по себе сокровища в природном их виде» золото и серебро стали носителями богатства. И тогда «возгорелась в сердце человеческом ненасытная сия и мерзительная страсть к богатствам, которая яко пламень все пожирающий, усиливается, получая пищу». Поражает не только научный подход, данный ученым, но и точная нравственная оценка порядочного человека.

Установив способность денег  выполнять различные роли в экономических  отношениях, Радищев вплотную подошел  к пониманию их сущности. Он определял  деньги как «посредство, приводящее все в обращение», так как они  суть «мерило всех вещей в торгу  обращающихся». Для него, следовательно, деньги выступают не только и не столько как символ богатства, сколько  они играют роль всеобщего эквивалента. Анализируя кредитные отношения, Радищев  обнаружил возникающую при этом особенную роль денег, отличную от той, - которую они выполняют при товарообменных операциях.

Не остались вне поля зрения Радищева и денежные отношения между  странами. Он обращал внимание на то, что при оплате товаров могут  приниматься любые деньги любой  страны, но сравнивать их между собой  следует только «по истинному  весу». Радищев объясняет, что в  международной торговле значение имеет  только вес и качество денежного  металла, от чего зависит и их курс. «Если в одном месте кусок  круглой серебра стоит то же, что  и в другом, то курс, говорят, равен. Но если в одном месте он стоит  больше, в другом меньше, то курс неравен. Но кусок серебра существа того дела не переменяет: например, 1 фунт серебра  и в России и в Голландии  имеет тот же вес, хотя под разными названиями».

Таким образом, Радищев, по существу, раскрыл различные функции, выполняемые  деньгами.

Достижением Радищева является установление зависимости между  скоростью обращения денег и  их количеством, необходимым для  обращения. Он отметил: «Положим, что  если каждый рубль пройдет в год  через трои рук, или сказать такое другими словами, представит три разные вещи (если вникнем, то найдем что нередко один рубль 10, 20, 30 и более вещей представляют), то обращение годовое составит 600 млн. руб.», хотя в обращении находилось только 200 млн. рублей. Из этого он делает вывод о необходимости ускорения движения денег на основе развития товарного производства: чем больше потребителей удовлетворяется за счет покупаемых товаров, тем меньше для этого требуется денег.

Наибольший вклад в  развитие теории денег был сделан Радищевым при анализе бумажных денег. Впервые в истории мировой  науки было дано четкое определение  сущности бумажных денег как представителей золота и серебра и показаны их принципиальные отличия. Он указывал: «Фундаментальная ныне в свете монета есть серебряная или золотая; бумаги есть монета сократительная, медная - раздробительная, та и другая суть марки. Следственно, что все торговые исчисления и  обороты долженствует располагать  по цене се­ребра и золота». Таким  образом, бумажные деньги, будучи лишь представителями золота, своей ценности не имеют.

Радищев прозорливо замечал, что золото и серебро представляют собой «произведения земные, как  и другие металлы, а драгоценнее потому, что их меньше», «цена» же бумажных денег есть та, которая «узаконена ... правительством, печатью своею обеспечивающее надежность знаков, имущество представляющих». Выпуск бумажных денег (ассигнаций) в России начался в соответствии с Манифестом, подписанным Екатериной II, с 1769 г. Первоначально размер выпуска ассигнаций был определен в 1 млн. руб., соответствуя количеству обращавшихся медных монет и свободно размениваясь на них. Но в 1779г. эмиссия ассигнаций достигла 40 млн. руб., а в 1786г. «монаршим словом» было заверено, что выпуск бумажных денег не превысит 100 млн. руб.

Наблюдая за происходящими  процессами в денежном обращении  России, Радищев сопоставил их с  тем, что произошло во Франции  в результате деятельности Джона  Ло. Он обращал внимание на то, что  чрезмерный выпуск бумажных денег - это  «мнимое богатство». Просуществовав «одно мгновение, оно повергло часть  государства французского в нищету». Так и в России- «первые ассигнации были представление ходячей монеты, а нынешния излишни», - указывал он. Усиленный выпуск бумажных денег для покрытия военных расходов «произвел дороговизну» и «потрясения» в хозяйстве. Радищев обращал внимание на то, что выпуск бумажных денег «не для истинного пособия земледелию и рукоделиям», а для увеличения доходов правительства приведет к тому, что «скроются металлы драгоценные».

