Русские православные монастыри

Современные исследования выявили  более 600 монастырей и пустынь, имевших  крепостные дворы в кон. XVII - нач. XVIII в. Примерно столько же было монастырей и пустынь, не имевших крепостных.

Среди зафиксированных 600 монастырей, имевших крепостные дворы, 136 основаны в XVII в. Это мелкие и средние монастыри, имевшие до 100 дворов, иногда - до 10. К  числу крупных, т.е. владевших крестьянскими  дворами в количестве более 500, и  крупнейших (более 1250) относятся в  большей части лишь монастыри, создание которых связано с именем Патриарха  Никона. Новоиерусалимский Воскресенский имел в 1678 г.586 крестьянских дворов, а в 1700 - 2465 дворов, Крестный, в Каргопольскому - 812 дворов в 1653-1661 гг., 910 дворов в 1700 г., Иверский - 2059 дворов в 1648 г. и 2302 в 1700 г.

Управление монастырями с 1649 г, осуществлял Монастырский приказ, созданный  Соборным уложением 1649 г, Уложение означало новый важный этап той правительственной  политики по отношению к монастырям, которая имела целью усиление контроля государства над монастырями  и ограничение роста монастырской земельной собственности. Решения  Соборов 80-х гг. XVI в. о запрете  монастырям приобретать и получать в качестве вкладов родовые и  выслуженные вотчины оказались  неэффективными. Уложение 1649 г. категорически  запрещало монастырям, а также  Патриарху, митрополитам, архиепископам  и епископам покупать, брать в  заклад, принимать "по душам в  вечной поминок" родовые, выслуженные  и купленные вотчины. В случае нарушения запрета вотчина подвергалась конфискации. Усиление контроля со стороны  государства проявилось и в том, что постановление о церковных  и монастырских вотчинах исходило не от Собора, как прежде, но было внесено  в качестве общегосударственного закона, хотя и содержало ссылки на мнения освященного и земского Соборов. По Уложению, монастыри лишались подавляющего большинства своих городских  владений - торгово-ремесленных слобод и дворов на посадах, запрещалось  иметь такие слободы и в  будущем. Уложение внесло изменения  и в сферу суда. До 1649 г. монастыри  и население их вотчин были подсудны церковным, епископским судам, тем  самым они освобождались от подсудности  общегосударственным учреждениям. Теперь же для священнического и  иноческого чина устанавливалась такая  же, как для мирских людей, подсудность  по недуховным делам Монастырскому  приказу, который был государственным  учреждением, возглавлялся, как и  все приказы, окольничими и дьяками. В его ведении находился разбор гражданских и наименее важных уголовных  дел в отношении всех духовных лиц вплоть до митрополитов, а также  их людей и крестьян. За Церковью оставался лишь суд по церковным  делам. Монастырский приказ осуществлял  государственную финансовую политику в церковных и монастырских вотчинах, которые передавались в его ведение. Он распоряжался назначениями на должности  настоятелей, келарей, строителей, казначеев, ведал и некоторыми духовными  делами монашествующих. Монастырский приказ, деятельность которого вызывала недовольство и нарекания со стороны  духовенства, существовал до Собора 1666-1667 г., ограничившего его полномочия, и в дек.1677 г. был упразднен. Русские  монастыри и монашество в течение  всего средневековья сочетали "отвержение мира" и служение миру. Главным  было духовное служение, то "наполнение Вышнего мирах молитвами святых и праведников, о котором ок.1540 г. писал новгородский священник  Св. Софии Агафон в предисловии к составленной им пасхалии на восьмую тысячу лет от сотворения мира. Монашеские идеалы оказывали влияние на формирование нравственного облика христианского общества. Социальное служение монастырей заключалось в благотворительности, странноприимстве, устройстве больниц, богаделен, помощи во время голода, кредитовании крестьян, т.е. в организации производственного процесса. В суровые военные годы крупные монастыри брали на себя функцию защиты от внешних врагов (Иосифо-Волоколамский, Троице-Сергиев, Соловецкий и др.). Монастыри в XI - XVII вв. были крупнейшими центрами культуры и духовного просвещения³.

Монашество в России не только было тесно связано с разными сторонами  жизни: оно было нормальным идеалом  жизни, всеми принятым; оно было общим  идеалом.

 

 

 

 

 

2. Значение монастырей  в жизни и культуре Руси

 

2.1 Архитектура  монастырей

 

Древнерусская монастырская архитектура - явление разноплановое, со сложной  внутренней динамикой, не позволяющей  привести многообразие форм к единым критериям оценки. Процесс сложения ансамбля монастыря порой занимал  несколько столетий, поэтому в  большинстве случаев не приходится говорить о выдержанном в едином стиле архитектурном решении. Однако, можно отметить некоторые общие  типологические признаки в их застройке, планировке и композиции. Эти признаки обусловлены единством функционального  назначения⁴.

Возлагавшиеся на монастырь функции  определили комплекс сооружений, куда входили постройки разнообразного назначения - культовые, хозяйственные, жилые, оборонительные, мемориальные.

