Развитие патопсихологии как науки

Некоторые патопсихологические исследования школы представляют интерес как  исторический факт "деятельностного" подхода к психическим явлениям. Так, в многосторонних исследованиях сотрудников В. М. Бехтерева ассоциации выступают не механическим сцеплением представлений, а результатом деятельности, зависимым от ее строения и динамики. Или, например, речь анализируется в системе целостного поведения; ее особенности в экспериментальной беседе сопоставляются с речью больного в иных обстоятельствах; показывается, что сходные речевые реакции могут иметь разную природу, отсутствие или извращение речевой реакции возможно не только из-за умственной недостаточности, но и как выражение негативизма, "непроизвольного, но сознательного стремления больных уклониться от внешнего влияния на их волю". Весь этот объективный материал вполне может быть проанализирован в русле современней теории деятельности.

Основными принципами патопсихологического исследования в школе В. М. Бехтерева  были: использование комплекса методик, качественный анализ расстройства психики, личностный подход, соотнесение результатов  исследования с данными здоровых лиц соответствующего возраста, пола, образования.

Использование комплекса методик  — наблюдение за испытуемым по ходу эксперимента, учет особенностей его  поведения вне экспериментальной  ситуации, сочетание различных экспериментальных  методик для исследования одних  и тех же патологических явлений  — способствовало получению богатого объективного материала.

Принцип качественного анализа, выдвинутый в период увлечения многих исследователей измерительными методами (подход к  нарушениям психики как к количественному  уменьшению тех или иных способностей), стал традиционным в отечественной патопсихологии. Но теоретическая платформа ученого, особенно в период разработки рефлексологии, ограничивала анализ протеканием внешних особенностей деятельности. И зафиксированный объективный материал не доводился до подлинно психологического анализа.

Ценный и плодотворный принцип  личностного подхода был тоже выдвинут В. М. Бехтеревым в период господства функционализма в мировой экспериментальной психологии: "Личность больного и ее отношение к эксперименту ничуть не оставляется экспериментатором без внимания. ...Все, что может дать объективное наблюдение над больным, начиная с мимики и кончат заявлениями и поведением больного, должно быть принято во внимание... оцениваемо в связи со всеми условиями эксперимента, не исключая и непосредственно предшествующих опыту". Но "объективный метод" В. М. Бехтерева противоречил возможностям этого принципа, и анализ оставался незавершенным.

Представитель школы В. М. Бехтерева  К. И. Поварнин писал, что на результатах  объективных исследований отражается отношение больного к экспериментальной  задаче: "Если нормальный испытуемый идет навстречу экспериментатору в его стремлениях, то душевнобольной может относиться к опыту совершенно иначе: он может быть небрежным к предлагаемой ему работе, исполняет ее кое-как вследствие полного безразличия к интересам опыта или скрытого нежелания, или отвлекающего внимание бреда и галлюцинаций; он, наконец, может отказаться совсем от опыта вследствие подозрительности и т.д.". В связи с этим ставился вопрос об умелом индивидуальном подходе экспериментатора к больному, таком, который бы побуждал к участию в опыте.

На взгляды К. И. Поварнина и  других представителей школы В. М. Бехтерева  оказывал большое влияние заведующий психологической лабораторией Психоневрологического  института А. Ф. Лазурский. Будучи учеником и сотрудником В. М. Бехтерева, он стал организатором собственной  психологической школы. В предисловии  к книге А. Ф. Лазурского "Психология общая и экспериментальная" Л. С. Выготский писал, что ее автор относится к тем исследователям, которые были на пути превращения психологии эмпирической в научную. Сам А. Ф. Лазурский разрабатывал главным образом вопросы индивидуальной и педагогической психологии, но идеи из этих отраслей переносились и в патопсихологию. Так, К. И. Поварнин указывал на необходимость учета индивидуальных особенностей больных, поскольку иногда находят дефекты там, где на самом деле резко выражены индивидуальные особенности. Например, слабое запоминание возможно не из-за болезни, а как результат плохой слуховой памяти, в чем можно убедиться по запоминанию зрительно воспринятого. Эта идея обогащала принцип соотнесения результатов исследования больных и здоровых.