Губительное воздействие  инфляции на народное хозяйство прослеживалось Радищевым по нескольким направлениям:«Прилив денег бумажных - зло; поток плотины разорвавшейся покроет все торговое обращение; земледелие и рукоделие будет томиться и число монеты бумажной возрастет до того, что цена ее будет меньше, нежели лист бумаги на нее упот­ребляемой. Тогда настанет час гибели, час нежданного банкротства, и тот, кто сегодня считал капитал свой миллионами, тот будет нищ». Это было серьезное предупреждение правительству: не «делание монеты» сверх необходимого для обращения количества, а рост производства в промышленности и земледелии является истинным источником государственного дохода.

Рассуждения Радищева представляли приближение к разработке теории денег. По существу, это был первый в истории мировой экономической  науки достаточно глубокий и всесторонний анализ денег и денежного обращения.

Основу кредитных отношений  равно, как и товарных, полагал  Радищев, составляет частная собственность  с вытекающими из нее правами  владения, распоряжения, присвоения и  отчуждения. По его мнению, не следует  стеснять свободу в употреблении собственности, в чем бы эта собственность  ни выражалась, в вещах или деньгах.

Кредит (заем) он определял  как взаимоотношение между собственниками, один из которых является постоянным собственником, а другой- временным: «один дает другому что-либо цену имеющее и такое, которое от употребления истребляется с тем условием, чтобы возвратить ему подобное в качестве и количестве». Радищев распространил это положение на деньги, считая, что «подобно всякой другой собственности их можно менять или продать, можно подарить, можно дать в заем».

Исходя из объектов кредита, Радищев различал заем «настоящий»  и «ненастоящий». «Настоящий» заем бывает деньгами или обязательствами  равного с деньгами достоинства, а «ненастоящий» заем «бывает  вещами, которые истребляются употреблением». При этом тот, кто занимает, становится хозяином занятого до тех пор, пока не наступает срок возврата.

При господстве натуральных  отношений заем, как правило, осуществлялся  «вещами», т.е. в натуральной форме. Договор займа включал не только срок, качество возвращаемых вещей, но и их количество. Естественно, считалось, что возвращаемый заем должен быть больше полученного. Разница получила название «лихвы». Радищев определяет ее как «то— что за занятое заемщик платить обязался». Заем мог быть и «благотворным», т. е. безвозмездным.

Рассматривая проблему кредита, Радищев ставил «важный вопрос о  лихве», стремясь дать экономическое  обоснование справедливости платы  за заем, совершаемый в любой фор­ме. Это было тем более необходимо, что денежные займы становились все более частым явлением, а современники Радищева и он сам весьма неодобрительно относились к рос­товщичеству. Полагая денежный заем «настоящим», он согласен с тем, что собственник денег также имеет право на «лихву» и разъясняет, что «лихва деньгами называется процент».

Рассматривая деньги как  один из объектов собственности, Радищев  считал несостоятельным утверждение  о том, что получение процента противоречит требованиям морали, указывая на риск, связанный с отдачей денег  в заем. Более того, он считал, что  получение процента «само по себе справедливо и не зазорно», подобно  доходу от собственности на землю, на фабрику, на торговый капитал.

Определив процент как  «цену денег», Радищев распространял  на него право договаривающихся сторон, как это делается в любой товарной сделке, устанавливать «цену переходящей  из рук в руки собственности», т. е. деньгам.

Радищев отрицательно относился  к государственному регулированию  величины процента. Еще при Елизавете  Петровне был установлен «указный»  максимальный уровень процента- 6% годовых. «Конечно бы лучше было, если бы деньги были дешевы и проценты низки. Но не закон может назначить им цену, где чего много, там то и дешево». Уровень процента определяется самим денежным рынком, соответствием спроса и предложения на денежный капитал, что хорошо понимал Радищев. Он применял к России общие теоретические суждения о сущности процента и экономических законах, определяющих его уровень, хотя в стране кредитная система была еще крайне слабо развита, денежный рынок только формировался, преобладало ростовщичество.

Итак, Радищев теоретически исследовал проблемы цены и ценности товаров, прибыли, металлических и  бумажных денег, денежного обращения, кредита и процента и дал их ори­гинальную трактовку. Его теория денег представляет особый интерес как одна из ступеней развития экономической науки. По оригинальности и всесторонней разработке теория денег    Радищева превосходит учение о деньгах и русских, и западных экономистов XVIII в., включая и Адама Смита.        Оригинальные положения в произведениях Радищева мы встре­чаем по вопросам теории денег, кредита и налогов. Он первый из русских и глубже западноевропейских экономистов исследовал бумажно-денежное обращение.

