К вопросу об оценках внешней политики России при А. Козыреве (1991-1996 гг.)

Однако кризисное положение российской экономики в течение 1997 - 1999 гг. продолжало оставаться главным предметом разногласий Думы и правительства. Дума неоднократно ставила вопрос о недоверии «антинародному правительству». В высших эшелонах власти велась жесткая борьба, в тени которой - влиятельные группировки крупнейших промышленников и банкиров, стремившихся к лоббированию политических структур, контролю над средствами массовой информации

Экономические реформы привели не только к трансформации экономики и политической системы, но и глубоким изменениям самого российского общества, его социальной структуры. Появились новые классы, слои, страты населения со своими корпоративными интересами и конфликтами.

Основу новой социальной структуры составили классы и социальные слои бывшего советского общества.

Модель социальной структуры постсоветской России похожа на придавленную к земле пирамиду, где в основании 80% бедного населения, а на верхушке - 5% богатых. Средний класс составляет только 15%, что очень мало по сравнению с развитыми странами.

Формирования среднего класса в условиях рыночной экономики не произошло, направленной социальной политики власти по решению этой задачи не проводилось. В конце 80-х - начале 90-х гг. советское общество стало быстро расслаиваться на относительно небольшой процветающий слой и основную беднейшую массу населения. Ежемесячные доходы на разных полюсах разнились в несколько десятков раз. В 1995г. на долю 10% наиболее обеспеченного населения приходилось около 31% денежных доходов, а на долю 10% наименее обеспеченных- 2,4%. При этом остальная часть населения имела доход ниже среднего уровня.

На протяжении всего периода реформ шел активный процесс «размывания» традиционных групп населения, происходило становление новых видов межгрупповой интеграции по уровню доходов, формам собственности, включенности во властные структуры. Чертами новой социальной структуры можно считать: 1) маргинализацию огромных масс населения; 2) подвижность социальных процессов в обществе, обусловленную множественностью форм собственности, а также существенными преобразованиями в сфере властных отношений; 3) неустойчивость, социальную конфликтность и даже антагонизм общества в целом.

На вершине социальной структуры современной России находится элита. Низшее положение (низшую страту) занимают рабочие различных профессий средней и низкой квалификации, а также канцелярские служащие.

Элита состоит из двух групп. Первая - это новая буржуазия («новые русские»), выросшая из теневиков периода застоя и кооператоров поздней перестройки. Основными источниками накопления капиталов были: 1) приватизация, когда, скупив за бесценок через подставных лиц безымянные ваучеры, в течение 1994-1996 гг. они превратились в держателей крупных пакетов акций; 2) финансовые пирамиды типа МММ, «Чара», «Властелина», позволившие аккумулировать средства мелких вкладчиков; 3) покровительство правительства некоторым коммерческим банкам, которые получили в управление «Норильский никель», ЮКОС и другие крупнейшие прибыльные предприятия сырьевого комплекса; 4) контроль над средствами массовой информации: «ЛогоВАЗ» владел ОРТ (1-я программа телевидения), Мост-банк - НТВ, а также газетой «Сегодня», журналами «Итоги» и «7 дней».

Вторая группа элиты - представители старой номенклатуры, чьи привилегии определялись занимаемой должностью. В годы реформ они быстро включились в коммерческую деятельность и завладели значительной долей акций предприятий, установив себе оклады в 100 и более раз превосходящие зарплату инженера. Исследования Института социологии РАН показали, что на конец 1995 г. администрация и окружение Президента РФ на 75% состояли из бывшей советской элиты, то есть из партийных, комсомольских и хозяйственных деятелей. Из бывшей советской номенклатуры сформировалось 82% региональной элиты.

В течение 1996-1999гг. наметилась тенденция к сращиванию двух групп элиты - «новых русских» и представителей старой советской номенклатуры. Однако окончательно класс крупной буржуазии еще не сложился, что подтверждается существующими между ними противоречиями. Эти противоречия наиболее остро проявляются в политической сфере и, особенно во время предвыборных кампаний.

Постепенно сформировалась ведущая группа российских предпринимателей. На первое место по экономическому могуществу и политическому влиянию эксперты ставят Рэма Вяхирева - главу «Газпрома». В списке 50 наиболее влиятельных предпринимателей России на 1997 г. газовую отрасль представляли 7 человек, 4 человека- руководители автомобильных компаний, 2 руководителя алмазной и золотодобывающей отрасли, 2 человека из сферы торговли и экспорта.

На другом полюсе «придавленной пирамиды» российской социальной структуры находится основная масса населения (по различным оценкам 80-90%).

