Экономика России в годы первой мировой войны

Однако действия оппозиции были нерешительными, а сама оппозиция  разрозненной. Так, внутри "Прогрессивного блока" имелись разногласия: подавляющее  большинство блока поддерживало требование создания "правительства  доверия", а прогрессисты и левые  кадеты требовали создания "ответственного министерства", то есть правительства, подотчетного большинству Государственной  думы, представленному в это время "Прогрессивным блоком". Этот вопрос заключал в себе проблему власти как  таковой и особенно способов завоевания этой власти. Обе стороны вполне осознавали, что требование "ответственного министерства" могло быть осуществлено только с помощью угрозы, если не реального осуществления, революционной  конфронтации с царским режимом. Но для того, чтобы "сделать революцию" в февральские дни 1917 г., понадобились решительные действия со стороны  рабочих столицы, демонстрации которых  прорвались в центр города, и та поддержка, которую они получили от солдат Петроградского гарнизона.

Бездействие и чувство бессилия, которые вплоть до февраля 1917 г. были распространены среди лидеров думской  оппозиции, тем более любопытны, поскольку с формированием добровольных организаций цензового общества во время войны – от Земского и Городского союзов до Военно-промышленных комитетов и их рабочих групп  – возникла целая сеть учреждений, имевших, казалось, достаточный авторитет, чтобы взять в руки бразды правления, как только падет старая власть.

В значительной степени это объяснялось  тем, что буржуазная оппозиция боялась  слишком активными действиями подтолкнуть  страну к революции. В тот период многие умеренные и либеральные  представители цензового общества, включая лидеров кадетов, оправдывали  свое нежелание взять курс на революцию  тем, что любые революционные  авантюры в разгар войны могли  привести к поражению России. Определенную роль сыграло опасение, что революция  повлекла бы за собой радикальные  как социальные, так и политические изменения и привела бы к уничтожению  наряду с царским режимом и  привилегированного, цензового общества. Опасаясь нежелательного социально-политического  взрыва, лидеры "Прогрессивного блока" до последнего стремились избежать открытой конфронтации с правительством, лихорадочно  искали выход путем компромиссов с монархией. Однако Николай II охранял  принципы самодержавия, уповая на божье  провидение, на силу репрессивного  аппарата (хотя временами царское  правительство пыталось и маневрировать, искать пути сближения с буржуазной оппозицией). Успеха эта политика не могла принести. С февраля 1917 г. страна неудержимо шла ко второй буржуазно-демократи­ческой революции.

2.4.Крах царской России.

Принято считать, что в конце  февраля 1917 года в России произошла буржуазно-демократическая революция и было свергнуто самодержавие.

Вот и в Большом энциклопедическом  словаре (1998) утверждается: «Февральская революция 1917, демократическая революция  в России, свергнувшая самодержавие». Хотя, как нам придется убедиться, она царизм не свергла, тем более  в указанном месяце.

Для начала вспомним, что определило крах российской монархии.

Одним из важных факторов стала Первая мировая война. После двух лет  побед и поражений, к концу 1916 года, моральное состояние солдат и даже офицеров российской армии  ухудшилось. Помимо всего прочего, это  было связано с недостатками снабжения. Нередко обмундирование и пища были плохими. Все чаще поговаривали, что  это неслучайно: на бедствиях армии  наживаются многие лихоимцы из окружения друга царской семьи, сибирского попа Григория Распутина.

С подобными подрывными слухами  боролись без особого успеха. Они  не только распространялись пропагандистами, но и подтверждались немалым числом фактов. К примеру, в некоторые  воинские части артиллерийские снаряды  поступали порой в ничтожном  количестве. Приходилось выдавать их по два-три на орудие. А немцы снарядов не жалели, жестокие обстрелы порой  совмещали с газовыми атаками, когда  дул западный ветер. К нашему несчастью, он бывал часто.

Со временем снабжение нашей  армии стало налаживаться, но было уже поздно: восстановить моральный  дух солдат не удалось. Из глубокого  тыла, из городов и деревень на фронт  приходили тревожные вести. В  письмах к офицерам и солдатам действующей армии их родные и  близкие жаловались на повышение  цен, нехватку промышленных товаров, продуктов. Все чаще бастовали рабочие на крупных предприятиях.

