Голландская болезнь в России

Именно это произошло и в СССР, только в более крупных, поистине драматических масштабах. Да и последствия оказались куда трагичнее. Правительство Горбачева середины 1980х гг., не сумев вскрыть основной корень зла, начинает осуществлять хаотические экономические мероприятия (политика «ускорения» за счет формирования и без того раздутой тяжелой промышленности; «антиалкогольная кампания», которая окончательно подрывает платежный баланс страны; не решительность и метания при переходе к рыночным отношениям). Через несколько  лет СССР прекращает свое существование.

Разделение экономики на секторы наблюдается в России с 1992 г. Россия второй  «приступ»  «голландской болезни» пережила в период с 1992 года по 1998 год. В то время как М.Ф. Монтес и В.В.Попов настаивают на том, что данные события происходили гораздо позже, приблизительно с 1996 года по 1998 год, в пользу первой версии свидетельствуют статистические данные за данный период. При сокращении на 56% продукции промышленности за 1991-1998 годах (снятие протекционистских барьеров происходило поэтапно, поэтому свертывание российской обрабатывающей промышленности растянулось на несколько лет) выпуск продукции машиностроения и металлообработки снизился на 64%; лесной, деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной – на 66%; производство стройматериалов – на 70%; выпуск легкой промышленности – на 89%; выпуск пищевой промышленности – на 47%. Самый большой спад в выпуске продукции вышеописанных отраслях произошел в 1994 году, при этом продукция нефтедобывающей промышленности за указанный период снизилась гораздо меньше, чем продукция в других отраслях – на 32%, а продукция газовой промышленности – на 15%. В результате высвободились дополнительные ресурсы углеводородов для наращивания их экспорта.

Время дефолта (1998 год) характеризуется временным ослаблением действия эффекта Гронингена на экономику благодаря многократной девальвации рубля, спровоцированной падением цен на нефть и валютно-финансовым кризисом. Вскоре вслед за кризисом начался рост цен на энергоносители, что, по мнению одних аналитиков, являлось свидетельством нового витка в развитии «голландской болезни», в то время как другие усматривали лишь первые признаки обострения. По словам Е. Гайдара, в некоторой степени именно благодаря дефолту 1998 года удалось отдалить момент резкого и опасного укрепление реального курса российской валюты: «Нам безумно повезло, что мы вошли в период высоких цен с предельно низким реальным курсом рубля, соответственно, у нас был большой задел его постепенного роста после краха 1998года. Тем не менее, если высокие цены на нефть продержатся еще год, два, три, четыре, эта «подушка» неизбежно исчезнет, мы получим $30-40 за баррель, то, честно говоря, я не вижу, как в этой ситуации мы сможем избежать серьезнейших проблем с резким и опасным укреплением реального курса рубля».

 

 В 2005-2006 годах наблюдалось резкое ухудшение качества экономического роста на фоне ускоренного роста валового продукта (на 6-6,3%). Вклад обрабатывающего сектора в промышленность сократился на 16%, вклад машиностроительных производств в прирост промышленного производства снизился почти в 8,5 раз в период с 2005 года по 2006 год. В настоящий момент (то есть, начиная с 2006 года и до 2010 года включительно) развитие эффекта Гронингена продолжается, хотя здесь стоит отметить, что последний мировой финансовый кризис вместе с падением цен на нефть несколько ослабило давление эффекта на экономику (по примеру с дефолтом 1998 года). Тем не менее, споры о том, как следует называть происходящее в российской экономике явление, является ли оно «голландской болезнью» или нет, продолжаются. Одновременно с этим параллельно проведению  анализа текущей ситуации продолжается поиск путей избавления от зависимости от природных ресурсов

 Первый и действительно  массовый эффект рыночных реформ  – это появление миллионов  «челноков». Люди мгновенно осознали, что производить невыгодно, а  выгодно продавать импорт, так  как в России внутренние цены  значительно выше средних по  причине завышенного курса рубля. В России нет товаров (за исключением  сырья) дешевле, чем заграницей, и  это свидетельствует о неравных  конкурентных условиях отечественных  производителей. Это подтверждают  и статистические данные: процент  наукоемкой и готовой продукции  в экспорте постоянно уменьшается (кроме отрасли вооружения), а  доля импорта в розничном товарообороте  растет темпы роста промышленного  производства в стране кратно  ниже роста импорта. Относительно  высокие темпы роста последних  лет были достигнуты во многом  за счет роста доходов от  сырьевого сектора, сдерживания  цен естественных монополий и  крупных заказов от них . Г

В настоящее время РФ играет в мировой экономике роль экспортера сырья и импортера как потребительских, так и инвестиционных товаров.