Бедность - понятие сложное, исторически обусловленное и многофакторное. К бедным, как правило, относят людей, не имеющих средств на минимальный национальный стандарт потребления. В России он получил название потребительский минимум (ПМ). Этот стандарт в каждом государстве свой и зависит от возможностей производства, богатства нации, менталитета и т п.

В советское время к бедным относили достаточно широкий круг людей, выделяемых в основном по демографическому признаку - возрасту, здоровью, потере кормильца, повышенной иждивенческой нагрузке на работающего. В ходе реформ 90-х гг. ситуация принципиально изменилась. Массовая бедность 25% населения (37 млн. человек в 1995г.) не идет ни в какое сравнение с ситуацией 1990г., когда этот показатель был равен 1,6% (2,3 млн человек). Таким образом, с 1990 по 1995 г. бедность выросла в 15 раз.

По источникам бедности можно выявить две основные группы населения. Первая группа включает население, попавшее в число бедных по демографическим признакам (многодетные, инвалиды и т.д.). Вторая группа включает население, оказавшееся в экстремальных условиях, вызванных новыми экономическими отношениями (безработные, беженцы, работники кризисных отраслей - оборонки, машиностроения, сельскохозяйственной глубинки, бюджетных учреждений). Это социальная бедность.

Неоднородность бедности - характерная черта современной социальной структуры. Среди 37 млн. бедных в 1995г. примерно 3,5-3,7 млн. человек находилась в состоянии выживания, то есть крайней физиологической бедности.

3. Утверждение многополярного мира

Основные направления внешней политики России.

Главным отправным моментом системы международных отношений в первой половине 90-х гг. следует считать разрушение биполярной модели (как противостояния СССР - США) и формирование многополярной организации мирового военно-стратегического, экономического, идеологического, а также культурно-ментального пространства.

Тогда и была поставлена под сомнение не только способность России быть сверхдержавой, но также и претензии США на эту роль. Это связано прежде всего с новой расстановкой сил на международной арене - усилением Японии и Германии, выходом на лидирующие позиции государств Азиатско-Тихоокеанского региона, а также усилиями по общеевропейской интеграции. Поэтому США переориентировали свою общую концепцию международных отношений, оценивая себя в международном пространстве как «первого среди равных».

Эта внешнеполитическая стратегия США распространялась и на отношения с Россией. Она предполагала, с одной стороны, сотрудничество в сфере обеспечения национальной и международной безопасности, а с другой - соперничество в экономике, технологиях, торговле. Учитывая новые реалии внутренней ситуации в России, фактор распада СССР, слабое присутствие России в СНГ и бывшем социалистическом лагере, существенным образом меняется и ролевая функция РФ в двусторонних отношениях, еще недавно бывших глобальной общемировой осью. Один из американских экспертов по отношениям с Россией выразил общую концепцию отношений США с Россией в виде формулы: «США как глобальная держава, Россия как региональная».

Советский Союз добровольно снял с себя функции «коммунистической империи», увязшей в идеологической и геополитической холодной войне, и решил стать партнером Запада, разделяющим с ним многие ценности и сотрудничающим в решении острых международных проблем. М. Горбачев не ждал столь же гигантских шагов со стороны бывших противников - ведь в конце концов именно СССР вознамерился изменить себя, свой образ жизни и мыслей. Однако, несмотря на значительное воздействие горбачевского наследия на внешнюю политику новой России, ее лидеры решительно открещивались от недавнего прошлого. А. Козырев подчеркнул, что впредь Москва будет осуществлять курс на полнокровное партнерство с Западом, интеграцию с ним.

Данная стратегия начала реализовываться на практике, прежде всего под воздействием всей ситуации внутри и вокруг России. Пришедшие к власти демократические силы горели желанием в сжатые сроки построить в России свободное, правовое общество и процветающую рыночную экономику. В этом грандиозном деле Запад представлялся главным политическим и идеологическим союзником. Как подчеркивали члены российского руководства, «богатые, развитые, цивилизованные страны жизненно необходимы для экономического, духовного, политического возрождения России».

Пожалуй, не менее важным был тот факт, что Запад без обиняков брал сторону Б. Ельцина и демократического лагеря в их борьбе с внутренними противниками. Так было накануне, в ходе и после ликвидации августовского путча 1991 г. Аналогичную картину можно было наблюдать во время противостояния между исполнительной и законодательной властями в октябре 1993 г. - российский президент запросил моральной поддержки у западных стран и немедленно получил ее.

Одновременно Запад представлялся демократической власти основным источником помощи, необходимой для успешных экономических реформ. Западное сообщество располагало передовой технологией и крупными финансовыми ресурсами, которыми обещало делиться с Россией. По крайней мере в начале 1992 г. все ветви власти сходились во мнении, что внимание российской дипломатии должно быть сфокусировано на формировании в стране эффективной, динамичной экономики, получении доступа к мировым рынкам и финансам, интеграции России в глобальную систему производства, потребления, торговли и труда.

