Концепция коэволюции

Но наиболее ранние признаки становления нового, следующего этапа социально-экономического прогресса — переход к земледелию — происходил совершенно в другом регионе (Ближний Восток, субтропики), т. е. отнюдь не прорастая из наиболее продвинутых структур предшествующего типа хозяйства. В тех же районах, где процесс его функционирования, пройдя свой пик, завершился, проявились признаки угнетенности в развитии культуры. Примером может служить Восточно-Европейский регион, где как раз охотничье хозяйство достигало высочайшего уровня, а пришедшие на смену культуры мезолита носят значительно более упрощенный облик.

Несколько другую трактовку места первобытному охотничьему хозяйству перигляциальной области в общей смене типов хозяйственных укладов предлагают К. Гэмбл и О. Соффер . Они склонны считать эту линию развития как вообще тупиковую (в их терминологии — «арктическая история»), рассматривая линию развития культур более южных районов (в том числе и Ближнего Востока) как основную.

Социально-экономический прогресс на протяжении, по крайней мере, длительного периода предыстории человечества обладал свойством дискретности, как в пространственном, так и культурно-хозяйственном отношении. Процесс социально-экономического развития не имел вида простой прямолинейной преемственности, проистекающей последовательно из тех форм предшествующей экономической организации (типа хозяйства), которые достигли наибольшего совершенства. Следовательно, на тех этапах развития общества не было и прямой передачи интеллектуальной информации накопленных технологических навыков через носителей таких наиболее совершенных форм. Скорее общий процесс в экономике на тех этапах можно представить в виде древа, у которого от ствола по мере его роста отходят ветви, символизирующие собой наиболее полный расцвет каждого типа хозяйства (социально-экономического устройства).

Выявляемая дискретность, конечно, не предполагает какой-либо хаотичности, беспорядочности в общем ходе хозяйственно-культурного прогресса. Общий ход в глобальном масштабе един, но новые точки его роста могут напрямую не сопрягаться с предшествующей линией в пространстве, т. е. непосредственно не прорастать из наиболее совершенных структур предшествующей культурной стадии.

Отчасти указанная дискретность общего культурно-хозяйственного прогресса находит объяснение в принципе предпочтительности природных условий. Действительно, перигляциальные пространства, богатые стадами крупных животных, но характеризовавшиеся суровым, резко континентальным климатом, требовали от позднепалеолитического населения высокого совершенства и многогранности в культурно-хозяйственных формах, связывающих его именно с этим типом природного окружения. Однако комплекс навыков, выработанных в процессе развития узкоспециализированного охотничьего хозяйства, и связанное с ним интеллектуальное совершенствование, и, наконец, ландшафтно-климатические условия не содержали в себе необходимого потенциала для становления земледелия.

В ту же эпоху более южные районы, куда входил и Ближний Восток, не располагали столь богатыми охотничьими ресурсами, как в перигляциальной зоне, и человек здесь в большей степени совмещал охоту с собирательством. При начавшейся в позднеледниковье смене климата в сторону потепления и увлажнения собирательство, никогда до этого не являвшееся определяющей экономической категорией в позднем палеолите, послужило той точкой роста, с которой зародилось самое раннее земледелие в Восточном Средиземноморье между VIII и VII тысячелетиями до н. э. Однако наиболее высокой ступени развития, уже на государственном уровне, общество, жизнь которого базировалась только на одном типе хозяйства — сельском хозяйстве, достигло не в Восточном Средиземноморье, а в Египте.

Вместе с тем нельзя забывать о том, что реализация принципа предпочтительности природных условий становится возможной лишь тогда, когда интеллектуальный уровень общества и его потребности создают предпосылки к использованию конкретного ресурсного источника. Например, природные условия, благоприятные для развития земледелия, существовали в отдельных регионах и в более ранние эпохи четвертичного периода, но общество еще не было готово к такому типу хозяйства, как земледелие, и не нуждалось в нем.

Пространственная дискретность экономического прогресса на этих ранних, но наиболее продолжительных этапах развития человечества во многом объясняется тем, что его существование в каждую отдельную эпоху базировалось лишь на одном, достаточно узко специализированном типе хозяйства. Это ставило его в строгую зависимость от природно-ресурсных условий. Поэтому велика была роль принципа предпочтительности природных условий.

