Автобиография Джеймса Бьюкенена

Источник: Buchanan, Musgrave, 2000. P. 114.

Однако коалиция большинства не обязана придерживаться такого выбора. Если большинство представлено, например, АВ, то почему бы ему не попытаться финансировать проект, возложив все налоги на С? Таким образом появляется вариант II, который предпочтительнее для всех участников коалиции большинства по сравнению с вариантом I.

Далее можно заметить, что чистая общественная ценность остается одинаковой при выборе любого варианта. Однако ее распределение отражает дискриминацию меньшинства в варианте II. При этом в обоих вариантах допускается, что проект экономически эффективен: общие выгоды превышают общие затраты. В то же время нет оснований утверждать, что мажоритарная политика всегда будет выбирать только эффективные проекты.

Поэтому можно представить и вариант III, где совокупная выгода от совместно потребляемого блага составит 12 долл., как и ранее, а общие затраты, скажем, 15 долл. Если большинство АВ сможет переложить все затраты на С, то выигрыш каждого представителя большинства составит 4 долл., как и в варианте II. Однако отрицательная ценность, выпадающая на долю С, превысит суммарный выигрыш представителей большинства.

До сих пор допускалось, что мажоритарные коллективные действия ограничены финансированием совместно потребляемых, неделимых товаров и услуг. Однако эти действия могут распространяться и на прямые перераспределительные трансферты между членами коалиции большинства и меньшинства. Тогда появляется возможность того, что большинство предпочтет финансирование именно этих трансфертов, а не общественных благ. Вместо финансирования проекта из варианта I большинство (АВ) может просто обложить налогом в размере 9 долл. меньшинство (С) и получить в свое распоряжение трансферт. Этот исход представлен в варианте IV, и он, как видно из таблицы 1, предпочтительнее для коалиции большинства, чем исходы при вариантах I, II и III.

Если такие прямые трансферты возможны, то, с одной стороны, не будут финансироваться неэффективные проекты, но, с другой — действительно эффективные проекты с поставкой общественного блага будут финансироваться, только если совокупная выгода более чем вдвое превышает общие затраты. Пусть в политическом сообществе с n участниками совместно и в равной доле финансируемое всеми общественное благо приносит выгоды, равные В или В/n в расчете на каждого, при совокупных затратах, равных С. При тех же затратах С прямые фискальные трансферты для каждого представителя большинства составят С/(n/2 + 1). Следовательно, вариант с общественным благом будет реализован, только если в пределе (при n → ∞) В > 2С.

Логика неограниченного правила большинства для коллективных решений предполагает как дискриминацию меньшинства, так и смещение предпочтений при распределении бюджетных средств в пользу прямых трансфертов или целевых программ в ущерб совместно потребляемым общественным благам13.

Как избежать проблем, порождаемых коалициями большинства? Конечно, человек способен в чем-то ограничить свои желания (например, бросив курить), которые соблазнительны на коротком временном интервале, но могут иметь негативные для него последствия в будущем. Однако рассчитывать на самоограничение большинства не всегда возможно, тем более если речь идет о коллективных решениях, которые могут, как было показано выше на условном примере, повлечь за собой концентрированные выгоды для участников коалиции-победительницы за счет возложенных на всех членов общества издержек.

В рамках КПЭ эта проблема обычно решалась в традиции К. Викселля: на первый план выдвигалось требование единогласия14. На конституционной стадии единогласие исключало наличие проигравших при принятии фундаментальных правил и обеспечивало, подобно рыночной сделке, Парето-улучшение. В «Причине правил» Бьюкенен и Бреннан пишут о единогласии как контракционистском идеале и обращают внимание на то, что «если на каком-то в высшей степени абстрактном философском уровне принцип единогласия и признается основой легитимности институтов общественного порядка, то на практическом уровне требование единогласия может казаться чистым утопическим романтизмом» (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 64). Однако, как отмечают авторы, это мнение вытекает из неправомерного отождествления обычного рыночного обмена товарами с соглашением о базовых принципах политического устройства. В последнем случае присутствует «публичность результата», то есть «любой достигнутый результат должен быть в равной мере применим ко всем» (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 65). И это ослабляет стимулы к стратегическому поведению в форме вымогательства, которые создает право вето каждого индивида в случае борьбы за выгоды от перераспределения.

