Денежно-кредитная политика государства: сущность, основные цели и направления реализации

Более важным основанием является понимание механизмов колебаний, происходящих в доходах, расходах, кредите и сбережениях. Логика этих колебаний примерно следующая. Ключевым драйвером являются колебания ожиданий разных групп игроков: населения, банков, предприятий, внешних кредиторов - между оптимизмом и пессимизмом. Рассмотрим это чуть подробнее.

После того как острая фаза очередного кризиса завершена, но выход из него еще виден нечетко, население начинает более активно сберегать, ожидая, что в будущем снижение доходов может продолжиться. Это ведет к постепенному восстановлению накопленного объема сбережений. Затем уверенность в устойчивости своих доходов постепенно возрастает, население начинает тратить несколько больше, и вскоре темпы роста расходов начинают опережать рост доходов. Значит, меньшую долю доходов люди откладывают, большую долю расходов делают за счет кредитов. Соответственно, экономический рост ускоряется, но требует новых источников фондирования кредитов предприятиям, населению и, возможно, государству. Внутренние источники ресурсов в виде сбережений населения сжимаются. Значит, требуются источники внешние.

Тот же маятник управляет и поведением внешних кредиторов. После очередного кризисного шока они сначала находятся под впечатлением от этого шока, и на этой стадии внешние заимствования страны сжимаются. Чуть позже внешние кредиторы приходят в нейтральное состояние. Потом их вновь охватывает оптимизм при виде картины стабилизации и даже ускорения роста финансовых рынков и экономики. И они начинают предлагать источники для подпитки этого роста.

Нечто похожее происходит и с предприятиями, и с банками.

Все четыре группы экономических агентов производят колебания, дополняющие друг друга и влияющие друг на друга. Плюс действия монетарных властей, которые закрывают те или иные бреши, возникающие в процессе колебаний доходов, расходов, чистого кредита других групп экономических агентов.

В тот момент, когда рост долговой нагрузки на доходы заемщиков ускоряется, внутренние источники фондирования кредита слабеют, зависимость от импорта, закрывающего разрыв между внутренним спросом и производством, достигает высокого уровня - уязвимость кредитного, валютного и денежного рынков становится максимальной. И в этих условиях достаточно даже не очень большого внешнего стресса, чтобы возник кризис.

С одной стороны, у нас достаточно высокая норма валовых сбережений в экономике (около 30% ВВП), и, скорее всего, дальше она в среднем будет тоже держаться на высоком уровне - хотя и будет колебаться в рамках описанного выше финансового цикла. Высокий уровень сбережений связан прежде всего со сверхдоходами от сырьевого экспорта, которые экономика сразу "проесть" не может. С другой стороны, норма инвестирования, по всей видимости, тоже будет расти: мы накопили колоссальный "долг" перед своими основными фондами, которые в последние 15 лет инвестировались недостаточно.

При этом существующие сбережения тратятся у нас странно. Значительная их доля сначала выводится за рубеж, а потом частично "заводится" обратно через всевозможные внешние заимствования, часто - псевдозаимствования. Если мы продолжим жить по этой схеме - не будем менять состояние нашего финансового сектора, повышать его способность "переваривать" эти внутренние сбережения, не станем ничего делать с пресловутым инвестиционным климатом и с моделью функционирования предприятий, - вывозиться за рубеж будет примерно столько же сбережений, а ввозиться заемного капитала для покрытия спроса на инвестиционное финансирование будет все больше. Следует отметить, что такой вариант при прочих равных условиях повышает вероятность возникновения финансовых кризисов.

Другой вариант состоит в том, чтобы меньше вывозили. А для этого нужно научиться использовать средства, которые предприятия и население держат или могут держать в российских банках, для кредитования экономики внутри страны.

У банков должен появиться жизнеспособный и емкий канал размещения средств на внутреннем рынке, который одновременно стал бы источником финансирования инвестиций в реальном секторе. Это должен быть рынок ликвидных активов, которые при необходимости можно быстро "сбросить", продать, не потеряв ничего при этом. Устойчивый и приносящий доходность, может, и не очень высокую, но не худшую, чем размещение в сопоставимые по ликвидности активы за рубежом.

