"Старый" институционализм: основные предпосылки и место в экономическом анализе

Следовательно, при разработке современной экономической теории в целом можно согласиться с О. Иншаковым и Д. Фроловым: «...Несмотря на научную моду, один лишь институционализм никоим образом не может стать методологической панацеей для России да и любой другой страны. Он должен органически «влиться» в состав эволюционной теории наряду с другими подходами, системно описывающими трансформационные и трансакционные факторы»; «...становится очевидной настоятельная необходимость междисциплинарной интеграции в рамках гуманитарных наук с включением институциональной теории, продуктивная реализация которой должна стать вектором эволюции отечественного институционализма...».

В традиционном институционализме существуют различные версии теории развития, но все они отличаются целостным восприятием социально-экономической реальности. Холизм как методологический принцип построения теории развития позволяет исследовать самые разнообразные стороны жизнедеятельности общества. Наиболее очевидными преимущества холистического метода становятся при изучении развития стран «третьего мира» и стран с переходной экономикой 90-х гг. 20-го в. Социально-экономическое развитие неразрывно связано с процессом институциональных изменений. Рост и развитие институтов определяют весь ход экономического развития, но вместе с тем и сами являются результатом индивидуальной адаптации ко всей совокупности общественных действий.

Отечественный исследователь традиционного  институционализма Р. Нуреев полагает, что на становление и формирование теории развития оказали влияние немецкая и английская историческая школы, в частности М. Вебера и его работ «Протестантская этика и дух капитализма» и «Три чистых типа легитимного правления», а также цивилизационный подход А. Тойнби. Б.  Селигмен также отмечает влияние немецкой исторической школы и марксистской исторической концепции на теорию социально- экономического развития Т. Веблена. Вместе с тем, он отмечает, что Веблену удалось создать собственную оригинальную теорию с ведущей ролью институтов во главе. М. Вебер установил связь между протестантской этикой и генезисом европейского рыночного хозяйства.  Он также обосновал три идеальных типа правления, имеющих различные основания. Рационально-легальный тип проявления основывается «на законодательно оформленном рациональном праве, традиционный – на исторически сложившихся нормах, харизматический – на преданности личности лидера, вере в его уникальные способности» [3, с. 170].

Характер экономического развития был поставлен Вебером в зависимость от типа управления обществом и традиций хозяйственного поведения людей.  Тойнби уделял большое внимание роли религиозных факторов в социально-экономическом и политическом развитии общества. Его сравнительный анализ восточных цивилизаций позволил установить взаимосвязь между изменением религиозных институтов и социально- экономической динамикой. Маркс в своей исторической концепции отвёл важное место производственным отношениям, которые приводят к появлению новых и изменению действующих институтов. Неизбежность конфликта между трудом и капиталом, а также неразрешимость его в рамках институтов капиталистического общества должна привести к их разрушению и становлению новых институтов, основанных на коллективной собственности, устраняющей противоречие между коллективным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.

Веблен не разделял телеологического подхода Тойнби и Маркса, так как отрицал наличие в истории некой предустановленной схемы развития.  Кумулятивный характер развития общества приводит к тому, что всегда есть альтернативные причинные связи и альтернативные пути развития, в выборе которых Веблен отводит активную роль человеку. «Историческая ситуация создаёт объективные условия для поведения индивидуумов, так что институты и способы мышления возникают в ходе индивидуальной адаптации ко всей совокупности общественных действий». Веблен вслед за Марксом признавал, что конфликт между социальными группами обусловлен борьбой за собственность и доходы от неё. Однако он обосновывал, что возможно мирное преобразование общества (без всемирной коммунистической революции), имея в виду революцию инженеров, способную преодолеть дихотомию бизнеса и производства.  Итак, движущей силой развития является соперничество людей за факторы производства путём перераспределения прав собственности с целью получения дохода от неё. В ходе этого соперничества появляются институты. Изменения в экономическом развитии, то есть изменения в способах производства и способах получения доходов от собственности,  идут во взаимосвязи и взаимообусловленности с развитием институтов (кумулятивная связь). Теория развития Веблена оказала значительное влияние на ход исследований в данном направлении.