Необходимым условием, обеспечивающим единогласие в отношении базовых конституционных норм, выступает так называемая «вуаль неопределенности». Эта концепция, означающая, что рациональные индивиды, сталкиваясь с неопределенностью относительно своего будущего, сочтут за благо принять универсальные нормы, гарантирующие права всех, впервые была предложена в работе «Расчет согласия» (Бьюкенен, Таллок, 1997. С. 111 — 112). В дальнейшем Бьюкенен подробно раскрывал значение этой «вуали» и ее отличие от «вуали неведения» Дж. Ролза (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 65 — 69). В написанной Бьюкененом совместно с В. Ванбергом главе (в книге Ванберга) отмечалось, что непрозрачность вуали прямо зависит, кроме всего прочего, и от самих свойств принимаемых конституционных правил, в первую очередь таких, как всеобщность и длительность действия. Более того, допускалось, что «рациональные акторы могут сознательно принять меры, направленные на то, чтобы поместить себя за более плотную вуаль, улучшая тем самым перспективы получения выигрышей от конституционных соглашений» (Vanberg, 1994. Р. 171).

Бьюкенен видел рецепт спасения западных демократий в том, что он называл «конституционной революцией», которой он посвятил последнюю главу книги «Границы свободы» (Бьюкенен, 1997а. С. 419 — 437). По его мнению, «в ходе конституционной революции должны быть установлены ограничения поведения в отношении всех редких ресурсов, примут ли они форму закрепления титулов собственности за индивидами или форму ограничения поведения при общественной собственности» (Бьюкенен, 1997а. С. 437). Огромный пласт его творчества посвящен разработке конституционных ограничений для фискальной и монетарной политики (Buchanan, Wagner, 1977; Brennan, Buchanan, 1980)15. О содержании этих книг свидетельствуют их выразительные заголовки — «Демократия в дефиците. Политическое наследие лорда Кейнса» и «Власть налогообложения: аналитические основания фискальной конституции». Однако со временем Бьюкенен пришел к выводу, что требование о расширении конституционных ограничений можно заменить принципом универсальности (недискриминационности)16.

Обратимся к краткому изложению этого принципа самим Бьюкененом (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 117 —127)17. Исключение негативных последствий мажоритаризма через единогласие или, как компромиссный вариант, через правило сверхквалифицированного большинства18 предполагает контроль за правилами. Действительно, посмотрев на таблицу 1, легко убедиться, что единогласие исключает все варианты, кроме первого. Однако, как отмечает Бьюкенен, он по прошествии четырех десятилетий, пусть неохотно, но вынужден был признать «нормативную силу, которой обладает правило большинства в отношении к нему общества, включая отождествление мажоритариз-ма с самой демократией» (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 118).

В результате пришлось отказаться от принципа, ограничивающего процедуры (правила) принятия решений, и принять принцип, ограничивающий результатыпринятия решений большинством. Последним оказался принцип универсальности, исключающий какую-либо дискриминацию меньшинства вплоть до отдельно взятого индивида. Подобно принципу единогласия, он исключает все варианты, кроме варианта I (см. табл. 1). Ограничение в виде универсальности гарантирует, что коллективные действия принесут всем равные выгоды, при этом налоговое бремя будет для всех индивидов также равномерным. Но обязательно будут исключены целевые выгоды и/или трансферты, с одной стороны, и целевые налоги — с другой.

В отличие от требования все большей инклюзивности правила голосования, ограничение в форме универсальности может допускать значительную перераспределительную активность. Однако если речь идет о делимых благах (включая денежные трансферты), то они должны доставаться в равных количествах всем индивидам. Требованию универсальности будет отвечать схема равных подушных платежей и демогрантов.

Принцип универсальности не допускает никаких налоговых льгот, вычетов, кредитов и исключений для любого индивида или групп. Этому принципу, по мнению Бьюкенена, больше всего будет отвечать пропорциональный налог на все доходы. В сочетании с равными для всех демогрантами такой налог реализует этот принцип наиболее полно. При этом допускается, что последние могут быть квазиуниверсальными, например распределяться лишь между лицами, достигшими определенного возраста (старости). На возраст не влияют никакие изменения индивидуального поведения, а также политическая аффилированность.

