Тема. Глобализация и модернизация
Содержание
Введение
1. Переходный период
2. Модернизация
3. Глобализация
4. "Догоняющеe" развитие
в условиях постиндустриализма и глобализации
Список использованной литературы
Введение
В начале третьего тысячелетия мир
столкнулся с явлением, которое можно
условно назвать отсутствием
парадигмы. Речь идет об отсутствии «прорывных»
идей, способных и вывести человечество
на новый уровень внутрисистемного
если мы продолжаем рассматривать мир
как системную целостность равновесия,
и решить те параметрические проблемы,
которые мы получили в наследство от века
двадцатого демографический «взрыв» в
переходных обществах, занятость, деградация
среды обитания, нарастание хаотических
тенденций в поведении международной
системы и т.п.
Социальный прогноз развития человечества,
таким образом, должен включать в
себя четкую систему критериев, позволяющих
на трех основных «срезах»/уровнях
– международном, региональном и
национальном – управлять факторами
анархии и порядка, сделать поведение
мировой системы относительно предсказуемым
и не подрывающим достигнутой
ею целостности. Мы имеем дело с несколькими
обстоятельствами, которые объективно
мешают достигнуть обозначенных выше
целей, т.е. устойчивости и поступательности
мирового развития. Контурно обозначим
их.
1. Социальная структура обществ
большинства стран пока не
готова положительно реагировать
на импульсы модернизации, генерируемые
научно-технической революцией и
явлениями, производными от нее.
Результатом подобной неподготовленности
являются «цивилизационные разломы»
и «межцивилизационные конфликты».
2. Система международных институтов,
сформировавшаяся после Второй
мировой войны, не способна
реагировать на новые вызовы,
которые затрагивают сами основы
внутринационального и мирового
устройства. До сих пор среди
мировых элит отсутствует ясность
в понимании преобразования этих
институтов либо тотального отказа
от «изживших» себя инструментов
и механизмов и замены их
волей США, явно не справляющихся
с управлением мировыми процессами.
Нерешенность данной проблемы
имеет следствием волнообразное
нарастание таких серьезных явлений,
как фактический демонтаж режима
нераспространения ядерного оружия,
ядерных материалов и «опасных»
технологий, а также угрожающее
разрастание локальных и региональных
конфликтов.
3. Кризис парадигмы современного
обществознания делает гипотетическим
планирование национального, регионального
и мирового развития, тогда как
появление «прорывных» направлений
в данной области, по-видимому,
потребует серьезной ревизии
ныне господствующих представлений
и поведенческих моделей, прежде
всего в странах «золотого
миллиарда». Преобразовательный потенциал
науки может дать кумулятивный
эффект нового, инновационного качества
при выполнении двух предварительных
условий: 1) отказа от господствующих
идеологических концепций, «постмарксизма»,
«постлиберализма» и т.п.; 2) активное развитие
горизонтальных кооперационных связей
между учеными различных стран на независимой
от политической власти основе. Подобная
кооперация тем более необходима, что
целые континенты выпадают из алгоритма
развития техногенной цивилизации. Управление
мировыми процессами должно в качестве
первого и главного предварительного
условия предполагать прогрессирующее
снижение социальной напряженности в
переходных обществах, которая обрела
уже явные признаки миропараметрической
проблемы.
4. Увеличение преобразовательного
потенциала науки неотделимо
от повышения интеллектуальных
качеств политических элит, культурно-образовательные
качества которых не позволяют
последним адекватно реагировать
на новые проблемы, частично порожденные
распадом биполярного мира (Ирак).
Усиление влияния науки на
политику касается не в последнюю
очередь разработки новых концепций
безопасности, учитывающих ограничения
новых тенденций в распространении
ядерных технологий.
5. Повышение интеллектуальной вооруженности
политического класса позволит
ввести категории «нравственность»
и «ответственность» в качестве
основополагающих принципов политической
деятельности.
6. Понимание взаимной зависимости
даст возможность более действенно
решать такие параметрические
проблемы, как распределение ресурсов
Земли, перегрев атмосферы, ограничения
во имя устойчивого развития
для всех и каждого.
Распад биполярного мира ничуть
не ослабил объективную заинтересованность
переходных обществ, жители которых, по
разным оценкам, составляют от 3/4 до 5/6
мирового народонаселения, в продолжении
модернизационных процессов. Однако с
конца 80-х годов парадигма модернизации
в понимании элит этих обществ
значительно изменилась.
1. Переходный
период
Современный мир находится
в ситуации, которую можно уподобить
состоянию средневековой Европы
при ее переходе в современность.
Сходство состоит в том, что люди
и там, и здесь оказались в
радикально меняющемся мире. С позиций
сегодняшнего дня можно указать
направленность изменений Европы позднего
Средневековья и признать их неизбежными.