Как правило, на первой стадии сложения монастыря, он обносился стеной. Даже деревянная ограда, отделяющая обитель  от мира, делала монастырский комплекс подобным крепости или городу. Крепостные стены придавали ансамблю большую  архитектурную целостность и  смысловую значимость.

Конфигурация плана монастыря  во многом определялась его месторасположением. Традиционно первоначальники останавливали свой выбор на холме в устье ручья при впадении его в речку. Подобный выбор места основания обители был обусловлен тем обстоятельством, что до середины XVII в. одной из важнейших функций монастыря как социального учреждения была военно-оборонительная.

Монастырские стены - крепостные укрепления - должны были соответствовать всем требованиям военного искусства. Согласуясь с ними, к XV в. в планировочной  композиции монастырского ансамбля стали появляться элементы регулярности.

Монастыри XVI в. - Соловецкий, Новодевичий, Симонов, Кирилло-Белозерский - в основе своей планировочной структуры  имели пятигранник, а план Пафнутиева-Боровского монастыря приближался к ромбовидным очертаниям. Геометрическая форма была продиктована не отвлеченными геометрическими фигурами, а исходила из архитектурных пропорциональных положений, которые были распространены среди каменных дел мастеров.

К концу XVII в. регулярность конфигурации плана крепости-монастыря стала  традиционным приемом в русском  зодчестве. Кирпичные стены Донского монастыря в Москве, построенные  на рубеже XVII - XVIII вв., имеют в плане  строго очерченный квадрат.

Крепостные башни, помимо той роли, которую они выполняли в качестве оборонительных сооружений, часто использовались для нужд монастырского хозяйства. В башнях устраивались кладовые, мастерские, разнообразные монастырские службы: поварские, квасовареные, прядильные. Во внешнем художественном облике крепостные башни являлись важными структурными элементами. Фиксируя конечные точки архитектурной композиции, башни поддерживают и завершают ритмику вертикальных акцентов монастырского ансамбля. Архитектурная композиция приобретает черты гармоничной завершенности.

Башни могли служить и проездными воротами в монастырь. Со стороны  парадного подъезда устраивались главные - Святые - ворота, выделенные как архитектурно, так и расположением.

Стремление к большей геометричности и регулярности планировочной композиции обозначалось в монастырском строительстве на Руси значительно раньше, чем, например, в строительстве городов или крепостей. Объяснение этому факту нужно искать в символической трактовке монастыря-крепости как целостного ансамбля.

В зависимости от типа монастыря  и его материального положения, келейная застройка могла быть различной. Обычно келейные корпуса располагались  по периметру монастырских стен. Деревянные строения по мере роста достатка обители  сменялись каменными. Каменные жилые  корпуса в богатых и многолюдных  монастырях могли быть двухэтажными с отдельным входом в каждую келью. Келейная застройка образовывала главный  монастырский двор, посередине которого возводились основные сооружения монастыря.

Центральное место, и в архитектурном, и в идейном плане, занимал  монастырский храм. Доминируя над  всеми остальными сооружениями, он рассматривался как "земное небо или  как око Божье". Тема большого храма с обширным внутренним пространством, обладающим особой "светлостью и  звонностью" с начала XVI в. все чаще стала звучать в монастырской архитектуре.

Вторым по значению сооружением  в комплексе монастырских построек являлась трапезная. Часто при основании  обители в первую очередь возводили  именно ее, руководствуясь бытовыми соображениями. Появление трапезной характеризовалось  переходом к общежительному монастырскому  уставу: трапезная - место для общего вкушения пищи, которая ассоциировалась  с Тайной вечерей, т.е. имело символический  смысл.

Одним из обязательных сооружений в  монастырском комплексе была колокольня и звонница. Колокольный звон - один из важнейших атрибутов средневековой  культуры - в монастырском быту имел особое значение. Тембр и характер звона, зависящие от подбора колоколов, служили отличительным признаком  каждого монастыря.

По мере роста монастыря в  нем появлялось все больше специальных  служб: больницы, библиотеки, иконописные  палаты, мельницы и разнообразные  мастерские.

К монастырским постройкам мемориального  характера можно отнести небольшие  часовни надкладезные палатки. Возведение и посвящение подобных часовен связывалось с каким-либо значительным событием монастырской жизни.

В целом, на протяжении XVI в. сформировалась структура монастырского комплекса  с архитектурно-композиционными  приемами, повторяющимися с незначительными  изменениями в последующем монастырском строительстве. Архитектурный ансамбль древнерусского монастыря выражал  идею религиозного, культурного, военного и политического центра.

Русские монастыри представляют собой  большое чудо. Религиозные обители - это красота, но не только в камне, но главное - в душах людей. Монастыри  всегда были оплотом духовности русского народа, его силой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2 Живопись

 

Христианские идеалы в средневековой  Руси находили свое воплощение в различных  формах культурной жизни той эпохи. Наиболее глубоким выразительным средством  выражения идейного содержания христианского  учения и веры всегда было и остается изобразительное искусство, и такой  ее вид, как живопись⁵.