Преимущество универсальности Бьюкенен и Конглтон иллюстрируют с помощью следующей платежной матрицы (табл. 2).

Таблица 2

Эффективность универсальности

Источник: Buchanan, Congleton, 1998. P. 57.

Если при отсутствии запрета на дискриминацию А будет правящей коалицией большинства, то это приводит в ячейку III; если на ее месте оказывается коалиция В, то произойдет переход в ячейку II (ячейка IV показывает положение дел при бездействии). В случае регулярной смены правящих коалиций А ожидают выигрыши: 3, -1, 3, -1, 3, -1... Обратная последовательность выигрышей ожидает коалицию В. Очевидно, что рациональным игрокам выгоднее договориться о конституционном запрете на дискриминацию, так как это гарантирует последовательность положительных выигрышей: 2, 2, 2, 2... «Для членов правящей коалиции большинства может оказаться рациональным поддержать конституционные изменения, которые инкорпорируют принцип универсальности, даже понимая, что утверждение такого правила будет означать упущенные в текущем периоде выгоды от дискриминационной эксплуатации» (Buchanan, Congleton, 1998. P. 57).

Включение в конституцию принципа универсальности и последующая приверженность ему будут означать, что политический диспут ведется только по вопросу об уровне (количественной стороне) перераспределения; из него исключаются вопросы «заслуженное™» или «незаслуженности» тех или иных специально идентифицированных групп в качестве потенциальных налогоплательщиков и/или реципиентов. В результате за счет устранения стимулов инвестировать в усилия, предпринимаемые с целью обрести эксклюзивно благоприятные или предотвратить эксклюзивно неблагоприятные фискальные меры, удастся предотвратить значительные общественные потери от поиска ренты19.

Изложенные выше базовые характеристики принципа универсальности не получили всеобщего признания. Среди сторонников классического либерализма наиболее последовательным его критиком стал Э. де Ясаи (Jasay, 1994. Р. 131 — 132). Ведя полемику с Бьюкененом на страницах журнала Института Катона, он показывает ряд возможных путей реализации принципа универсальности в налогообложении и трансфертах. Из его примеров следует, что при всей привлекательности абстрактных рассуждений об этом принципе реальность его воплощения неизбежно будет такова, что неравенство (дискриминация) в обращении сохранится. Так, абсолютно равные плоские налоги/ гранты для каждого индивида в отдельности одновременно означают избирательное обращение с семьями, и наоборот. В итоге Ясаи приходит к выводу, что «каждое „равное обращение" является равным по отношению к какой-то выбранной категории или классу случаев и не равным по отношению к другим» (Jasay, 1994. Р. 132).

Следует сказать, что Ясаи критиковал не только данный принцип как частный случай конституционных ограничений, но и саму идею таковых. Его возражения против нее хорошо отражены в названии статьи: «Правило сил, сила правил». Договоренности в обществе складываются в результате баланса сил, включающих не только прямое насилие, но и экономическую власть и даже доминирующее моральное влияние (заключенные явно или неявно соглашения нужно уважать). Что же касается «силы правил», то Ясаи рассматривает ее как утопию. «„Сила правил" — это нечто из фантастической страны, где обитает Общая Воля Руссо и ее наследница: подлежащая максимизации функция общественного благосостояния из современной теории общественного выбора» (Jasay, 1994. Р. 129).

На чем основана столь скептическая позиция? Ни одна конституция не постоянна в силу того, что ценности и взгляды на то, как устроен мир, а также связанные с ними социальные силы, меняются, как результат — меняются конституции. Причем меняться могут как их буква, так и дух, интерпретация положений. «Конституционные правила — не скрижали Моисея. Они не изготавливаются на небе, а если бы и изготавливались, то люди на земле вскоре переделали бы их». И далее Ясаи пишет: «Странно предполагать, что политика осуществляется в конституционных рамках, но сами эти рамки каким-то образом выше политики, определяя ее, но не будучи, подобно другим продуктам коллективного принятия решений, определяемы ею» (Jasay, 1994. Р. 132).

Возможно, рассматриваемая далее трансформация взглядов Бьюкенена в направлении радикального субъективизма произошла под влиянием критических комментариев в духе Ясаи.