Антикрепостническая направленность экономического учения Радищева ярко проявилась также в критике налоговой  системы и политики самодержавия2. Он восстал против порядка, при котором налоги, будучи единственным источником государственных доходов, тяжелым бременем падали на народные массы, в то время как господствующий класс был освобожден от обложения. Вся система налогообложения, по его мнению, должна строиться в интересах “народной груды” (народных масс) на принципах равенства. Те налоги, которые “возлагают прямо” (прямые), должны строиться в соответствии с доходами и имуществом плательщиков, дифференцирование по губерниям, уездам, по лицам. Это было, в сущности, осуждение характерного для феодализма подушного налога (налога с личности) и замена его обложением по доходу и имуществу, буржуазно-демократическим по своей природе. В от­ношении косвенных налогов (они “возлагаются нечувствительным образом”) Радищев стоял за низкое обложение предметов первой необходимости (соли) и предлагал установить высокие налоговые ставки на предметы роскоши. Это было самое прогрессивное учение о налоговой системе для того времени.”

Крупный оригинальный мыслитель, А. Н. Радищев был самым выдающимся русским экономистом XVIII столетия.

5. Эволюция кейнсианства.

В современной западной экономической  литературе и в практике государственного регулирования экономики сохраняет  определенное влияние кейнсианское направление, хотя его сторонники оттеснены  на второстепенные позиции и критика  в их адрес не прекращается. До середины 70-х годов в большинстве развитых стран кейнсианство составляло теоретическую  основу государственного регулирования  экономики. Дж. Кейнс разработал макроэкономическую теорию эффективного спроса, составившую основу его теории государственного регулирования. Считая одной из важнейших задач такого регулирования экономики достижение "полной занятости", он концентрировал внимание на образовании и движении национального дохода, рассматривая все экономические процессы сквозь призму реализации, обеспечения эффективного спроса. Многие теоретические положения Дж. Кейнса были восприняты многочисленными последователями, претерпели определенную эволюцию и используются до сего времени.

 Современное кейнсианство  не является чем-то единым. В  нем выделяется течение ортодоксальных  кейнсианцев, считающих себя главными хранителями концепции Дж. Кейнса. Этот вариант разрабатывался такими известными экономистами, как Э. Хансен, Дж. Хикс, С. Харрис, П. Самуэльсоном и др. Непосредственным воплощением кейнсианской ортодоксии явилась прежде всего инвестиционная теория цикла, составившая основу антициклического ре­гулирования экономики, ориентирующая на гибкое использование доходов и расходов бюджета в связи с изменением конъюнктуры, налоговой системы, выплат по социальному страхованию и др. Ортодоксальное кейнсианство включилось также в решение проблемы экономической динамики. В дальнейшем кейнсианская ортодоксия пошла по пути интеграции с неоклассической теорией, в результате чего появился неоклассический синтез Пола Самуэльсона, сформировавшего модель смешанной экономики. Новая концепция базировалась на соединении кейнсианства с традиционными положениями неоклассицизма. Этот ортодоксальный вариант включил, с одной стороны, инструментарий кейнсианской теории с бюджетными, налоговыми, финансово-кредитными методами государственного регулирования экономики, а с другой — ориентировал на более строгий учет и широкое использование рыночных условий (конкуренция, динамика цен и др.). В неоклассическом синтезе ортодоксальное кейнсианство во многом теряло своё лицо, поскольку низводилось до частного случая неоклассической теории, которая в свою очередь рассматривалась в качестве общей основы функционирования экономической системы, включая оптимальное распределение ресурсов, рыночное саморегулирование, распределение доходов. Как утверждал П. Самуэльсон, "с одной стороны, надо проводить политику кредитно-денежной экспансии, способствующей развитию капитала вглубь и значительным масштабам капиталовложения; с другой стороны, тенденция к возникновению инфляционного разрыва в результате такого увеличения инвестиционных расходов должна быть нейтрализована при помощи жёсткой фискальной политики, предусматривающей достаточно высокие налоговые ставки (и достаточно низкие правительственные расходы). Это должно привести к такому сокращению доходов, оставшихся у населения (после уплаты налогов), чтобы заставить его сократить потребление и, таким образом, освободить средства для инвестиций не вызывая при этом инфляции".*