Собственность через призму времени

Согласно Платону, частная  собственность разрушила бы единство правящей элиты и ее преданность государству, поэтому он запрещал ее для правителей. В его конституции стражам, управляющие делами государства, не полагается иметь никакой собственности, ни домов, ни земли, и это должно содействовать тому, «чтобы они не разнесли в клочья государство, что обычно бывает, когда люди считают своим не одно и то же, но каждый другое»¹³. По его мнению, подобно спартанцам, стражи должны жить сообща, жены и дети у них общие. Удовлетворение их простейших материальных нужд обеспечивают рядовые граждане.

Если подвести итог, то Платон в своих знаменитых работах «Государство» и «Закон» выход из всех негативных социальных явлений пытался найти в реакционно-утопических трактатах обобществления собственности в рамках господствующих сословий представителей и стражей (безоговорочное утверждение сословного деления) и в резком ограничении сферы действия товарно-денежных отношений (ограничение частной собственности).

 Во многом сходные взгляды на собственность высказывал Аристотель (384 – 322 до н.э.). Он считал, считал подлинным достоянием людей лишь те блага, которые создаются и используются для удовлетворения естественных Повезло, я просто одна сдавала. Само по себе обогащения есть ненормальное явление, тем более, если оно становится чрезмерным. Аристотель специально рассматривал частное присвоение, но в отличии от Платона, он был сторонником его распространения на все слои граждан.

Этой позиции в этом вопросе придерживался Аристотель. Согласно его мнению, частная собственность коренится в самой природе человека, в его естественной любви к себе.¹⁴ Он считал, необходимым рассматривать этот вопрос  с точки зрения того, что собственность «должна быть организована тех, кто стремится иметь наилучшее государственное устройство, - должна ли быть собственность быть общей или не общей?». Проанализировав все «за» и «против», Аристотель пришел к следующему выводу: «Вообще нелегко жить вместе и принимать общее участие во всем, что касается человеческих взаимоотношений, а в данном случае особенно. В обосновании своей позиции он приводил пример совместно путешествующих , где «почти большинство участников не сходятся между собой в обыденных мелочах и из-за них ссорятся друг с другом… Такие и подобные им затруднения представляют общность собственности… Собственность должна быть общей только в относительном смысле, а вообще – частной. Ведь когда забота о ней будет поделена между разными людьми, среди них исчезнут взаимные нарекания; наоборот, получится большая выгода, поскольку каждый будет с усердием относится к тому, что ему принадлежит»¹⁵

По Аристотелю, основное здесь – не столько уровнять собственность, сколько устроить так, чтобы люди, от природы достойные, не желали иметь  больше, а недостойные не располагали  такой возможностью. Это, утверждал  он, произойдет в том случае, если недостойных поставят в низшее положение, но не станут обижать. Лучший государственный строй, по Аристотелю, тот, который соединит в себе многие виды собственности.

В качестве одного из аргументов в защиту частной собственности  Аристотель приводил тот довод, что она не повредит моральному совершенству. Он доказывал этот довод следующими основаниями. Во-первых, говорил он, «когда у людей есть личные интересы, они не ропщут один на другого, а заняты каждый своим делом, и прогресс ускоряется. Во-вторых, обладание чем-то доставляет удовольствие, «ибо все, или почти все, любят деньги и подобные вещи». В-третьих, при общественной собственности никто не может быть щедрым и великодушным, так как ни у кого ничего нет. В системе частной собственности богатство и неравенство «дают возможность проявлять щедрость и милосердие». В-четвертых, видимо, идея частной собственности так глубоко укоренилась в душе человека, если существует так долго – «нельзя пренебрегать опытом веков».

В то же время Аристотель был убежден в том, что чрезмерное неравенство собственности опасно для равновесия государства. Там, где «у одних много, у других – ничего», может перейти к двум крайностям – режиму олигархии  в интересах только богатых или к режиму демократии – в интересах городской бедноты. Любая крайность может завершиться тиранией.

Непреходящее значение римскому праву придели нравственные принципы, отражающие в себе определенный экономический и социальный интерес, на которые опиралось данное право. Римское право стало орудием, с помощью которого был освобожден оборот товаров и денег, другие виды хозяйственной деятельности.

Римские юристы разработали  и отшлифовали право абстрактной  личности, с одной стороны, и столь же абстрактное право частной собственности – с другой. «Публичное право есть то, которое относится к положению Римского государства; частное – которое к пользе отдельных лиц» - говорил Ульпиан.

