Международные рынки капиталов

В настоящее  время важное место занимают различного рода гарантии, которые ставят задачу обеспечить стабильность инвестиций, их неприкосновенность, свободное распоряжение капиталом, а также эффективную защиту прав инвесторов.  

Законодательство  предусматривает определенный ряд  льгот и, в частности, по налогообложению  имущества, ввозимого в качестве вклада в уставный фонд, так же как  и имущества, ввозимого для собственного материального производства. Предусматриваются дополнительные льготы, которые могут быть предоставлены в связи с созданием свободных экономических зон (СЭЗ). Российское правительство идет по пути создания таких свободных зон, которые могли бы служить анклавами для привлечения иностранного частного капитала. К 1990 г. 11 регионов России были объявлены свободными экономическими зонами. Практически по всем из них соответствующими постановлениями правительства были утверждены организационные положения, касающиеся разработки конкретных вопросов финансирования и налогообложения; реально ни одна из объявленных зон не начала работать.  

Впоследствии, однако, проводя политику создания единых условий  для всех предпринимателей, как российских, так и иностранных, российское правительство отменило льготный режим иностранных капиталовложений.  

Для изменения  складывающейся ситуации в середине 90-х годов в России было принято  несколько постановлений, касающихся улучшения инвестиционного климата для крупных компаний, действующих в сфере нефтедобычи (Закон “О соглашениях о разделе продукции” и т.д.), однако серьезных изменений в притоке иностранного капитала это не принесло.  

В последний  период, однако, наблюдается медленная  и несколько противоречивая тенденция некоторого улучшения и стабилизации.  
 

1. Понятие “прямые иностранные инвестиции” значительно расширилось: а) расширяется роль признаков о праве на управление; право на владение перестает быть единственным и тем более решающим признаком; б) по мере развития и совершенствования структуры международных рыночных отношений складываются различные формы операций, которые приводят к долгосрочным отношениям и оформлению постоянного интереса предприятия-резидента одной страны к предприятию в другой стране, а также к контролю первого над вторым; слово “контроль” заменяется более гибким признаком — “существенная степень влияния на управление”. Такое расширение трактовки впервые введено при оценке международных инвестиционных потоков в 1999 г. и фактически означает принятие тех стандартов в определении прямых иностранных инвестиций, за которые выступают промышленно развитые страны, прежде всего США, соответствует тем нормам отношений, которые определяют интересы главных инвесторов.  

2. Современную роль и положение прямых иностранных инвестиций закрепляют соответствующие международные соглашения. Речь идет прежде всего о двусторонних инвестиционных соглашениях (сокращенно BIT), более широких международных и региональных соглашениях, а также о соглашениях об избежании двойного налогообложения (сокращенно DDT). В таких документах конкретизируются трактовки и согласуются меры национальной политики по отдельным ключевым вопросам инвестиционной политики, в том числе:  

• определение понятий “капиталовложения” (“все виды активов” — “all kind of asset”, за что выступают, в частности, менее развитые страны, а также те государства, в которых традиционно именно банки, а не фондовые биржи, являются важнейшим источником получения финансовых ресурсов1, или “все виды инвестиций” — “all kind of investment”, к чему тяготеют более развитые страны, к примеру — США, для которых приоритетное значение имеют фондовые биржи), а также “инвестор” (к примеру, считать ли таковым также резидента, вложения которого необязательно связаны с пересечением национальных границ, или не считать; за первое выступают промышленно развитые страны, за второе — развивающиеся);  

• характер появления в национальной экономике (“право входа” — “the right of entry”, или “право допуска” — “the right of admission”; за первое преимущественно выступают промышленно развитые страны, за второе — развивающиеся).  

До настоящего времени к числу таких стран  относятся, например, Великобритания, Германия.  

К числу трактуемых по-разному вопросов, от степени  согласованности которых во многом зависят масштабы, формы и условия инвестиций, относятся также виды режимов, отношение к праву принимающей страны на национализацию и вытекающим отсюда последствиям, трактовка понятия “юрисдикция”, порядок урегулирования споров и т.д.  

