Автор работы: Пользователь скрыл имя, 22 Ноября 2013 в 22:20, контрольная работа
Анализ статьи Климовой "Домашний труд в городской семье"
Директор Всероссийского центра уровня жизни В. Бобков, отмечая, что официальный прожиточный минимум, учитываемый статистикой при определении числа бедных, явно занижен, приводит не менее обескураживающие данные: в 2006 г. треть населения России составляли бедные, ещ. одну треть - низко- и среднеобеспеченные. И только около 10% - состоятельные и богатые [Российская..., 2006]. Спустя год в интервью "Российской газете" он определяет количество бедных в России в 50 млн. человек [Российская..., 2007]. Заниженную величину официального прожиточного минимума фиксируют и социологи. По данным Левада-Центра, в июне 2008 г. (т.е. в период пика мировых цен на нефть) в России прожиточный минимум население оценивает в 2 раза выше его официального уровня, при этом 21,8% населения едва сводит концы с концами, и их доходов не хватает даже на еду, ещ. 40,5% балансируют на грани абсолютной бедности, им хватает средств на еду, но не хватает на одежду [Седов, 2005]. Летом 2006 г. сотрудниками Института социологии РАН под руководством директора института чл. -корр. РАН М. К. Горшкова совместно с "Горбач.в-Фонд", по общероссийской репрезентативной выборке, было проведено комплексное исследование социального неравенства. Его результаты показали, что более трети населения России жив.т за порогом или на грани бедности, а 7% находятся в состоянии крайней бедности, глубокой нищеты. Ещ. 14% бедных фактически также прочно "застряли" в этом состоянии. Кроме того, 17% населения пребывает в состоянии постоянного риска бедности, хотя пока им уда.тся удерживаться "на плаву", балансируя на грани бедности и малообеспеченности, и численность этой "группы риска" возрастает [Социальные..., 2008]. Эта негативная тенденция фиксируется социологами на фоне происходящего в последние 10 лет уменьшения во всех регионах мира численности бедных [Гринберг, 2007]. За годы реформ, подч.ркивает профессор МГИМО А. Вдовин, реальная заработная плата в России снизилась почти в 2,5 раза, среднедушевой доход - в 2 раза [Вдовин, 2009]. Ещ. одну впечатляющую цифру да.т российский "Сити-Банк": в стране насчитывается примерно 1,2 млн. людей, которые активно ищут способы сохранения своих сбережений2. И при этом 72,6% (!) населения, по данным Росстата, вообще не имеет сбережений [Труд, 2008]. Т.е. почти три четверти населения России не имеют возможности отложить хоть какие-то деньги на "ч.рный день". Чл. -корр. РАН проф. Н. М. Римашевская считает, что в результате экономических реформ 1990-х гг. "проблема бедности как самостоятельная исчезает, замещаясь проблемой экономической разрухи, падения уровня экономического развития и, вследствие этого - жизненного уровня населения в целом. Бедной становится страна в целом" [Римашевская, 2003]. К такому же выводу относительно оценки социальных результатов реформ приходят и другие ведущие экономисты. "В РФ возникла уникальная категория "новых бедных", - считает академик С. Ю. Глазьев, - те группы работающего населения, которые по своему образовательному уровню и квалификации, социальному статусу и демографическим характеристикам никогда ранее не были малообеспеченными" [Куда идет..., 2008].
Неадекватные представления о социальной структуре нынешнего российского общества связаны ещ. и с тем, что оценки формируются в больших городах, а бедные в России - это чаще всего трудоспособные жители с.л и маленьких городов, имеющие детей. Очень высока доля проживающих ниже официальной черты бедности среди работников образования, культуры и здравоохранения. В стране увеличивается поляризация личных доходов, которая возникла в 1992 - 1995 гг. На е. усиление направлено и государственное распределение доходов: и тот, кто получает миллион долларов в месяц, и тот, кто 200 долларов в месяц, платят одинаковый налог - 13%. Отмечаемый с 2000 г. официальной статистикой 10%-ный рост реальных доходов россиян в основном касается небедных социальных сло.в. Так, с апреля 2002 г. по апрель 2003 г. в группе богатых граждан рост среднемесячной прибавки составил 3300 рублей, а в группе бедных- всего 116 рублей [Роик, 2004]. По расч.там, провед.нным в Институте социально-экономических проблем народонаселения РАН, в 2007 г., на каждые 100 рублей прироста ВВП в расч.те на душу населения у бедных доход увеличивается на 5 рублей, а у богатых на 200 рублей [Российская..., 2007]. Т.е. в нынешней России, возникшее в начале 1990-х глубокое социальное расслоение усиливается: богатые становятся богаче, а бедные беднее. К этому можно добавить, что в 1999 г. в России было 10 официальных миллиардеров, а в 2008 их стало 111. В России 1% самых богатых получает 40% всех национальных доходов, тогда как даже в США этот же 1% самых богатых располагает лишь 8% [Шкаратан, 2011]. Российские нувориши вышли на лидирующие позиции в мире по скупке недвижимости в европейских столицах и самых богатых курортах, по престижным приобретениям на международных аукционах. Например, доля россиян среди покупателей элитного жилья на Лазурном берегу Франции составляет 12% [Европа, 2010]. Опросы ВЦИОМ свидетельствуют, что большинство россиян или стыдятся того, что Россия занимает второе место в мире по количеству миллиардеров, или испытывают растерянность перед этим феноменом (гордятся только 7%) [Согрин, 2010].