Но средневековый человек был растерян
перед безвозвратно уходящим прошлым,
разрушаемым настоящим и неясным будущим.
Люди действительно похожи сейчас и не
только в нашей стране, как поначалу казалось,
но и в мире, на человека Средневековья,
который попал в обстоятельства коренной
социальной трансформации. Он еще не знал
ее направленности, ибо переход к чему-то
определенному мог не произойти. Он оказался
в разрушенном обществе и мог думать, что
ему так всегда придется жить. Он мог мечтать
о том, чтобы вернуться назад, и он мог
предполагать, что "так жить нельзя"
и что общество придет в новое, приемлемое
или даже лучшее состояние. Попытка вжиться
в мир средневекового человека в период
перехода к Новому времени, осуществленная
многими исследователями, приводила их
к сопереживанию людям, которым приходилось
видеть прежде всего трагические разрушения.
При ретроспективном анализе выясняется
также, что судьба современного Запада
вовсе не была гарантирована Европе. Источники
того времени показывают, что, хотя переход
из одного состояния в другое не был мгновенным,
он был слишком радикальным, переворачивал
мышление, ценности, убеждения, менял картину
мира девитализировал ее, делал ее механической,
а людей атомарными. Это был великий переход,
он сформировал Запад в его современном
виде и открыл новый путь для человечества.
Но повсюду этот путь сопровождался жертвами.
Средневековых людей подстерегало множество
опасностей и соблазнов. В блестящем исследовании
начал западной модернизации Л. М. Косырева
писала: "Известно, что в любую переходную
эпоху рядом с конструктивным началом
всегда существует разрушительное нигилистическое.
Таковыми мировоззрениями в XVI XVII вв. (даже
на столь позднем этапе. В.Ф.) являлись,
например, скептицизм и аристипповский
гедонизм (с его "все дозволено", "лови
миг наслаждения"). Последний был помехой
на пути конструирования нового типа субъективности,
ибо формировал "плывущее" фрагментарное
сознание, безответственность, был принципиально
чужд идеалу последовательности и твердости,
выдвигавшемуся реформационными учениями.
Аристипповский гедонизм XVI XVII вв. дал
мало конструктивного, отвергая "старую"
деятельность "по привычке", жизнь
в привычном русле, он также санкционировал
жизнь "по течению", но уже подчиненную
не диктату внешних социальных требований
и "приличий", а прихотям собственных
эгоистических желаний человека"1.
Таким образом, эволюция Запада
в направлении к современности
была результатом стечения обстоятельств,
последовательного воздействия
Ренессанса, Реформации и Просвещения,
победы их принципов, которая могла и не
состояться. Этот опыт учит нас ни о чем
не говорить как о неизбежном и относиться
к будущему как содержащему множество
вариантов развития.
- Модернизация
В настоящее время универсальные
формы легитимации модернизации
отсутствуют. Рационально-научная легитимация
модернизации состояла в том, чтобы
воспринять некоторые образцы развития
в качестве норм, моделей развития.
"Догнать" можно было только в
том случае, если модель развития, его
образец были известны. Модернизационные
теории это теории развития на основе
смены идентичности.
Процесс модернизации можно
рассматривать как процесс создания
институтов и отношений, ценностей
и норм, который требует предваряющего
изменения идентичности людей модернизирующегося
общества и завершается сменой их
идентичности. Подобная цель прямо
и явно ставится в модернизационных
теориях, а результат такого рода
особенно хорошо просматривается при
изучении персональной модернизации.
Постановка задачи смены идентичности
в модернизационных теориях это
требование самоотождествления в тех
новых рамках, которые соответствовали
бы или, по крайней мере, не противоречили
западным ценностям и социальным
установлениям, которые предполагают,
что китаец и русский в своих
оценках и действиях руководствуются
теми же нормами, что и американец.
Модернизационные теории не являются
единственными, объясняющими социальные
трансформации. Пик их популярности
пришелся на 60-е гг. ХХ в. период деколонизации,
когда казалось, что прежние колониальные
страны Азии, Африки и Латинской
Америки, обретя свободу, смогут самостоятельно
развиться по западному пути. Однако
эти прогнозы не оправдались: несмотря
на деколонизацию, модернизационные процессы
проходили в форме вестернизации,
заимствования поверхностных слоев
западной потребительской культуры,
объем разрушений традиционного
и прежнего колониального порядка
превосходил объем созидания
нового. Тогда на смену модернизационным
идеям в теории и в практике
пришли социалистические, ориентировавшие
постколониальные народы на социалистическое
развитие с опорой на опыт СССР. Наряду
с ними и после них получили
популярность постмодернизационные теории,
объясняющие социальные трансформации.