Отмеченные моменты  существенно влияют на положение  отдельных стран в мировой  экономике, в том числе на их место  в процессе перераспределения рынков и сфер экономического влияния. Характерно, что в этой области наряду с  межгосударственным согласованием норм и правил зарубежного инвестирования через признанный в политическом и правовом плане равноправный процесс появляются и прямые притязания отдельных стран (до настоящего времени — США) решать все связанные с этим вопросы по своему разумению и сообразно экономической силе, в том числе вразрез с ранее принятыми на себя международными обязательствами. Весьма показательный пример на этот счет — история с законом Хелмса—Бертона (1996 г.), согласно которому США “обозначили заявку” на свое “право” поступать в конкретных случаях (например, применительно к Кубе) без учета провозглашенных в мировой хозяйственной практике норм, решая свои внутренние проблемы (например, в обеспечение интересов части американских избирателей). При этом решения американского суда на уровне окружного ставилось бы выше тех обязательств, которые эта страна приняла на себя в международных отношениях). Не удивительно, что такая практика до настоящего времени столкнулась с солидарным неприятием со стороны других участников мирового инвестиционного рынка (Европейского союза, Канады, практически всех развивающихся стран, включая партнера США по НАФТА в лице Мексики, стран Центральной и Восточной Европы). Вместе с тем характерно, что такого рода заявка на новый уровень отношения к международным обязательствам не списана в архив как незаконная, и остается лишь гадать, на основании каких доводов она может дать о себе знать в будущем: предположим, со ссылкой на политическую “исключительность” или в подтверждение “приоритета” рыночного критерия над общечеловеческими, политическими, общегражданскими и т.п. в условиях роста значимости рыночных интересов во всех группах стран.  

Можно считать, что вопрос о степени влияния  норм и критериев международных  инвестиций на политические и другие общегражданские процессы в мировом сообществе не закрыт. Как уже отмечалось в начале этого параграфа, наряду с экономическими обстоятельствами (первыми тремя из четырех названных там пунктов) существует также обстоятельство политического характера, отражающее возникшее в результате несоответствия между экономическими позициями международных инвесторов (с одной стороны) и претензиями последних на “адекватную” корректировку в мировой политической (в том числе и международной) системе.  

Первое — перечень крупнейших участников мирового инвестиционного хозяйства включает в себя прежде всего наиболее влиятельных “актеров” мирового политического процесса, международной политики. Конфигурации политической структуры и экономической системы в мире (хоть и не полностью, но в немалой степени) оказываются близки по ряду решающих показателей. Об этом наглядно свидетельствуют таблицы в следующих параграфах.  

Второе — не прекращаются попытки перенести на инвестиционную систему не противоречащие ей стандарты из области политики, чтобы закрепить с их помощью приоритеты рыночного хозяйства (как они понимаются ведущими инвесторами), придать им характер общечеловеческих стандартов, в том числе и в области политики. Естественно, имелось бы в виду, что вся система международных политических отношений призвана обеспечивать на безальтернативной основе прежде всего ценности рыночной экономики (в ущерб другим национальным и международным ценностям). Один из показателей этого стремления — инициатива в пользу разработки в ОЭСР (но в контакте с другими международными экономическим организациями) Многостороннего соглашения по иностранным инвестициям с целью:  
 

установить самые  высокие стандарты режима и защиты инвестиций (по сравнению с допустимыми  с помощью двусторонних соглашений);  

выйти за рамки существующих обязательств для достижения новых стандартов либерализации, покрывающих все стадии производственно-инвестиционного процесса (до создания и после создания предприятия) с самыми широкими возможностями для применения национального режима, ликвидации остающихся ограничений.  

создать юридически обязательный документ, который содержал бы положения в целях еще большего его усиления;  

распространить  сформулированные обязательства на всех присоединившихся к Многостороннему  соглашению по иностранным инвестициям и на всех уровнях;  

предусмотреть необходимые меры во взаимоотношениях с региональными экономическими группировками;  

содействовать процессам урегулирования и обеспечивать эффективное разрешение инвестиционных споров с учетом имеющихся на этот счет механизмов и т.д.

Ясно, что такого рода “решение” не могло быть реальной основой для решения крупных международных экономических проблем без учета существующих международных стандартов и правил, в нарушение суверенных прав стран и пр. Поэтому попытка выработки упомянутого международного документа не была реализована, а подготовленный на этот счет проект был положен “в долгий ящик”.  