Феодализация и бюрократизация общества. Пореформенная Россия - это не только резкое неравенство доходов, но и неравенство возможностей. То, что выходцам из бедных семей трудно пробиться наверх, недавно признал и премьер-министр В. Путин, сделав "создание социальных лифтов" одной из ключевых задач вновь учреждаемого Агентства стратегических инициатив. Обычно российскому "яблоко от яблони недалеко падает" противопоставляется "американская мечта". Хотя в США уровень неравенства доходов высок, но сами американцы считают, что это неравенство отражает неравенство результатов, а не неравенство возможностей. Иными словами, успеха добиваются те, кто лучше работает, или те, кто более талантлив. У нас дети новой номенклатуры априори обеспечены высокими должностями. Многочисленные факты на эту тему публикуют российские масс-медиа. Отсутствие социальных лифтов (или в традиционной терминологии - кастовость) является бесспорным признаком феодализации современного российского общества.
Возникшая в результате реформ сверхцентрализованная, беспредельно коррумпированная экономика породила нынешнюю вполне феодальную "вертикаль власти" с е. огромными социальными привилегиями. Поэтому многие аналитики вс. чаще обращаются к феодализму как к наиболее подходящему описанию современной России. Социологи подсчитали, что с января 2000 по май 2006 гг. термин "феодализм" по отношению к нынешнему режиму 892 раза использовался в 50 российских газетах и журналах [Аргументы..., 2009]. Один из наиболее известных советских социологов В. Шляпентох, в 1978 г. эмигрировавший в США, в 2007 г. выпустил фундаментальную монографию "Contemporary Russian as a Feudal Society. A New Perspective on the Post-Soviet Era" ("Современная Россия как феодальное общество. Новый ракурс постсоветской эры"), где приводит достаточно убедительную аргументацию в обоснование правомерности термина "феодализм" по отношению к нынешней России. Политолог А. В. Лукин, акцентируя внимание на специфике современного российского феодализма, определяет его как "электоральную клановую систему" [Лукин, 2000].
Ещ. одной важной характеристикой изменений в социальной структуре российского общества является его обюрокрачивание. С начала реформ бюрократический слой в обществе стремительно увеличивался. Эта тенденция была неожиданной для многих обществоведов, исходивших из общеизвестного тезиса: частная собственность, пришедшая на смену государственной, не требует существенно меньшего аппарата чиновников. Ведь в условиях производительной деятельности свободных предпринимателей нет необходимости ж.стко регламентировать экономические отношения, регуляция во многом осуществляется естественными рыночными механизмами. Но созданная в России макроэкономическая модель, строго говоря, рыночной и не является. Академик Дм. Львов в статье "Экономика абсурда" писал: "Это не рыночная экономика, а худший вариант советской затратной экономики..." [Литературная..., 2005]. Бывший в 1990-х гг. вице-премьер Александр Лившиц в 2005 г. утверждает, что "рынок Гайдара и приватизация Чубайса никакого производительного капитализма не создали, а породили лишь экономическую модель типа Филиппин врем.н Маркоса или Индонезии врем.н Сукарно" [Московский..., 2005]. На макроэкономическом уровне никакого свободного рынка в России нет. Сложившаяся в середине 1990-х гг. правящая бюрократия никогда не позволит этого.