Репрезентативным признаком сырьевого характера национальной экономики служит доля сырьевых товаров в экспорте страны. Если из нее вывозится главным образом природное сырье, экономика, очевидно не в состоянии конкурировать с зарубежными экономиками в создании продукции и услуг потребительского и инвестиционного назначения. Основная доля российского экспорта приходится на экспорт углеводородного сырья и продуктов его переработки, и в последние годы сырьевая специализация России в мировом хозяйстве неуклонно усиливалась. Так экспорт углеводородов увеличился с 1998 г. По 2006 год в 6,3 раза при этом отношение сырьевого экспорта к ВВП увеличилось с10,0% до 19,3 %. Удельный вес всех основных видов топливно-энергетических ресурсов в общем объеме экспорта товаров составил в 2007 г. 62,7%. При этом в натуральном выражении экспорт нефти за 1999-2006 гг. вырос менее чем вдвое. Таким образом, главной причиной огромного притока в российскую экономику «нефтедолларов» в последние годы стал многократный рост дефлятированных цен на нефть. Увеличение доли углеводородов в экспорте товаров из России происходит не только по причине растущих мировых цен, но и за счет роста физических объемов поставок, в ущерб потребностям российской экономики в продукции нефтегазового комплекса. Таким образом, экспертно-сырьевая направленность российской экономики усиливалась[11].

С 1999 г. реальный курс рубля по отношению к корзине основных мировых валют вырос на 90% [12], что в большой степени объясняется ростом мировых цен на нефть и увеличением производства и экспорта российской нефти.. В результате существенного укрепления национальной валюты к 2008 г. Индекс реального курса доллара США к российскому рублю достиг 34% по отношению к первому кварталу 1994 г., что означает относительное удорожание продукции отечественных производителей по сравнению с продукцией иностранных конкурентов почти в 3 раза.

Таким образом, в России налицо все предпосылки для развития «голландской болезни». Имеются подтверждения негативного влияния укрепления курса российского рубля на экономику России. Так, обращает на себя внимание тесная положительная взаимосвязь индекса реального валютного курса доллара США к российскому рублю и доли экспорта в ВВП России. Импорт товаров практически не связан с изменением реального валютного курса и варьируется в диапазоне 15-19% от ВВП[13].

Другим свидетельством негативного влияния укрепления рубля служит наличие существенной статистической связи между реальным ВВП и индексом реального валютного курса рубля. Согласно полученным оценкам, укрепление реального валютного курса рубля оказывает негативное влияние на динамику реального ВВП с лагом на 3-4 квартала[14].

 В России наблюдаются  типичные симптомы ресурсного  проклятия: ограничивается свобода  слова, усиливаются авторитарные  тенденции, снижается уровень образования  и квалификации трудовых ресурсов, сохраняется массовая коррупция [23]. Так, по рейтингу компании Transparency International, в 2009 г. Россия заняла 146-е место из 180 по восприятию коррупции[2].

Тем не менее, специалисты считают, что в России «голландская болезнь» проявляется в мягкой форме – в виде отставания роста обрабатывающих производств от роста ВВП. Негативные тенденции проявляются в общих закономерностях не настолько сильно, чтобы соответствовать классической модели «голландской болезни». Одна из причин тому – малый объем не сырьевых производственных отраслей. На долю отстающего сектора приходится лишь 11% ВВП. Поэтому влияние стагнации в этих секторах на общий экономический рост ограничено. Кроме того, этот сегмент экономики остается незначительным с точки зрения экспорта и не участвует в конкуренции на международных рынках. Так, отмечается, что экспорт товаров народного потребления и продукции high-tech составляет лишь 12% от общего объема экспорта[18]. Это значит, что ослабление конкурентоспособности этих отраслей мало скажется на общей картине экономического роста.

 

 

2.2 Экономическая политика в условиях«голландской болезни»

В условиях зависимости страны от нефти и сильного платежного баланса правительство должно учитывать связанные с ними риски и не провоцировать укрепление рубля и инфляцию. Здесь также возможны три стратегии: первая предполагает полное использование доходов от нефти и газа; вторая предусматривает некое «бюджетное правило», четко определяющее долю нефтегазовых доходов, которую бюджет сможет тратить; третья — полное сбережение текущих доходов от нефти6. В настоящее время в разных странах используют все три стратегии: первой придерживается Венесуэла, второй — Россия, третьей — Норвегия. Дефициты бюджетов этих стран в 2012 г. хорошо иллюстрируют различие в подходах: по данным МВФ, в Венесуэле ожидают дефицит бюджета в размере 7% ВВП, бюджет России практически сбалансирован, а в Норвегии предположительно будет профицит 13% ВВП. Большинство стран придерживаются второй стратегии, не всегда оформляя это строгим бюджетным правилом и вводя более гибкие текущие ограничения на использование доходов от сырьевых ресурсов.

В России практика законодательного оформления бюджетного правила применяется с 2004 г. после закрепления в Бюджетном кодексе РФ цены отсечения как ориентира для направления доходов на расходы и сбережения в Стабилизационном фонде. Тогда ограничения касались только доходов от экспортных пошлин и НДПИ на нефть. Сначала цена отсечения составляла 20 долл./барр., с 2006 г. — 27 долл./барр. В 2008 г. было принято правило «нефтегазового трансферта» в размере 3,7% ВВП, которое вводилось с 2011 г. и в долгосрочной перспективе определяло ограничение на расходование средств, при этом был установлен переходный период. В 2008 г. сумма израсходованных доходов от нефти и газа составила 6,1% ВВП. К до¬ходам бюджета от нефти и газа относились доходы от НДПИ в части нефти и газа, экспортные пошлины на нефть, газ и нефтепродукты. При введении нефтегазового трансферта расчетным ориентиром выступала цена на нефть 50 долл./барр. Это правило было отменено в 2009 г. из-за кризиса.