Дж. Коммонс, признавая основные положения теории Веблена (дихотомию бизнеса и производства, соперничество за доходы от собственности, кумулятивный характер развития), полагал, что решающее значение в урегулировании конфликтов имеют переговоры. Переговоры ведут к заключению сделок. Сделка может иметь предметом права собственности на материальные блага, либо сами правила поведения людей (институты).

В первом случае сделка приводит к  обмену, а во втором – к изменению существующей структуры прав собственности, то есть к институциональным изменениям. Долгосрочной целью экономического развития, к которой должны приближать институциональные изменения, является установление разумной стоимости. Разумная стоимость означает согласие выполнить в будущем определённый контракт. Контракты заключаются путём переговоров. Вот почему коллективные институты играют у Коммонса центральную роль в социально-экономическом развитии.

У. Митчелл разделял взгляды Веблена на природу институтов и их роль в социально-экономическом развитии. Он, в отличие, от Веблена полагал, что капиталистическая экономика является самой эффективной системой созданной человеком. Ведущую роль в развитии Митчелл отводил институтам денежного хозяйства. Именно они определяют то, как человек познаёт окружающую среду и ведёт себя в ней. Денежные институты дают количественную оценку, направляют и контролируют действия людей. Митчелл отрицал, что процесс материального производства имеет целью удовлетворение потребностей. Институты денежного хозяйства делают целью производства получение прибыли.  Митчелл понимал, что увеличить размер прибыли можно и путём сокращения производства, а это приведёт к деградации экономики.  Основной проблемой социально-экономического развития Митчелл видел разрыв между стремлением делать деньги и желанием тратить их. Он настаивал, что динамика заработной платы должна соответствовать динамике производства продукции. Решить данную проблему можно только при помощи планирования в масштабах общества в целом. Искусство тратить деньги должно иметь вид государственных гарантий  соответствия доходов выпуску готовой продукции (например, системы социального страхования от безработицы).  Вслед за Вебленом, Коммонсом и Митчеллом их последователи стремились исследовать роль государства в становлении и развитии общественных институтов. В послевоенный период внимание исследователей привлекает развитие экономик стран Востока и Азии.  Видные исследователи К. Виттфогель, К. Поланьи, Г. Мюрдаль выделяли различные факторы институционального развития в странах третьего мира. Ведущими факторами были признаны традиции, географические и климатические особенности, культурная основа и система государственной власти. Установлено также, что система государственной власти в этих странах оказывает решающее влияние на институциональную динамику. Лауреат Нобелевской премии 1974 года Г.  Мюрдаль впервые критически оценил неоклассический и кейнсианский подходы к анализу восточных экономик. Он обосновал, что проекция понимания функционирования западных экономик в данном случае недопустима. Тем самым он вслед за Вебленом поставил под сомнение универсальность подхода стандартной экономической теории и ограничил его эвристическую значимость. От Веблена и Мюрдаля отличает то, что он не придавал решающего значения развитию техники и технологии. Он на основе богатейшего эмпирического материала показал, что быстрая индустриализация без соответствующих институциональных преобразований приводит к технологической зависимости от индустриально развитых стран, усиливает коррупцию государственного аппарата. Это, в свою очередь, затрудняет прогрессивные институциональные преобразования и приводит к созданию институтов,  распределяющих доходы от собственности в интересах правящей группы [7, с. 6-10].