Третье — в 2002 г. выдвинута идея нестандартного измерения состояния и перспектив международной инвестиционной деятельности: (а) по эффективности использования возможностей мирового хозяйства (для этих целей сопоставляют удельный вес страны в мировых инвестициях и в мировом ВВП; в большинстве случаев частное от деления оказывается меньше единицы, что трактуется как свидетельство “недоиспользования” инвестиционных возможностей мирового рынка); (б) по потенциалу на основе расчета ряда переменных общеэкономического порядка (что дает возможность рассчитывать своего рода ориентиры для определения потенциала каждой отдельной страны). О степени “репрезентативности” таких коэффициентов свидетельствуют, в частности, такие факты: США, привычно открывающие список главных участников в качестве “стран базирования” и “принимающих стран”, в упомянутом списке стоят на 74-м месте (вслед за Бенином, Нигерией и Зимбабве, занимающими места с 71-го по 73-е); Япония — 131-е место, в значительной степени из-за серьезных ограничений доступа иностранным инвестициям на свой внутренний рынок; в то же время Ангола числится третей, Азербайджан, Никарагуа и Боливия соответственно восьмым, девятым и десятым. Цель в другом: подчеркнуть относительность всякого рода подсчетов; главное — ориентировать на поиск резервов роста и на определение таких механизмов их использования, которые позволили бы обеспечить статус “победителя” на конкретном этапе и на основе имеющихся возможностей. Кстати, Россия стоит в таком перечне на 104-м месте — впереди Сирии, Гвинеи, Ганы и Уругвая, но позади Узбекистана, Марокко, Кипра и Шри-Ланки. Есть основания сомневаться, что использование упомянутой шкалы коэффициентов может оказаться экономически эффективным, хотя и позволит создать политическую и идеологическую базу для платформы “нового мирового инвестиционного порядка” и снизить уровень критического настроя по отношению к “богатым странам”.  

2. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ВАЛЮТНО-ДЕНЕЖНЫЕ И КРЕДИТНЫЕ РЫНКИ  

2.1 Международный  валютный рынок  
 

Купля и продажа  иностранной валюты осуществляются на валютных рынках, представляющих собой  официальные центры, где такие  сделки совершаются по определенному  курсу. В более широком смысле под валютным рынком понимают сферу экономических отношений, возникающих при совершении операций по купле-продаже иностранной валюты. На валютных рынках также осуществляются операции, связанные с движением капитала (купля-продажа ценных бумаг в иностранной валюте, валютное инвестирование).  

Валютные рынки  сложились в XIX в. В зависимости  от объема торговли валютой, числа торгуемых  валют среди валютных рынков можно  выделить национальные (локальные), региональные и мировые. Рост объемов операций на национальных рынках и углубление взаимосвязей между ними по мере усиления тенденции к интернационализации хозяйственной жизни привели к образованию мирового валютного рынка.  

80-е и первая  половина 90-х годов ознаменовались  быстрым ростом операций на  мировых валютных рынках. В 1986 г. ежедневный объем сделок с валютой в мире равнялся примерно 320— 330 млрд долл., к 1989 г. он увеличился до 650 млрд, в 1995 г. — до 1200 млрд долл. Таким образом, за десятилетие ежедневный оборот мирового валютного рынка вырос примерно в 4 раза.  

Разумеется, масштабы операций, совершаемых с валютой, намного превышают потребности  коммерческих сделок. Валютные рынки  все более широко используются для  страхования валютных и кредитных  рисков, важное место ныне занимают также спекулятивные и арбитражные операции.  

Быстрый рост валютных рынков в немалой степени связан с крушением Бреттон-Вудсской валютной системы. Ямайская система, в которой  разрешен свободный выбор режима валютного курса, хотя и дает центральным  банкам более широкие возможности для маневра, привела к усилению повседневной нестабильности валютных курсов. Одним из следствий этого стало возрастание масштабов валютной спекуляции. Считается, что валютная спекуляция обеспечивает ликвидность, однако она оказывает дестабилизирующее воздействие на рынок. Именно поэтому большое значение имеют интервенции центральных банков.  

Эти интервенции  не всегда приносят желаемый результат. Действия ватютных спекулянтов летом  и осенью 1992 г. привели к резкому  снижению курса фунта стерлингов. Периодически давление испытывают практически все валюты, в которых совершаются сделки. Однако роль центральных банков как стабилизаторов валютного рынка остается весьма значительной. В середине 90-х годов усилия центральных банков и финансовых органов позволили в целом стабилизировать положение на мировых валютных рынках. Это, однако, не означает, что центральные банки одержали окончательную победу над валютными спекулянтами.