Публичное право включало в себя нормы, которое непосредственно охраняют интересы государства и определяют правовое положение государства и его органов (строй государственных органов, компетенция учреждений и должностных лиц, акты, выражающие властвование государства). Частное право – нормы права, защищающие интересы отдельного лица в его взаимоотношениях с другими людьми.

Основными чертами рисского частного права стали институт неограниченной индивидуальной частной собственности, институт договора, индивидуализм собственника. Другими чертами частной собственности стали:

• Прямое и непосредственное господство лица над вещью, связанное с правом распоряжения ею;
• Исключительно господство – как устраняющее всякое чужое воздействие на вещь, всякое чужое притязание на нее;
• Абсолютное господство, предполагающее исключение ограничений, кроме тех, которые установлены законом;
• Легкоприспособляемое господство – при отпадении ограничения автоматически восполняется соответствующая степень господства;
• Правовое, то есть не связанное с фактическим обладанием вещью (когда она, например, похищена, утеряна и прочая), господство, удерживаемое одним намерением, гарантированным правом;
• Полная и непосредственная власть над вещью, с необходимостью предоставляющая собственнику право пользования и извлечения плодов, ею приносимых.

Согласно другому воззрению, римское право собственности  есть совокупность трех составляющих:

• Usus – право пользования;
• Fructus – право пользования плодами, приносимыми имуществом;
• Abusus – право использовать имущество и распоряжаться им по собственному усмотрению.

При мелкой земельной собственности  эксплуатация участка часто вызывала необходимость в использовании соседского участка (например, брать воду у соседа при отсутствии собственного источника). Путем особых юридических сделок стали оформлять в области сельскохозяйственных, а потом и городских отношений права на чужую собственность, названные сервитутами, так как, по учению римских юристов, собственнику своя вещь не служит, так как собственник не мог быть носителем другого права на свою вещь, но не мог предоставить такое право другим, воспринимая это как некую службу (servitus) своей вещью. Развившийся индивидуализм производственных отношений способствовал борьбе против коллективных форм собственности, и римские юристы провозгласили два полномочия общих собственников: право воспрещения любым из участников актов распоряжения со стороны других и право каждого участника требовать раздела общей собственности.

Постепенно в Греции и  в Риме собственность стали выводить из естественного права. Большая роль в утверждении этой идеи принадлежала стоикам. Например, Цицерон утверждал, что государство не может посягать на частную собственность, поскольку оно само было создано для ее защиты. Как известно, существенными составляющими естественного права являются равенство людей, особенно равенство перед законом, и принцип прав человека, включая права собственности, появившиеся прежде чем государство и, следовательно, от него не зависящее.

Рис.2. Основные закономерности и характеристики отношения собственности в Древнем мире¹⁶.

2. Собственность в Средневековье.

Развитие изысканий интенсифицируются  в средние века в работе схоластов, сначала в религиозном контекте – через труды монахов и церковников. Проблемы отношений собственности наиболее полное отражение нашли в источниках относящихся к Франкскому королевству. В начале IV века вышла в свет «Салическая правда» вводящая идеи верховного права общины на пахотную землю, леса, пастбища, а так же серьезные ограничения на проникновения в общину чуждых ей элементов. Позднее, в начале уже IX века в «Капитулярии о виллах» рассматривались проблемы экономической организации  экономической организации раннесредневековой вотчины (идея монопольной собственности владельца на свои земли, вотчины). Уже в XII веке Грациан в своем «Своде канонического права» доказывал мысль о том, что институт честной собственности установлен Богом в наказание за людские грехи. И наконец, в XIII веке Фома Аквинский в «Сумме Богословий» утверждал и доказывал, что верховным собственником является Бог, но защищал частную собственность, так как она дает возможность человеку жить согласно его сословному положению. 

На этом крупнейшем философе Средних веков мы и остановимся, дабы как можно более полно  изучить его отношения к собственности  и его теоретическое предположение о том, что человек всего лишь пользователь собственности, принадлежащей Богу изначально и данной лишь с целью поощрить соблюдение моральных принципов христианства.