Казалось, модернизационные теории ушли
в прошлое. Но они были реанимированы
в странах бывшего коммунистического
блока, где вновь была провозглашена
"догоняющая" модель модернизации.
Одной из главных трудностей ее реализации
явилась неясность того, какой
стадии развития Запада пытается достичь
огромный регион в своем "догоняющем"
движении. Сказалась как непомерная идеализация
Запада после долгих лет его огульной
критики, так и теоретическая неясность
относительно этапов его развития.
С экономической точки
зрения модернизация это переход
к капитализму западного типа,
обеспечение функций капитала и
создание адекватной ему социальной
и политической среды. Поскольку
функции капитала могут реализовываться
и до капитализма, и вне его, западная
модернизация состояла в том, чтобы
сделать общество, политику, культуру
адекватными капиталистическому предпринимательству,
т. е. она не сводилась к экономической
модернизации.
3. Глобализация
Сегодня, с одной стороны,
развивается процесс модернизации
отдельных незападных обществ, стремящихся
перенять западные институты и достичь
западного уровня производительности
и жизни, а с другой процесс
глобализации. Термин "глобализация"
возник, когда нужно было характеризовать
начинающийся распад Вестфальской системы
наций-государств под влиянием транснациональных
экономических и информационных
связей. Сам процесс глобализации
более стар и характеризуется
усилением единства человечества. Подчеркнем,
что глобализация это не нечто
желательное, а совершенно реальный
процесс, новейшие тенденции которого
являются продолжением более старых.
прогресса, модернизации, становления
всемирной цивилизации и пр. Постиндустриальные
страны получают огромное преимущество
в этом процессе, отрываясь от остального
мира. Как показано в докладе ООН за 1999
г. "Глобализация с человеческим лицом",
контраст между развитыми и развивающимися
странами усиливается, рост "четвертого"
мира становится чрезвычайным. Разрыв
в доходах между пятью богатейшими и пятью
беднейшими странами составлял 30:1 в 1960
г., 60:1 в 1990 г., 74:1 в 1997 г. В конце ХХ в. на
20% мирового населения богатейших стран
приходилось 86% мирового валового продукта,
а на низшую пятую часть - лишь 1%2. Поскольку
экономический прогресс определяется
инновациями, богатеют богатые страны.
Глобализация сузила национальные возможности
влиять на экономику. Этот вызов поставил
под вопрос возможности построения социального
государства в развивающихся странах.
Только десять незападных стран Китай,
Япония, Индия, Бразилия, Турция, Польша
и некоторые другие считаются сегодня
вошедшими в глобальную экономику. Среди
них нет России. В нее нельзя войти, имея
главным образом сырье или продукты его
первичной индустриальной переработки.
Приходится сразу признать, что чрезвычайный
отрыв постиндустриальных стран от остального
мира, с одной стороны, характеризует их
преимущества, но, с другой, не позволяет
им быть спокойными в отношении терроризма
и криминализации, наркотиков, ВИЧ-инфекции,
экологических проблем в мире, люмпенизации
части своего населения и растущего притока
иммигрантов вынужденных покидать привычные
места из-за неразвитости экономики, эпидемий
и войн, социального неравенства в мире
и в своих странах коренной перестройки
собственных обществ, исламского радикализма
и неудач в реформировании посткоммунистических
стран. Отрыв постиндустриальных стран
от других и будущая расколотость их собственных
обществ, где значимость высокоинтеллектуального
труда выдающихся инноваторов и теоретиков
сделает "избыточным" для производства
правда, не для потребления остальное
население, создает для них немалые опасности.
Среди них анархия и хаос. Кроме того, высокая
развитость Запада не явилась препятствием
для бомбардировки Косово и не устраняет
прочих ошибок, связанных с "высокомерием
силы" и попытками принуждения к соблюдению
прав человека, международному порядку
или миру. Растет сопротивление глобализации
со стороны тех, чей культурный код не
позволяет принять индивидуализм и противопоставляет
глобализации свои формы солидарности
на не удовлетворяющих Запад, и прежде
всего США, условиях. В плане будущего
предпочтительнее быть ни гиперглобалистами
или скептиками, а трансформационалистами,
если следовать типологии Д. Хелда и его
соавторов3, т. е. признать переходный характер
эпохи. Желательно заранее признать возможную
нелинейность социальных процессов, не
исключающую внезапный слом тенденций
в точках бифуркации, настроиться на сценарный
лад. Сошлемся на позднего И. Валлерстайна,
который выражает опасение относительно
устойчивости любого тренда в переходную
эпоху4. Переходность не означает, что
люди просто пока не понимают ситуацию,
а означает прежде всего то, что ситуация
может измениться, что она нелинейна, всегда
чревата какими-то новыми возможностями.
И это надо иметь в виду в дискуссиях о
глобализации.