С осени 1915 года Николай II сместил  с поста Верховного командующего вооруженными силами великого князя  Николая Николаевича, заняв его  место. Тем самым он брал на себя ответственность за поражения на фронте, которых становилось немало. Пребывая главным образом в своей  могилевской Ставке, он, по слухам, передоверил  управление державой царице Александре Федоровне. Она была женщиной властной, не питающей уважения не только к русскому народу, но и к правительству, ненавидевшей Государственную думу. Началась министерская чехарда.

Решительные перемены в руководстве  армией и страной происходили  в ту пору, когда и без того положение было нестабильным. Внятных  объяснений происходящему официальные  власти не давали. Написали, что расстроенное здоровье князя Воронцова-Дашкова  заставляет его уйти с поста наместника на Кавказе, а вместо него назначается  великий князь Николай Николаевич. А по слухам, главным инициатором  перемен был Распутин. Он превращался  в демоническую фигуру не просто опекуна  и целителя царевича Алексея, но и  вершителя судеб России. Понятно, людская молва склонна к преувеличениям. Но нет ли в ней немалой доли истины?

Как писал зарубежный историк М.М. Карпович, «являясь твердой последовательницей самодержавия, императрица Александра находилась во власти почти безграничной ненависти к Думе и оппозиции, а мрачный мистицизм сделал ее легкой добычей пользовавшегося дурной славой Распутина, чье влияние на нее стало в этот период наивысшим. Под сильным давлением со стороны императрицы и ее советника Николай II слепо последовал по пути собственного самоуничтожения. Дума… пренебрежительно третировалась и игнорировалась; другие организации вызывали глубокое подозрение. Один за другим наиболее либеральные министры были вытеснены из правительства, заменяясь реакционерами, многие из которых были в целом известны как креатуры Распутина. Среди персонала Кабинета министров происходили необычайно частые изменения, базировавшиеся на причудах власть предержащих; правительственная политика вскоре потеряла даже видимость единства и силы».

На заседании Думы в конце 1916 года один из идеологов кадетов, П.Н. Милюков, гневно обрушился на творимые безобразия. После каждого пункта «обвинения» он задавал риторический вопрос: что это — глупость или  измена?

Предполагался, пожалуй, ответ: отчасти  глупость, отчасти измена.

Депутат-юрист А.Ф. Керенский от имени партии трудовиков потребовал отставки всех министров, предавших  свою страну. Член фракции октябристов  С.И. Шидловский обвинил правительство  в том, что оно намеренно создает  дефицит продуктов питания, вызывая  в столице голод, и тем самым  провоцирует забастовки и мятежи, чтобы оправдать заключение сепаратного  мира с Германией.

Подобные высказывания, запрещенные  к печати, распространялись в листовках. По всем признакам, для страны наступала  трудная пора.

Грозно заканчивался октябрь 1916-го в Петербурге. Два дня бастовали  все заводы. Какими были требования рабочих, так никто и не знал. Пролетарии демонстрировали свою силу, сплоченность, решительность. На Выборгской стороне  толпа стачечников собралась  у автомобильной фабрики «Луи Рено» с криками: «Долой французов! Хватит воевать!» Инженеров и  директоров, вышедших на переговоры, закидали камнями. Раздались револьверные выстрелы.

Вызвали полицию, а затем и взвод  жандармов. Их оказалось слишком  мало, чтобы разогнать толпу. На подмогу привели три-четыре батальона пехотинцев, расквартированных в ближайших казармах. «Стражи порядка» с шашками и револьверами двинулись на рабочих. А солдаты, зарядив ружья, сделали залп… в полицейских и жандармов!

Тем временем подоспели казаки и  врезались в строй пехотинцев. Началась рукопашная схватка. Солдат удалось  загнать в казармы. Это было событие  знаменательное: войска стреляли в  полицейских. Не так ли начинается революция, о которой не прекращались разговоры?

В конце года последовала отставка с поста председателя царского правительства  Б.В. Штюрмера. В российских верхах отношение  к нему было неприязненным. Его подозревали  в симпатиях к немцам и желании  примирения с ними. Вместо него был  назначен А.Ф. Трепов, германофоб.

С удивительной быстротой доходили сообщения секретные, предназначенные  вроде бы только для царских приближенных. Говорили, что в конце ноября в  Могилев к императору прибыл Трепов. Он умолял Николая II назначить вместо А.Д. Протопопова другого министра внутренних дел, способного добросовестно и разумно выполнять нелегкие обязанности охраны общественного порядка в столь ответственный период, чреватый революционными потрясениями.