1.3   Реализация  идей "старого" институционализма в теориях обновленного институционализма   

В конце 1960-х – первой половине 1970-х годов традиционный институционализм столкнулся с рядом противоречивых процессов в экономике и возрождением неоклассической теории в экономической науке. Его представителям пришлось пересматривать свои коренные принципы, чтобы совместить их с признанием ведущей роли рыночного механизма. Противники указали институционалистам на то, что критическая, разоблачительная направленность их работ преобладает над позитивной разработкой экономических проблем, и уже в 1970-е годы у институционалистов появляется ряд позитивных разработок, делаются попытки их синтеза. Преобладание позитивного начала над критическим – это еще одна черта современного институционализма. И третья специфическая черта обновленного институционализма – стремление включить в свои подходы ряд элементов, присущих неоклассической теории (элементы кейнсианской теории давно уже используются институционалистами).

В 1980-е и к началу 1990-х  годов обозначился кризис этого  направления институционализма, особенно когда выявилась несостоятельность вывода институционализма 1960-х годов о неизбежности конвергенции капитализма и социализма как двух «равноправных» систем. Новое поколение традиционных институционалистов выступило на авансцену в 1980-е годы, призывая по-новому подойти к критике противостоящих теорий (неоклассической и марксистской), к оценке самого институционализма и к экономическим реалиям.

Старый институционализм обвинял противостоящие теории в игнорировании реальной социально-экономической структуры и проблем общественного развития. Современные традиционные институционалисты опираются на «самокритику», которой подвергают сложившиеся теории сами представители этих теорий, т.е. на внутренний кризис ортодоксального течения. Ряд неоклассиков отказался в 80-е гг. от принципа полной рациональности, претензий на способность к предвидению на основе теоретических моделей, возможности прийти к формуле устойчивого и единственного общего равновесия, если при этом учитывать различия в индивидуальных предпочтениях, в индивидуальном и групповом поведении [2. с. 37].

Развернутую характеристику отношения современных институционалистов к марксизму дает У. Самуэльс: «Институционалисты согласны с марксистами в том, что власть важна, системные изменения должны учитываться экономической теорией, методологический коллективизм должен дополнять собой методологический индивидуализм, экономика (и политика) являются продуктами человеческой деятельности и поддаются реформированию, и, между прочим, интересы масс, например, рабочего класса, должны занять место в экономической теории; иначе они будут исключены или недооценены вследствие молчаливого либо явного упора на интересы господствующих высших классов». Далее У. Самуэльс продолжает: «Но институционализм в общем критичен к марксизму за его концепцию экономического класса, за концепцию экономической трансформации (в противоположность институционалистской концепции, открытой для различных возможностей дарвиновской эволюции), за упор на революцию в противоположность реформам, за узкую трактовку ценности и экономической роли правительства». Отметим, что У. Самуэльс противопоставляет понятия «трансформация» и «эволюция», хотя трансформация может носить и эволюционный характер, а эволюция не исключает качественных «скачков».

В отличие от предшественников, современные институционалисты признают наличие противоречий внутри самого институционализма, так как одни институционалисты рассматривают свои работы как дополнение к неоклассике, другие считают, что эти два направления противоречат друг другу; одни институционалисты делают упор на критику, а другие – на позитивное развитие теории; сами институционалисты развивают свою теорию по-разному. Тем не менее близкие к традиционному институционализму экономисты полагают, что реалистическая экономическая теория должна включать социальные изменения, социальный контроль, коллективные действия, технологию, процесс индустриализации и рынок как институциональный комплекс, а не как абстрактный механизм.