Таким каналом должен быть рынок ценных бумаг, и прежде всего - долговых корпоративных ценных бумаг. Корпоративная облигация - это ликвидный инструмент кредитования предприятий, при определенных условиях хорошо подходящий для финансирования ими инвестиционных проектов. Внутренний рынок корпоративных облигаций существует и развивается. Но для того чтобы он стал устойчивым каналом инвестирования, нужно менять его параметры: удлинять сроки выпусков, менять сложившиеся на рынке стандарты. Например, постепенно отказываться от доминирующей практики выставления оферт на досрочное погашение, заменяя их другими инструментами снижения рисков инвесторов. В этом случае ожидаемый фактический срок обращения облигаций будет удлиняться, что выгодно для эмитентов. То есть корпоративная облигация будет превращаться в полноценный долгосрочный ресурс, который предприятия смогут использовать для инвестирования. И у нас возникнет значимый прямой канал трансформации сбережений в производственные инвестиции.

Ключевой вопрос не столько в массовости, сколько в величине эмитента, который мог бы воспользоваться таким каналом привлечения средств. Суть - добиться того, чтобы как раз крупный российский эмитент не уходил на Запад, в еврозаимствования. Условно говоря, еврооблигации и международные синдицированные кредиты могут и должны быть вытеснены российскими корпоративными облигациями и внутренними синдицированными кредитами.

Покупать их, будет в основном банковский сектор. Теоретически, конечно, покупателями могут выступать и всевозможные институциональные инвесторы - ПИФы, пенсионные фонды. Но их возможности сейчас несоразмерны с потенциалом банковского сектора. Так, суммарный объем активов основных видов российских институциональных инвесторов к 2020 году, при благоприятном сценарии, не превысит 20% ВВП. А активы банковской системы (даже если рост останется инерционным), скорее всего, будут более 100% ВВП. У нас, как в большинстве стран, которые реализуют модель догоняющего развития, финансовый сектор опирается на банки. И эта расстановка сил, видимо, сохранится достаточно долго. [8]

Поэтому ключевой источник ресурсов для развития рынка облигаций - в банковском секторе. И для банков, на мой взгляд, это хорошая ниша. Конечно, выдать кредит, может быть, интереснее: можно больше заработать. Доходность корпоративных облигаций ниже дохода от классического кредита. Но зато облигации дают выигрыш с точки зрения ликвидности.

Капитал перестал поспевать за активами. Но в кризис капитал удалось нагнать в достаточном объеме частично благодаря субордам от государства, частично потому, что активы росли еще медленнее. В кризис огромные банки рассыпались в прах и выяснялось, что собственного капитала там и не было никакого, все давно выведено.

Очень часто собственники бросают банк на произвол судьбы, просто забирают оттуда деньги. Если возникли проблемы в других бизнесах или просто появились подозрения, что банк может не устоять, собственники действуют очень эгоистично: тут же выводят деньги и оставляют АСВ наедине с вкладчиками.

От модели, допускающей безответственное поведение собственника, нужно уходить. Но переход должен быть плавным, иначе можно добиться обратного эффекта.

Главная задача - добиться прозрачности информации об источниках формирования капитала, в том числе и о структурах, аффилированных с собственником банка. Но прозрачности можно добиться, только сотрудничая с собственником. Например, если речь идет о так называемых банковских холдингах, то для понимания их реальной структуры требуется информация, которую ЦБ запросить не может. Среди учредителей могут быть абсолютно закрытые, непубличные организации, за которыми можно спрятать все что угодно. Поэтому без сотрудничества с собственниками ничего не получится.

Для того чтобы собственники начали сотрудничать, нужно, во-первых, создать стимулы к такому сотрудничеству, а во-вторых, создать такие механизмы, чтобы повышение прозрачности не "рубило" их небанковский бизнес на корню через запрет на большую часть операций, которые проводят "родственные" банки.

Например, банки, которые готовы полностью "засветить" свою структуру участия, должны иметь возможность получить какую-то поддержку в виде тех же субордов. Собственник должен получить возможность действительно "раскрутить" свой банк, масштабировать свой бизнес: из "карманного" банка сделать "нормальный" за счет дополнительных капиталов. Впоследствии, возможно, такая схема будет подразумевать дополнительную эмиссию акций, которыми можно будет "закрыть" этот субординированный кредит. Это довольно-таки стандартные формулы, распространенные в мировой практике.