Право определяет отношения между равными - правила игры, одинаковые для всех и являющиеся предпосылками установления рыночного соглашения. Это именно то, что обычно называют конкуренцией. Но российская вертикальная организация направлена на то, чтобы избегать этого правила. В России в 1990-е гг. на макроуровне была создана не рыночная, а номенклатурная экономика, обслуживающая власть, обеспечивающая комфортное и политически стабильное, неконкурентное существование самих государственных структур. Российские реформаторы, по мнению директора российских и азиатских программ Института мировой безопасности Н. Злобина, "создали именно ту экономику, которую изначально и хотели создать. Без конкуренции, законов и общественного контроля" [Злобин, 2009]. В этих условиях бурный рост бюрократического аппарата - закономерное явление. Ибо только так можно было смягчать противоречие между созидательным ресурсом общества и антисозидательной деятельностью власти и гарантировать е. незыблемость. На эту закономерность ещ. в 1964 г. обратил внимание Герберт Маркузе, который подчеркнул, что "конфликт между производственным потенциалом общества и его деструктивным использованием неизбежно вед.т к усилению власти государственного аппарата над населением" [Маркузе, 1994]. Таким образом, Россия, превращаемая в страну чиновников, движется по траектории, начертанной российскими реформаторами в 1990-х гг. По данным "Российской газеты", в СССР на 300 млн. жителей приходилось 410 тысяч государственных служащих, а в современной России на 143 млн. жителей, т.е. на население вдвое меньшее, приходится около 2 млн. чиновников, у которых и зарплата, и пенсии в среднем в 3 - 5 раз выше, чем у других бюджетников [Российская..., 2007]. Исследования, провед.нные в 2008 г. Левада-Центром, показали, что самые высокие доходы получают вовсе не предприниматели, а служащие государственных учреждений [Гудков..., 2008]. Бюрократия как привилегированная часть населения - предмет вожделения многих молодых россиян. За последние годы самые высокие конкурсы - в те высшие учебные заведения, которые готовят государственных служащих. Наша экономическая и социологическая периодика наполнена результатами многочисленных упражнений в оценке пропорций и кластеризации групп, "выигравших" от реформ и "проигравших". Сама по себе категория "выигравшие" чрезмерно упрощает сложные процессы происшедших тектонических сдвигов в России и оценку их социальных итогов. Среди тех, кого относят к "выигравшим", существенную часть составляют "приспособившиеся". Но даже в недал.ком постсоветском периоде с его тотальным дефицитом предметов потребления разве мало тех, кто, не входя в партийно-хозяйственную или торговую номенклатуру, сумел приспособиться и на фоне остальных, не сумевших приспособиться, выглядел и воспринимался окружающими вполне "выигрышно"? Когда приводятся цифры "выигравших", то возникает вопрос: в ч.м выигрыш? Вряд ли будет правомерно ограничивать его количеством потребляемых материальных благ. Человеческие потребности на этом не заканчиваются. Даже для многих "выигравших" нынешний упадок России воспринимается очень глубоко. Русский человек всегда высоко ставил государственность. Вс., что связано с величием страны, является для него наиболее приоритетными ценностями. А для представителей малообеспеченных сло.в гордость за свою страну всегда была необходимой и безусловной, а иногда и единственной компенсацией за жизненную неустроенность.
Ещ. раз о "среднем классе" и "гражданском обществе"3. "Стержнем экономических реформ, провед.нных правительством Гайдара, - пишет академик Т. Заславская, - была приватизация, позволившая новой российской номенклатуре практически бесплатно присвоить основную и наиболее перспективную часть государственной собственности" [Заславская, 2007]. Приватизация 1992 - 1995 гг. создала в России новых собственников и новые отношения собственности. А именно эти отношения в системе общественных отношений являются базовыми. Отношения собственности определяют гражданско-правовую систему, организацию хозяйственного управления, оказывают решающее влияние на ценностные ориентации и установки, на общую социально-психологическую атмосферу в стране и, что очень важно, формируют социальную структуру общества.
Существует огромное разнообразие мнений о наличии среднего класса в России. С достаточной степенью условности их можно свести к тр.м тезисам: 1) средний класс существует и увеличивается; 2) средний класс существует, но оста.тся в зачаточном состоянии; 3) средний класс существует, но является бедным. Вместе с тем начинает преобладать иной подход.
"За прошедшие 15 лет (за исключением редких особей) в России так и не появился класс созидательной буржуазии, - пишет бывший помощник первого президента России Вячеслав Костиков. - Класс, осознающий как свои права, так и обязанности. Большинство "деловых людей" застряли в роли перекупщиков, спекулянтов, рейдеров, теневиков, биржевых игроков, мастеров "слияний и поглощений" и организаторов иных сомнительных услуг. И для них, чем меньше законов ведения бизнеса, тем лучше. Именно поэтому в России и нет ни одной настоящей буржуазной партии" [Костиков, 2007]. Его дополняет О. Гаман-Голутвина: "В нашем обществе по-прежнему нет граждан, а есть лишь подданные. Это в равной степени характеризует и население и представителей нового правящего класса" [Гаман-Голутвина, 2000].