Если недостаток неоклассической  теории состоит в неспособности  учесть и объяснить институциональную  структуру экономики, то глубокий изъян старого институционализма – теоретическое «растворение» индивида в институтах, что было названо Дж. Ходжсоном «окультуриванием». «Старая» институциональная теория предусматривает процессы «окультуривания», посредством которых формальные и неформальные институты и культурное окружение формируют индивидуальные цели, задачи, ценности, роли или функции предпочтения. Позиция современного институционализма по этому вопросу изложена Дж. Ходжсоном и Э. Скрепанти. Они считают, что необходимо избегать чрезмерного упора на субъективность и индивидуальность, так как это означало бы недооценку культурного и институционального контекста или трактовку последнего как ненамеренного последствия индивидуальных действий. Однако и другая крайность не дает решения. Если считать, что индивидуальность определяется социальным окружением, тогда один тип редукционизма заменяется другим, методологический индивидуализм – методологическим холизмом. Оба подхода не удовлетворяют. «Задача заключается в необходимости так сформулировать отношение между действием и структурой, чтобы сохранить структурную природу действия и реальность самого выбора и действия». Эта сложная задача до сих пор не решена [4, с. 28].

2. Место методолгии «старого» институционализма в экономическом анализе

2.1 Проблемы практической реализации концепции "старого"       институционализма

Согласно старому институционализму объектом экономиче- 
ской теории является распределение экономической власти. Компромиссный подход новых традиционных институционалистов дан в следующем рассуждении У. Самуэльса. Предмет институциональной экономической теории – это «эволюция организации и контроля экономики как целого, а не только аллокация ресурсов, распределение доходов, определение агрегатных условий дохода, выпуска, занятости и цен внутри данной системы». В подходе к этим проблемам институционалисты, как правило, используют большее число переменных, чем неоклассические экономисты. Дж. Ходжсон и Э. Скрепанти предлагают предварительное определение экономической теории «как науки о процессах и социальных отношениях, управляющих производством, распределением и обменом богатства и дохода».

Если неоклассики не только сводят всю экономику к рынку, но и считают рыночными все  общественные отношения, то институционалисты делят экономику на рынок и не рынок, рассматривая то и другое как сферу действия институтов, исследуют взаимодействие рынков и институтов, рыночных и нерыночных сил. Мнение У. Самуэльса: «Институционалисты считают: а) экономика включает больше чем рынок; б) действующий механизм аллокации – это не чистый концептуализированный рынок сам по себе, а институты, или властные структуры, которые формируют реальный рынок и действуют через него... в той мере, в какой рынок существует» [10, с. 189-203].

Институционалисты этого направления пытаются создать обобщенную теорию «социальной ценности». Ценности выражены через выбор из существующего набора возможностей (как в неоклассической теории цен), а также через динамику структуры власти и властных взаимодействий при формировании структуры наборов. Аллокация, таким образом, – функция не только рынка в узком смысле, а результат всей системы организации и контроля в экономике. Более того, понятие ценностей выражено не только в товарах и факторных ценах, но также в терминах ценностей и действующих правил законодательства и норм морали, которые управляют участием и устанавливают различия в экономике. В целом понятие ценности распространяется за рамки цены до социальной ценности, которая влияет на функционирование экономики, частично определяя и формирование рыночных цен.

В целом традиционный институционализм пока не смог предложить самостоятельной исследовательской программы, хотя активная деятельность современных традиционных институционалистов свидетельствует об интенсивном поиске данной программы в позитивном ключе. Об этом, в частности, свидетельствуют «Энциклопедия по институциональной и эволюционной экономической теории» («Тhе Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics», eds. G.S. Hodgson, W.J. Samuels, M.R. Tool, 1994); журнал «Journal of Economic Issues». Среди наиболее известных современных традиционных институционалистов следует выделить У. Даггера, Ф. Мировски, А. Мэйо, М. Ратфорда, Дж. Ходжсона, Э. Скрепанти, У. Самуэльса и др. Некоторые из современных традиционных институционалистов одновременно относятся к представителям эволюционного институционализма.

Почему американский институционализм, несмотря на обилие интересных идей, не стал основным течением экономической мысли XX в.? Почему он не вытеснил неоклассическую теорию, если критика с его стороны была совершенно обоснованной? Тому есть как внешние, так и внутренние (возникшие внутри самого течения) причины. Среди внешних факторов, оказавших негативное влияние на институционализм в 1930—1940-е гг., можно назвать следующие.