И собственники, которые добровольно пошли на сотрудничество, должны получить возможность не соблюдать некоторые нормативы в течение какого-то времени. Например, норматив максимального объема кредита, приходящегося на одного заемщика либо группу связанных заемщиков. Ведь при "засвечивании" реальной структуры собственников группа связанных заемщиков резко расширится, и банк тут же превратится в нарушителя этого норматива. Стоит также повысить этот норматив, скажем, с 25 до 50%, что примерно соответствует нормативу, регулирующему максимальный объем кредита, приходящегося суммарно на всех собственников банка. [14]

Но, во-первых, переходный период, в течение которого будут действовать столь мягкие нормативы, надо ограничить обозримым сроком, например в пять лет. А во-вторых, должны действовать реальные меры наказания в случае, если банк все-таки что-то утаил.

Прибыль - очень важный фактор. Если мы хотим решить проблему устойчивости банковской системы в долгосрочной перспективе, нужно думать не только отдельно о ликвидности, отдельно о капитализации, но и о прибыли на капитал как о факторе, который, собственно, и обеспечит инвестиционную привлекательность этого бизнеса и, следовательно, его возможность капитализироваться. Если "расчленить" эту триединую задачу, есть риск, что возникнет эффект скукоживания банковского сектора: он станет очень ликвидным и очень капитализированным, но очень малоприбыльным, а потому - никому не нужным. Туда не пойдет частный капитал, и государству придется по-прежнему затыкать там дырки.

Поэтому нужно думать о прибыльности. И тут есть проблемы, обусловленные замедлением темпов роста сектора по сравнению с мощными результатами 2000-х. Рынки в ближайшей перспективе станут более узкими, конкуренция на них будет более высокая, поэтому уровень процентной маржи окажется более низким. И для того чтобы поддерживать прибыльность бизнеса, его инвестиционную привлекательность, банкам придется осваивать какие-то другие ниши, не связанные с получением процентного дохода и, что самое замечательное, свободные от кредитных рисков.

Банки должны научиться выполнять агентские функции по продаже всевозможных небанковских финансовых продуктов, например, паев ПИФов, страховых полисов, пенсионных планов. Та самая идея финансовых супермаркетов. Банкам нужно научиться "влезать" в ниши типа платежных систем. Сейчас они борются за право работать на этом поле, конфликтуя с "терминальным" лобби.

Главная идея состоит, пожалуй, в том, что нужно научиться делать одну "простую" вещь - соответствовать спросу экономики на банковские услуги. Банки не всегда могут адекватно ответить на здоровый запрос со стороны платежеспособного спроса: и с точки зрения сроков кредитования, и с точки зрения масштабов кредитования, и тех же ставок по депозитам, и возможности каких-то альтернативных размещений средств, не связанных с депозитами.

А когда обоснованный запрос со стороны экономики к банковской системе не удовлетворяется, возникают сразу два негативных эффекта. Необслуженные потребители, имеющие возможность дотянуться до внешнего рынка, начинают импортировать неоказанную услугу из-за рубежа. А потребители помельче начинают искать всякие паллиативы или некачественные заменители вроде привлечения коротких кредитов для финансирования инвестиционных проектов. Подобное несовпадение является ключевым негативом и с точки зрения развития экономики, и с точки зрения устойчивости финансового сектора. [6]

Поэтому если мы концентрируемся только на отдельных проблемах - на устойчивости сектора, на борьбе с последствиями определенных циклов, на регулировании (а это все правильные идеи) - то мы лечим болезни, не являющиеся главными, системными. Вся эта борьба с колебаниями, со всякими перегревами-недогревами - важна, действительно важна. Но это все-таки не самое главное. Самое главное - приведение финансового сектора в соответствие, насколько это возможно, со спросом со стороны экономики на услуги.

ГЛАВА 3. РАЗВИТИЕ ФИНАНСОВОЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НА ПЕРИОД ДО 2013 ГОДА

ЦБ, несмотря на соответствующие заявления, вряд ли перейдет на таргетирование инфляции в течение ближайших 1-2 лет. Что касается курса рубля, то стоит ожидать его укрепления в связи со стартовавшим избирательным циклом.

Банк России в ноябре 2010 года опубликовал основные направления денежно-кредитной политики на 2011-2013 годы. Стоит напомнить, что в документе главной целью обозначено удержание инфляции в границах 5-7% в год.

ЦБ рассмотрел три варианта развития событий.

Первый - в 2011 году среднегодовая цена на российскую нефть на мировом рынке составит 60 долларов за баррель. Прирост ВВП в этом случае ожидается на уровне 3,6%. Инвестиции в основной капитал могут увеличиться на 2,9%.