Новое правило введено с 2013 г. Оно устанавливает «базовую цену на нефть», которая определяется, как скользящая средняя за последние пять лет с ежегодным увеличением расчетного периода на 1 год до достижения 10-летнего периода. В отличие от предыдущих вариантов бюджетного правила, в новом варианте нормативная величина Резервного фонда уменьшается с 10 до 7% ВВП. При этом после его наполнения дополнительные нефтегазовые доходы не полностью направляются в ФНБ, а разделяются: 50% идет в ФНБ, 50% — в бюджет на развитие инфраструктуры. По прогнозу Минфина России, Резервный фонд в 2018 г. достигнет отметки 7% ВВП. В 2013 г. при планировании бюджета базовая цена на нефть составила 91 долл./барр. Если бы бюджетное правило предполагало переход к базовой цене на нефть с 2013 г. на основании скользящей средней за последние 10 лет, то ее значение составило бы в 2013 г. 70 долл./барр. Прогнозируемое значение базовой цены на нефть представлено в таблице 2.2

Таблица  2.2

 

Основные показатели прогноза социально-экономического развития, положенные в основу оценки параметров бюджетной системы

Российской Федерации (долл./барр.)

 

Показатель	2013	2014	2015	2016	2017	2018	2019	2020
Цена на нефть	97	101	104	108	112	113	114	116
Базовая цена на нефть в соответствии с действующим бюджетным правилом	91	92	93	94	96	97	99	105
На основе 10- летней средней	70	77	84	89	94	98	100	105
В размере 80 долл./ барр.(постоя. ценах)	80	81,4	82,9	84,6	86,3	88,1	89,8	91,6

 

 

При определении базовой цены необходимо также учитывать риски сбалансированности бюджета при снижении цен на нефть до 80 и 60 долл./барр. (в 2009 г. цена на нефть составила 61 долл./барр.). При снижении цены до 80 долл./барр. дефицит федерального бюджета увеличится более чем на 3% ВВП, и Россия будет вынуждена выйти на рынки заимствований. Поэтому для базовой цены уровень 80 долл./барр. должен быть целевым. Это обеспечит необходимый запас прочности при увеличении дефицита бюджета в случае ценовых шоков на мировых рынках нефти. Тогда базовая цена будет увеличиваться только на величину инфляции в США (см. табл. 2).

Таким образом, в 2000-е годы быстрорастущие нефтегазовые доходы направлялись на расходы и накопление в резервных фондах по разным правилам и, несмотря на их совершенствование и более четкое формулирование, каждое новое правило оказывалось мягче и, по сути, означало отступление под напором растущих доходов и потребностей правительства финансировать бюджетные расходы. Хорошей иллюстрацией усиления зависимости бюджета от сырьевых доходов и смягчения бюджетных правил служит введенный в Бюджетном кодексе РФ показатель «ненефтегазового дефицита», то есть дефицита, покрываемого нефтегазовыми доходами и заимствованиями. Его величина выросла с 1,8% ВВП в 2004 г. до 13,7% ВВП в 2009 г. и сейчас составляет 10,4% ВВП (см. рисунок 2.1).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 2.1 Ненефтегазовый дефицит (% ВВП)

Несмотря на попытки сдерживать экспансию государственных расходов в условиях роста нефтегазовых доходов, правительство наращивало расходы. По меркам развитых стран и даже стран БРИК, они росли беспрецедентными темпами: с 2000 по 2012 г. расходы федерального правительства выросли в 12,5 раза в номинальном выражении и в 3,6 раза — в реальном (см. рисунок 2.2).

Рис. 2.2 Прирост расходов федерального бюджета (в %)

 

Рост количества денег в экономике намного превышал объем, который она могла освоить. За весь период 2000—2012 гг., несмотря на формирование резервных фондов, количество денег в экономике никогда не уменьшалось, то есть тезис об их изъятии из нее неверен. В 2000-е годы денежная масса росла ежегодно более чем на 30%, а в 2006—2007 гг. — более чем на 40%. После двух кризисных лет, когда ее рост составил 0,8 и 17,7% (то есть даже в эти годы количество денег в экономике не снизилось благодаря расходам из Резервного фонда), в 2010 г. он снова превысил 30%, а в 2011—2012 гг. находился в диапазоне 12—22%. Это существенно больше темпов прироста ВВП, и даже если бы российская экономика росла на 6—7% в год, то прирост денег все равно оставался бы избыточным.

 Один из главных  выводов заключается в том, что  в условиях сильного платежного  баланса Центральный банк РФ  должен или укреплять рубль, или  смириться с инфляцией. Только  у правительства РФ есть мощный  инструмент, позволяющий не допустить  укрепления национальной валюты  и сдержать инфляцию: формирование  резервных фондов становится  основой сохранения стабильности  макроэкономических показателей  и обеспечения инвестиционной  привлекательности российской экономики.