Демократы находили в западных странах и образец для развития России. Они хотели вестернизировать собственную страну, добившись «превращения России из опасного больного гиганта Евразии в члена западной зоны процветания».

Движимая указанными мотивами, Москва проводила ярко выраженную прозападную политику. Она изо всех сил стремилась проявлять конструктивизм в международных делах, как правило, одобряла действия и позиции западных правительств, зачастую копировала их.

Вторым важнейшим компонентом внешней политики новой России стало налаживание дружеских связей с бывшими советскими республиками, ставшими независимыми государствами. Демократы приветствовали роспуск СССР не только потому, что это открывало единственный легальный путь к устранению М. Горбачева с президентского поста. В России существовала на тот момент широкая оппозиция имперской политике, причем в силу целого ряда причин. Демократические партии и либеральная интеллигенция исходили из того, что демократизация сделала роспуск СССР неизбежным. Сопротивление этому процессу обязательно спровоцировало бы конфликты и войны по югославскому сценарию. Выдвигался также аргумент, что без предоставления свободы другим народам Россия никогда не станет нормальным, демократическим государством. Кроме того, Е. Гайдар и другие ориентированные на Запад экономисты в правительстве придерживались мнения, что союзные республики превратились в экономическое ярмо и непреодолимое препятствие реформам: субсидии им, подыгрывание их капризам свели бы на нет успех жесткой монетаристской политики.

В Москве ожидали, что вслед за всплеском эйфории от независимости возобновится процесс взаимной гравитации бывших союзных республик. Для обеспечения этого процесса, считали демократы, достаточно было перевести отношения с ближним зарубежьем на «принципы, успешно апробированные в Европе, - нерушимость и открытость границ, права человека и права меньшинств, взаимовыгодное сотрудничество».

В целом, очевидно, что российское правительство отнюдь не забыло о постсоветском пространстве, как о чем-то несущественном и обременительном (вопреки тому, что утверждают критики внешней политики Кремля).

В качестве третьего направления российской внешней политики выкристаллизовалось освобождение от «груза» советской дипломатии. Москва проявила готовность к самокритике, признанию прошлых ошибок, исправлению их. Кремль в той или иной форме покаялся за вторжения в Венгрию, Чехословакию, Афганистан, аннексию балтийских стран, навязывание своей воли восточным немцам, манипулирование «освободительными движениями» и коммунистическими партиями в разных частях земного шара, жестокое обращение с японскими военнопленными, тотальный шпионаж против Запада и т.д.

Произошли очевидные изменения в политике России в отношении Восточной Европы, коммунистических режимов и компартий, государств «третьего мира». Распространено мнение, что новые кремлевские лидеры просто-напросто решили уйти из Восточной Европы. В самом деле, трудно спорить с тезисом о том, что еще при М. Горбачеве Москва отказалась от стремления во что бы то ни стало сохранить за собой «внешнюю империю»: нацеленный на сближение с Западом, СССР больше не нуждался в «восточноевропейском буфере»; более того, этот буфер выглядел теперь помехой на пути к цели. Тем не менее, как представляется, наиважнейшим мотивом изменения подхода Москвы к Восточной Европе было неприятие тамошних коммунистических режимов, аналогичное неприятию российскими демократами власти КПСС внутри страны.

Россия хотела иметь дело с реформированными режимами в соседних странах и верила в светлые перспективы сотрудничества с ними. Президент Б. Ельцин неоднократно говорил о сохранении стратегической важности Восточной Европы и об активной роли России в этом регионе. Случилось, однако, то, что должно было случиться: экс-союзники распавшегося СССР сами бросились врассыпную, как заключенные, перед которыми вдруг широко распахнулись ворота тюрьмы. В таких обстоятельствах трудно было проводить эффективную политику, обеспечивая сохранение в Восточной Европе мощного российского присутствия.

Что же касается коммунистических государств - Северной Кореи, Кубы, Китая, Вьетнама, то они не выражали позитивных эмоций по поводу событий в России. Их шокировал антикоммунизм нового российского руководства и смертельно напугала перспектива, что смена формации на родине Ленина не только эхом отзовется за рубежом, но и спровоцирует российских демократов на прямое вмешательство в дела других стран. Москва в свою очередь порвала все идеологические узы с коммунистическими режимами, предвкушая при этом их скорый крах. Кремль присоединился к хору западных стран, осуждающему нарушения прав человека на Кубе и в КНДР, попробовал поучать Пекин на тот же счет.