Император сказал, что следует соблюдать  спокойствие, лояльность и облегчать  задачу Протопопова. Трепов твердо и почтительно повторил свою просьбу — безрезультатно. Он предложил собственную отставку. Мол, совесть не позволяет ему взять на себя ответственность за власть, пока остается в правительстве Протопопов. В ответ услышал: «Александр Федорович, я приказываю вам исполнять свои обязанности с теми сотрудниками, которых я счел долгом дать вам».

Страна экономически не подготовилась  к затяжной войне. Серьезные политические перемены, даже самые прогрессивные, в столь трудный период способны только усугубить ситуацию. Когда  требуется напрячь все усилия, добиться победы или достойного мира, сохранить единство общества, целесообразней всего было бы сохранить царское  единовластие. Пожалуй, Николай II это  понимал. Но тогда зачем он брал на себя прямую ответственность за положение  на фронте? Это не вызывало оптимизма  и подъема патриотических чувств, а лишь подрывало веру в царскую  власть.

Говорили, будто всему виной  царица Александра Федоровна с ее властным характером, действующая под влиянием вполне еще молодого «старца» Григория. Даже среди закоренелых сторонников монархии — черносотенцев — раздались голоса, как выразился лидер «Союза русского народа» В.М. Пуришкевич, против «позорящих и губящих Россию темных сил». Какие это силы? Казалось бы, с позиций крайне правых — всяческие демократы. Ан нет! Речь шла о приближенных к царской семье. Пуришкевич, по своему обыкновению, заявил резко и темпераментно:

— Надо, чтобы и впредь недостаточно было рекомендации Распутина для  назначения гнуснейших лиц на самые  высокие посты. Распутин в настоящее  время опаснее, чем был некогда  Лжедимитрий… Господа министры! Если вы истинные патриоты, поезжайте в Ставку, бросьтесь к ногам царя, имейте мужество заявить ему, что так не может дольше длиться, что слышен гул народного гнева, что грозит революция и темный мужик не должен дольше управлять Россией!

Это сказано было открыто, гласно, на заседании Думы. Выходит, темные силы группируются вокруг царя? И те, кто яростней других защищали неограниченное самодержавие, вольно или невольно вскрывали его коренные недостатки.

В триаде «православие, самодержавие, народность» религиозная составляющая тоже стала вызывать сомнения. Странной выглядела официальная установка  на освобождение Константинополя от мусульман. Одновременная война  с Германией и Турцией грозила  нам полным разгромом. К тому же вряд ли такие союзники, как Франция  и Великобритания, могли позволить  России укрепить свои позиции на Черном море с прямым выходом в Средиземное. Этому они препятствовали всегда.

А как же с народностью? Снова  встает фигура Распутина. В царской  семье почитали его едва ли не как  святого и пророка, представителя  российской глубинки, простого мужика. Однако в народной среде мнение было прямо противоположное, и его  высказал Пуришкевич. Знаменитая триада, на которой, по крайней мере на словах, зижделось государство Российское, рассыпалась в прах.

Страну раздирали противоречия. В военное время важно единение всех сословий и партий. А тут  одни призывают к мирному соглашению с Германией, другие — к войне  до полной победы, третьи — к прекращению кровопролития без предварительных условий. Их называли германскими агентами. Однако у них имелось немало сторонников не только среди революционеров, но и в народе.

31 декабря Президент Соединенных  Штатов Северной Америки Вильсон  предложил правительствам воюющих  держав сообщить свои взгляды  на условия, которые необходимы  для мирного соглашения.

Николай II, Верховный главнокомандующий, обратился к сухопутным и морским  войскам с манифестом. Там, в частности, говорилось:

«Час мира еще не наступил. Неприятель еще не изгнан из занятых им областей, Россия еще не осуществила задач, поставленных этой войной, то есть овладения  Константинополем и проливами, а  также восстановления свободной  Польши в составе всех ее трех частей…

Мы остаемся непоколебимы в нашей  уверенности в победе. Бог благословит  оружие наше: он покроет его вечной славой и даст нам мир, достойный  ваших славных подвигов, мои славные  войска, такой мир, что будущие  поколения благословят вашу святую память».

17 декабря стало известно, что  минувшей ночью убили Распутина.  Казалось бы, сообщение обнадеживающее. Но и тут поползли зловещие  слухи о падении дома Романовых.  Еще резче обозначились противоречия  между самодержавием и народом.