В клинику был внедрен разработанный  А. Ф. Лазурским для нужд педагогической психологии естественный эксперимент. Он применялся в ходе организации  досуга больных, их занятий и развлечений  — со специальной целью предлагались счетные задачки, ребусы, загадки, задания  по восполнению пропущенных в  тексте букв, слогов и др.

Таким образом, патопсихология уже  в истоках имела все признаки, необходимые для утверждения  ее научной самостоятельности в  качестве отрасли психологической  науки: предмет исследования — нарушения  психики; методы — весь арсенал психологических  методов; концептуальный аппарат —  аппарат психологической науки. Другое дело, какое содержание вкладывалось в понятие психики представителями  различных психологических течений. В школе В. М. Бехтерева наметились широкие перспективы развития, обозначились теоретические и прикладные аспекты  становящейся отрасли.

Связь с психиатрией осуществлялась через участие в воссоздании  психопатологического синдрома, характерного для разных психических заболеваний. Экспериментальные исследования использовались в решении задач дифференциального  диагноза и в осуществлении контроля за динамикой психического расстройства в ходе лечения. Они помогали проникать в механизмы психического расстройства. Так, В. М. Бехтерев экспериментально доказал, что в появлении и локализации галлюцинаций у больных играет роль их ориентировочная деятельность — тревожное прислушивание, всматривание; продемонстрировал родство галлюцинаций с иллюзиями.

В школе В. М. Бехтерева была начата разработка основ психорефлекторной терапии. "По аналогии с физическим методом укрепления больного организма, — писал А. В. Ильин, — психологический опыт даст возможность найти способ, если даже не для относительного восстановления, то, по крайней мере, для поддержания угасающей психики больного". В качестве метода лечения истерических анестезий и параличей, навязчивых состояний и патологических влечений применялось "воспитание" сочетательно-двигательных рефлексов, вытеснявших патологические рефлексы; проводилась работа над поднятием умственной активности путем определенной дозировки умственного труда в форме чтения и конспектирования и других форм умственных занятий взрослых людей. Терапия такого рода смыкалась с лечебной педагогикой, однако собственно психологические методы играли в ней весьма скромную роль. Специфическое участие психологов в построении общих принципов и создании конкретных методических приемов психотерапевтического воздействия начинает вырисовываться в советской патопсихологии лишь в наше время.

Патопсихологические методы использовались в детской и судебной экспертизах. В. М. Бехтерев и Н. М. Щелованов писали, что данные патологической психологии позволяют почти безошибочно распознавать психически несостоятельных школьников, дабы выделить их в специальные учреждения для отсталых.

Практика судебно-медицинской экспертизы порождала потребность в исследованиях, на стыке патологической и индивидуальной психологии, которые имели не только практическую, но и теоретическую  ценность. Намечались и исследования на стыке патопсихологии с социальной психологией. "Влияние больных  друг на друга и широкая область  нормальной внушаемости и подражательности среди здоровых суть крайне интересные вопросы как для психиатра, так и для психолога; этот вопрос заслуживает полного внимания экспериментальной психологии, коллективной психологии, социологии, педагогики и криминальной антропологии". Он имеет практический интерес для постановки дела в школах, больницах, в борьбе с неврозами и психозами.

Интересно, что в школе В. М. Бехтерева  наметилась проблема соотношения развития и распада психики, которая нашла  разрешение значительно позднее, на теоретическом фундаменте работ  Л. С. Выготского (Б. В. Зейгарник. Б. С. Братусь, М. А. Карева, С. Я. Рубинштейн, В. В. Лебединский). Так, М. Маржецкий писал о заманчивости сопоставления данных, добытых "наблюдением и экспериментами над детьми, с данными, полученными в работе над душевнобольными". Такую работу осуществила Л. С. Павловская, показав неоднородность "распада" у двух групп больных — идиотов и с юношеским слабоумием — и качественное отличие решений ими экспериментальных задач по сравнению с решением непосильных из-за недостатка знаний задач детьми четвертого года жизни".

В. М. Бехтерев не считал изучение психики  душевнобольных ключом к познанию внутреннего  мира здоровых. От нормы — к патологии, чтобы возвратить больному нервно-психическое  здоровье, — таким должен быть путь мыслей психиатра. Поэтому и в  практике подготовки невропатолога  и психиатра, и в научных психиатрических  поисках школы В. М. Бехтерева  психология нормального человека занимала почетное место.