Последующие девять тысячелетий, отделяющие зарождение земледелия от современности, характеризуются чрезвычайным усложнением взаимоотношения компонентов внутри триады человек — общество — окружающая среда. Одним из важных факторов усложнения явилось становление многоотраслевого хозяйства, а также межтерриториальной кооперации через торговые связи. Это позволило человечеству освободиться от жесткой зависимости от какого-либо одного ресурсного источника. Вместе с тем нельзя не отметить, что зарождение мануфактурных форм хозяйства и связанная с ним волна изобретений в сферах механики, физики, химии и т. п. в основном происходили не в областях, наиболее благоприятствовавших развитию сельского хозяйства.

В целом можно сделать вывод о том, что формирование нового уровня типа хозяйства связано не только с передачей информации из прежнего уровня, но в значительно большей степени — с активной мобилизацией интеллекта на создание и освоение хозяйственно-технических систем, инноваций, мало связанных с максимально продвинутыми системами предшествовавшего уровня.

3. Человек в перспективе меняющегося мира

Опыт, почерпнутый из далекого прошлого человечества о его взаимоотношении с природным окружением, небесполезен при выработке стратегий на ближайшее и отдаленное будущее. Основные заключения, которые можно сделать из анализа этого опыта, заключаются в следующем.

Влияние природного фактора на становление человека и человеческого общества выражалось в замедляющем или ускоряющем воздействии на развитие материальной культуры в различных районах. Благодаря принципу природно-динамического отбора существенные изменения в окружающей обстановке играли роль фильтра, барьера.

Вместе с тем даже кардинальные перестройки в состоянии ландшафтной оболочки в прошлом не приводили к кризису в общем процессе развития гоминид. Важным препятствием служил масштаб времени, в течение которого происходили такие перестройки.

Наиболее резкие естественные трансформации ландшафтной оболочки глобального характера свойственны переходным фазам от ледниковой эпохи к межледниковой. Одним из колебаний такого типа было быстрое похолодание, известное как эпоха «молодой дриас», но и оно продолжалось около 700 лет (от 11 000 до 10 300 лет назад). Население даже тех районов, где похолодание проявлялось особенно сильно, имело возможность при такой длительности изменить адаптационный тип, использовать адаптационные механизмы — миграционные или автохтонные. Тем более времени было достаточно для адаптации при сменах ледниковых эпох межледниковыми, несмотря на то что они сопровождались колоссальными амплитудами трансформации ландшафтной оболочки за весь период существования человечества.

Можно с уверенностью сказать, что и в перспективе человечество будет располагать временем для того, чтобы постепенно адаптироваться к перестройкам ландшафтной оболочки, вызванным естественными причинами, в том числе и к переходу к условиям предстоящего в координатах естественного процесса к новой ледниковой эпохе через несколько тысячелетий.

Однако такой вывод не может быть отнесен к предполагаемым антропогенным изменениям глобального характера, какими, в частности, являются изменения климата в результате парникового эффекта. В этом случае трансформация ландшафтно-климатических условий будет происходить (а по мнению некоторых ученых, уже происходит) в течение ближайших десятков лет. Проблемы антропогенного глобального потепления, как и сценарии возникающего в этих условиях состояния климата и ландшафтов в течение ближайших 50 лет, широко обсуждаются.

Полученные данные свидетельствуют о том, что ожидаемые изменения будут весьма существенными. По своим параметрам климатические условия будут приближаться к условиям оптимума последнего межледниковья — микулинского (земского) 125 тыс. лет назад, а возможно, превосходить их. Несмотря на общий положительный баланс последствий, в ряде районов будут возникать и отрицательные явления, к которым следует подготовиться обществу. Например, на сибирском побережье Северного Ледовитого океана начнут таять ледяные берега, в области многолетней мерзлоты увеличится глубина сезонноталого слоя, а в горах Кавказа и Центральной Азии в результате увеличения количества осадков возрастет опасность лавин и селей. Однако мы здесь не будем останавливаться на конкретных сценариях (с ними можно ознакомиться в упомянутых выше работах).

В данной работе я хотел бы обратить внимание на реакцию самого человека. Быстрые и достаточно существенные климатические изменения, даже если они по обычным меркам представляются благоприятными для человека, все равно требуют его психологической и физиологической подготовки, поскольку может быть нарушен адаптивный синдром. На это указывает, в частности, установленная Т. И. Алексеевой высокая степень связи морфологических признаков человека с такими климатическими показателями, как годовое количество осадков и среднегодовая температура. В связи с этим увеличение осадков, числа пасмурных дней при некотором снижении летнего температурного фона в аридных районах Казахстана и Центральной Азии у жителей этих районов, привыкших к сухому воздуху при господстве солнечного лета, может вызвать чувство дискомфорта. Повышенная влажность воздуха может иметь неблагоприятные последствия для жителей горных районов на Кавказе и в Центральной Азии (в условиях гипоксии).