Для категории "средний класс" фундаментальной основой является собственность. Но собственность священна и неприкосновенна только в том случае, если она легитимна. Тогда она вызывает признание в обществе. И только при этом условии частная собственность становится экономической основой гражданского общества. Но подавляющее большинство населения России не принимает итогов приватизации 1992 - 1995-х гг., не считает собственность, появившуюся в результате этой приватизации, легитимной. Да и само государство, по существу, придерживается такого же взгляда и время от времени открыто это показывает. "Право частной собственности носит настолько эфемерный характер, - справедливо полагает директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности (США) Н. Злобин, - что в стране нет более запуганных и политически лояльных людей, чем люди с собственностью". Как в Золотой Орде хан давал ярлык на княжество, так нынешние российские собственники, включая олигархов, получали в 1990-х гг. ярлык на владение собственностью. С обезоруживающей откровенностью это признал О. Дерипаска: "Как только Владимир Владимирович скажет, то я тут же всю свою собственность отдам" [Аргументы..., 2008].
Даже если предположить существование в нынешней России какой-то части предпринимательского сообщества, совершенно некриминализированного, или, скажем более мягко, криминизированного в минимальной степени, то судьба его незавидна. Он не может рассматриваться в качестве социального актора. Эта ответственная общественная роль в нынешних условиях ему не по силам. Настроенный на самостоятельность, т.е. проигнорировавший теневые (или полутеневые) структуры, предприниматель с того момента, как только его предприятие начинает эффективно работать, становится лакомой добычей для криминалитета, который рано или поздно овладеет его успешным бизнесом. Методика отъ.ма приносящих прибыль предприятий у законных владельцев ч.тко отработана. Чаще всего с помощью или при попустительстве государственных служб ("силовиков"). Рейдерские захваты даже крупных предприятий, не говоря уже о средних, - набивший оскомину сюжет современных российских масс-медиа. Бизнес в сфере производства - рискованное в современной России занятие. Зафиксировав место нахождения предприятия, его владелец сразу становится объектом постоянного интереса многочисленных, прежде всего государственных учреждений - муниципальных, полицейских, налоговых, пожарных, санэпидемических, гостехнадзорных, контрольно-ревизионных и т.п., после чего начинаются поборы. И если даже при этих условиях его бизнес является успешным, тогда возникает ещ. большая опасность - предприятие могут отобрать.
По существу нынешний российский
собственник беззащитен. Ни о какой
его независимости и
В любом, даже самом неразвитом обществе существуют те, кто потребляет больше, и те, кто меньше. И, естественно, между ними находится средний потребительский слой, что фиксирует государственная статистика. Но средний потребительский слой - весьма зыбкая социальная прослойка, что особенно характерно для переходных обществ. В силу тех или иных колебаний, например, рыночной или политической конъюнктуры, часть среднего потребительского слоя может выпасть в нижний потребительский слой или, наоборот, подняться вверх. В отличие от общественного класса (социальная категория) потребительской слой (статистическая категория) устойчивостью не обладает, поэтому не может выполнять функцию основы общества, каковую выполняет средний класс. Средний потребительский слой в нынешней России не может осуществлять функцию социального стабилизатора, определ.нную М. Вебером. Сегодня четверть этого "стабилизатора" склоняется к эмиграции, а три четверти надеются отправить своих детей жить за границу. У среднего потребительского слоя нет ни классового самосознания, ни классовых интересов, ни классовой солидарности, ни других основополагающих признаков класса. Нельзя отождествлять статистическую группировку и исторически сложившееся стабильное социальное образование. Это - принципиально разные общественные категории. За последние 20 лет в России произошла чудовищная концентрация доходов, и коэффициент Джини удвоился. Столь масштабная социальная поляризация в такое короткое время - чрезвычайно редкое явление в новой истории. "Этот феномен недвусмысленен и известен всем, -подч.ркивают И. Самсон и М. Красильникова. - Он означает распад среднего класса, если он вообще когда-либо существовал. Поэтому упорство в поисках, анализе и препарировании среднего класса в России - не научный подход, а скорее вера в существование этого класса. Другими словами, российский средний класс - это миф" [Самсон..., 2010].