Ценные мысли о важности общепсихологической  подготовки высказывал К. И. Поварнин: "Исследователи-врачи часто считают  возможным приступить к экспериментально- психологическому исследованию душевнобольных, не потрудившись хорошо ознакомиться даже с основами нормальной психологии. ...При таком отношении к психологическим исследованиям трудно ждать от них удовлетворительных результатов. ...Ведь душевная жизнь человека самый сложный во всей природе объект изучения и требует умелого и осторожного подхода во всеоружии психологических знаний".

Недостаточная психологическая подготовка может вести к грубым ошибкам  — упрощенному представлению  о психических явлениях, неправильным выводам. Сложную психологическую  действительность, в которой все  составляющие слиты воедино, экспериментатор  должен умело реорганизовать, выдвигая на передний план изучаемое явление. Знание психологии необходимо и при  выборе способа исследования, и при  анализе результатов.

Помимо теоретических знаний исследователям необходима практическая подготовка: "Навык в работе, умение подойти к испытуемому, планомерное ведение опыта, бесконечное число мелочей, упускаемых в теоретическом изложении, но крайне важных для дела, могут быть усвоены только на практике". Необходимо умение вести протокол, регистрировать результаты, распределять последовательность во времени и продолжительность опытов и др. К. И. Поварнин отмечал, что "науке не избавиться от работ, дискредитирующих экспериментально-психологический метод", пока исследованиями будут заниматься недостаточно подготовленные экспериментаторы.

Разносторонние конкретные исследования и разработка элементарных теоретических  основ позволяют считать вклад  школы В. М. Бехтерева в патопсихологию отправным пунктом формирования данной отрасли в России. Именно поэтому В. М. Бехтереву и его  сотрудникам уделяется столь  много внимания в данной книге.

Вторым крупным центром отечественной  психиатрии, в котором развивалась  экспериментальная психология, была психиатрическая клиника С. С. Корсакова, организованная в 1887 г. при медицинском  факультете Московского университета. Психологической лабораторией клиники  заведовал А. А. Токарский. Под его редакцией выходили "Записки психологической лаборатории", значительное содержание которых составляли исследования студентов.

Как все представители прогрессивных  направлений в психиатрии, С. С. Корсаков придерживался мнения, что только знание основ психологической науки  дает возможность правильного понимания  распада психической деятельности душевнобольного человека. Не случайно он начинал чтение курса психиатрии с изложения основ психологии. Подобных традиций придерживались и  последователи С. С. Корсакова: В. П. Сербский, В. А. Гиляровский и др. Они считали, что психологическая  подготовка необходима врачу любой  специальности. С. С. Корсаков даже обращался  в 1889 г. с ходатайством об учреждении на медицинском факультете особой кафедры  психологии. Однако оно не получило поддержки администрации университета.

С. С. Корсаков и его сотрудники явились организаторами и участниками  Московского психологического общества. Сам С. С. Корсаков был председателем  этого общества. Работы, вышедшие из его клиники, внесли ценный вклад  в психологическую науку —  в понимание механизмов памяти и  ее расстройств, механизмов и расстройств  мышления. Так, всемирно известный "корсаковский синдром" дал новые представления о временной структуре человеческой памяти, заложил основы для деления видов памяти на долговременную и кратковременную. В работе "К психологии микроцефалии" С. С. Корсаков писал об отсутствии у идиотов "направляющей функции ума", которая делает человеческие действия осмысленными и целесообразными. Анализ структуры слабоумия в работе А. А. Токарского "О глупости" подводил к мысли о том, что расстройства интеллектуальной деятельности больных не сводятся к распаду отдельных способностей, а представляют сложные формы нарушений всей целенаправленной мыслительной деятельности.

Ряд заседаний Московского общества психологов был посвящен ознакомлению с методами психологического исследования, с работами по экспериментально- психологической диагностике психических заболеваний. Большой интерес вызвала книга А. Н. Бернштейна "Клинические приемы психологического исследования душевнобольных" и "Атлас для экспериментально- психологического исследования личности" Ф. Г. Рыбакова.