Не останутся безразличными обитатели центральных районов Русской равнины. Западной Сибири к увеличению числа засух, которые предполагаются в начальных этапах (первые 10—15 лет) потепления. Это означает рост числа суховеев, пыльных бурь, а в некоторых районах, богатых торфяными залежами, увеличение частоты их самовозгорания. Возрастает в целом опасность лесных пожаров, что повлечет за собой сильную задымленность атмосферы и дополнительный рост содержания в ней СО2.

Тем не менее, степень воздействия подобных неблагоприятных для состояния человека явлений, как и сам их масштаб, при соответствующей подготовленности общества могут быть уменьшены.

С наиболее сложными проблемами в случае реализации полученных сценариев столкнутся малые народы Севера. Повышенный температурный фон (на 4—8° летом и на 6—12° зимой) при увеличении осадков (на 100—200 мм в год) сами по себе создадут необычные условия, требующие физиологической адаптации.

Антропоэкологические исследования показали, что даже в современной приатлантической Арктике, несмотря на относительную мягкость ее климата, условия жизни являются очень тяжелыми из-за высокой влажности, недостатка солнечной радиации, частых сильных ветров. Но именно все эти неблагоприятные явления будут серьезно усиливаться при реализации парникового эффекта в западном секторе Арктики. А условия, похожие на те, что сейчас в этом секторе, распространятся в более континентальные сибирские районы Арктики. Здесь смена адаптационного типа окажется еще более тревожной из-за контрастности смены условий от резко континентального климата к влажному, неустойчивому.

Как это ни парадоксально, адаптироваться к более теплым условиям физиологически сложнее, чем к холодным. При похолодании человек обладает возможностью для индивидуальной защиты с помощью специальной одежды. При потеплении таких индивидуальных, массовых средств защиты значительно меньше.

Однако еще более существенно на населении Севера, как береговых, так и тундровых групп, скажутся изменения в окружающей их среде. Разрушения побережий, таяние многолетней мерзлоты и полигональных льдов, солифлюкция, рост заболоченности, т. е. общая неустойчивость подстилающей поверхности, неблагоприятно скажутся на условиях поселения и сезонных кочевок.

Весьма серьезными будут последствия для оленеводства — главного средства существования населения многих районов севера Сибири. Увеличение толщины снежного покрова, ледяные корки будут препятствовать добыче корма в зимних условиях, а повышение неустойчивости грунта, заболоченность затруднят сезонные миграции.

Малые северные народы имеют многовековую традиционную ориентацию на моноотраслевое хозяйство. В новых условиях хозяйство оленеводов, определяющее весь их образ жизни, может оказаться дестабилизированным. В этом снова радикально скажется роль ресурсного фактора во взаимодействии общества с окружающей средой, опасная зависимость типа хозяйства лишь от одного ресурсного источника.

Очевидно, что увеличение числа типов используемых природных ресурсных источников, как и освоение технологий и производств, основанных не только на переработке материалов этих источников,— важное условие повышения степеней защиты общества от последствий резких изменений в окружающей среде. Нужно признать, что в спектре изысканий, касающихся последствий, связанных с глобальным потеплением за счет парникового эффекта, сценарии, посвященные состоянию самого человека, разработаны слабее других. Между тем данная проблема должна занять ведущее место в программе «Человеческое измерение» («Human dimensions»), которая совершенно закономерно приобретает значение одной из самых актуальных сфер исследований, тесно связанной со всей Международной геосферно-биосферной программой («Global Change»).

Прошло двадцать пять тысяч веков с тех пор, как на Земле начал развиваться человеческий разум. С этого «момента» возник процесс самопознания биосферы, ибо человек является ее частью. Возможно, состояние биосферы в этот длительный этап, связанный со становлением человечества, следует рассматривать как «познаваемую биосферу» или «предноосферу». Ибо, согласно учению В. И. Вернадского, «ноосфера» — последнее из немногих состояний эволюции биосферы, когда человечество, взятое в целом, своей мыслью и трудом перестраивает биосферу в интересах свободно мыслящего человечества, как единого целого.

Исходя из таких представлений, вряд ли можно говорить о том, что уже наступила ноосфера. Люди, конечно, уже далеко ушли в своем вмешательстве в естественное состояние биосферы, но вряд ли это делается в интересах всего человечества, скорее наоборот. Ведь если в интересах всего человечества, то это безусловно означает: при всестороннем знании законов функционирования глобальной природной системы Земли, т. е. при строго отрегулированном взаимодействии с окружающей средой, что близко к условиям гармоничного развития человеческого общества с окружающей средой.