Живопись появилась в России еще в X веке, вместе с христианством. Тех икон, которые были завезены и продолжали завозиться из Византии, не хватало. Стали возникать и  собственные иконописные мастерские. На первых порах в них просто копировали греческие иконы, потом в работу мастеров начало проникать и новое  качество.

Знаком наступающей зрелости стало  появление разных местных школ иконной  живописи. Уже в XII веке зародилась интересная и сильная новгородская школа, затем - псковская. Потом - владимиро-суздальская (а при ней особое положение  заняла ярославская). Свои черты приобретала  иконопись Русского Севера. Наконец, в XIV веке начался подъем школы московской.

Подъем этот не был случайным. Как  московское княжество собирало вокруг себя русские земли и, воплотив идею единения, сбило их в могучее государство, ставшее в XVI веке Московским царством, так и московская школа иконописи  соединила в себе все лучшее, то особенное, что созревало и обнаруживалось до сих пор, и окончательно разорвала  пуповину, связывающую русское искусство  с византийским.

История позаботилась об обстоятельствах, при которых этот разрыв оказался особенно наглядным. В конце XIV века на Руси, сначала в Новгороде, потом  в Москве, работал художник Феофан, прибывший из Византии и потому прозванный Греком (совсем как два века спустя в Испании Доменико Теотокопули был прозван Эль Греко). Живопись этого замечательного мастера произвела сильное впечатление мощной, немного мрачной страстью и виртуозным, раскованным мастерством. Она оказала влияние на русских художников, в том числе и на молодого Андрея Рублева, которому было суждено ограничить влияние своего великого предшественника и противопоставить ему собственное искусство. Дело заключалось не столько в разнице между темпераментным Феофаном Греком и умиротворенным Андреем Рублевым, но еще больше в разнице между традицией византийского искусства и традицией искусства русского, которое вступило в пору своей зрелости, в свой поистине золотой век. Появилась почва для прихода очень большого художника, национального гения. И тот пришел.

Об Андрее Рублеве известно мало. Даже дата его рождения устанавливается  весьма приблизительно, по косвенным  данным. Среди таких данных - дата смерти: 29 января 1430 года. Дата точная, она была высечена на плите кладбища Спасо-Андроникова монастыря. Правда, плита давно утрачена, но надпись была скопирована надежным человеком и ей можно доверять. А так как известно, что художник умер в преклонном возрасте, то можно предположить, что появился он на свет в промежутке между 1360 и 1370 годами.

Родился он, очевидно, в средней  полосе России, и вероятнее всего  в Московском княжестве. Тогда люди не были склонны к перемене мест и делали это лишь в крайних  обстоятельствах. Тем более люди простые, а его фамилия позволяет  предположить, что он происходил из ремесленников: рубель - это инструмент для накатки кож.

К делу тогда начинали приучать очень  рано. Подростком или юношей, то есть в 1370-х или 1380-х годах, он стал обучаться  иконописному ремеслу. Где, у кого - неизвестно. Ничего не известно и про  начало его работы - где, когда, с  кем...

Лишь к 1405 году относится первое упоминание о нем в летописи. Собственно, даже не о нем самом, а о событии - весной этого года был расписан только что построенный Благовещенский собор в Московском Кремле, и расписывали  его Феофан Грек, Прохор-старец с  Городца и чернец Андрей Рублев.

Из этого следует, что он уже  успел стать чернецом, монахом. Возможно, что это произошло в Троицком монастыре, при настоятеле Никоне Радонежском, ученике и преемнике Сергия Радонежского; у Никона, как осторожно предполагают, он мог быть в послушниках. Он даже мог еще застать здесь и  самого Сергия, который скончался  в 1392 году. Впоследствии же он обитал в  другом монастыре - том самом Спасо-Андрониковом, в котором и закончил свою жизнь.

Из этого следует также, что  известное всем имя Андрей - монашеское, а не данное ему при крещении.

Еще из этого следует, что к 1405 году он уже преуспел. Иначе его не упомянули бы, хоть и последним, вместе с прославленным Феофаном Греком и престарелым Прохором. Не исключено, что Феофан знал его и до того, иначе бы не взял с собой, да еще  на серьезную работу.

Второе летописное упоминание об Андрее Рублеве относится к 1408 году, когда  он вместе с иконником Данилой (Даниилом Черным) начал росписи в Успенском соборе во Владимире. Есть даже точная дата начала работ: 25 мая. Расписывать храм всегда начинали в конце весны, когда воздух внутри становился теплее и суше. Успенский собор был старый, прежние росписи погибли еще в 1238 году, во время нашествия татаро-монголов. Кроме росписей, Андрей Рублев исполнял еще и иконы для иконостаса в этом соборе - одну самостоятельно, а шесть с помощниками. Прошло всего три года, а у него уже есть помощники, ученики. Правда, он и сейчас упомянут вторым. Это позволяет предполагать, что старше был Даниил Черный, родившийся около 1360 года.