Для понимания рассуждений  Фомы Аквинского – да и любого другого  мыслителя Средневековья – следует  рассмотреть более тщательно  позицию отцов Церкви, которые  нередко сталкивались с серьезными трудностями в понимании и  трактовке вопроса о честной  собственности. Следует отметить, что  это довольно сложный и деликатный вопрос, поскольку в Священном  Писании можно встретить выражения  и аргументы как в пользу, так  и против частной собственности. Для отцов Церкви общность имущества  – это христианский нравственный идеал, тот маяк, та цель, к которым должны стремиться христиане и которых достигают лишь на высоких ступенях совершенства. Известна знаменитая максима Евангелия, которая гласит: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, недели богатому войти в Царствие Небесное». В Священном Писании содержится множество призывов к богатым раздавать сове имущество беднякам, поскольку обладание богатством есть не что иное, как препятствие к спасению.

Парадокс состоит в  том, что Церковь, основанная на проповеди  самоотречения, постепенно выросла в могучий институт, располагающий огромными земельными владениями и другими видами богатств. В итоге отцы Церкви превратились в рьяных защитников собственности и богатства. Для этого они ссылались соответствующие места Ветхого Завета, в которых указывается, что на собственности лежит печать божественного благословения.

В таком контексте становится более понятна позиция католического  теолога Средневековья Фомы Аквинского. В своем труде «Сумма теологии»  он трактовал собственность с  позиции справедливости, которая, в  свою очередь, определялась как «постоянное и неизменное стремление каждому воздать должное». С одной стороны, он соглашался, что в некотором смысле «противоестественно человеку обладать внешними вещами», ибо все блага принадлежат Боги и находятся в общей собственности детей Божьих. С другой стороны, Фома Аквинский доказывал, что общая собственность неэффективна и не обеспечивает согласия в человеческих отношениях, стимулируя раздоры и споры между людьми. Для духовного совершенствования человеку, говорил он, необходима опора, обеспечить которую способна только собственность.

Более того, Аквинский называл  частную собственность «естественным  законом», а общую собственность  – законом, применимым лишь в исключительных обстоятельствах. Частная собственность, утверждал он, является необходимой основой благополучного существования христианского общества.

К концу Средних веков  в ответ на притязания светских властей  на церковное имущество католическая церковь перешла на позиции откровенной защиты собственности и богатства церкви. В стремлении защитить церковные владения от посягательств короны богословы стали теперь говорить о собственности как о неотъемлемом праве, выдвинув при этом довод, что государственная власть не распространяется на собственность поданных.

В этом вопросе основатели и приверженцы протестантизма пошли  значительно дальше католической церкви. Здесь нет надобности сколько-нибудь подробно останавливаться на этом вопросе, который развернуто разработан в известном труде М.Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Отметим лишь то, что, по мнению отцов-основателей протестантизма М. Лютера и Ж. Кальвина, поскольку благополучие и богатство суть положительные христианские ценности, стремление к увеличению богатства является добродетелью и соответственно долгом каждого верующего христианина. Доктрина Кальвина несмотря на отчетливо религиозную форму, имела вполне конкретное экономическое содержание. Частная собственность объявлялась священной и неприкосновенной. В Англии, Голландии, а затем и в США эта теория получила широкое распространение и признание.

Такая эволюция вполне закономерна, если учесть, что рыночная экономика, основанная на частной собственности и свободной рыночной конкуренции, показала свою эффективность и жизнеспособность по сравнению с другими типами организации экономической деятельности.

3. Меркантилисты и физиократы о теории собственности.

Меркантилизм:

Причиной изменения отношений  собственности в XV-XVII веке стали следующие предпосылки:

• Значительное возрастание роли торговли и денежного обращения.
• Углубление разделения труда.
• Развитие производственных сил.
• Процесс первоначального накопления капитала.

«Меркантилизм» - первая школа  буржуазной экономической мысли (автор  термина А. Смит – латинское «mercari» – торговать), возникшая как непосредственно-эмпирическое отражение хозяйственной практики и набор рекомендаций для государственной экономической политики.

Согласно меркантилизму, субъективная сущность частной собственности, частная собственность как обособленная деятельность, как субъект, как личность, это — труд. Вполне понятно, стало быть, что только ту политическую экономию, которая признала своим принципом труд (Адам Смит), то есть, которая уже перестала видеть в частной собственности всего лишь некое состояние вне человека, только эту политическую экономию следует рассматривать как продукт действительной энергии и действительного движения частной собственности, как продукт современной промышленности; (она есть отложившееся в сознании самостоятельное движение частной собственности, современная промышленность как самость); а с другой стороны, именно она ускорила и прославила энергию и развитие этой промышленности, превратила их в силу сознания.