Альфред Маршалл

Разработанные Маршаллом математические и графические  методы анализа в экономической  теории отличались такой убедительностью, ясностью и научной строгостью и  вышли так далеко за рамки «чистых  идей» его предшественников, что  мы вполне вправе считать его основателем  современной графической экономической  науки, конструктором того тонкого и простого механизма, который обычно оказывает огромное влияние на умных начинающих экономистов и который все мы используем в качестве стимула — и средства самоконтроля — в наших интуитивных поисках и в качестве доступного справочного пособия для проверки результатов наших изысканий, но который обычно отходит на задний план, когда мы все глубже проникаем в тайны предмета исследования. Тот факт, что результаты научного труда Маршалла доходили до внешнего мира лишь капля за каплей и в полном объеме становились доступными только ограниченному кругу, в большой мере лишил его мировой славы, которая в противном случае ему принадлежала бы; этот факт, быть может, даже затормозил процесс развития экономической науки. Тем не менее, по зрелом размышлении, я полагаю, что можно понять нежелание Маршалла начинать свою карьеру с публикации своего графического метода анализа в отрыве от всего его труда о «Принципах экономической науки». Это объясняется тем, что, хотя указанный метод анализа и составлял органический элемент его сознательного подхода к предмету исследования, оглашение таких подчеркнуто положительных или превозносимых методов анализа противоречило тому, что он уже с молодых лет считал надлежащим отношением к экономическим исследованиям. Более того, Маршалл, как человек, который был в Кембридже отличником по математике и вынашивал желание исследовать молекулярную физику, всегда, руководствуясь интеллектуальными или эстетическими мотивами, испытывал легкое презрение к несколько «поверхностным» обрывкам элементарной алгебры, геометрии и дифференциального исчисления, образующим математическую экономическую науку. В отличие от физики, например, подобные части голого скелета экономической теории, преподносимые в математической форме, весьма легковесны по сравнению с экономической интерпретацией сложных, недостаточно осознанных фактов реальной действительности и очень мало приближают исследователя к достижению полезных результатов.

Маршалл относился ко всему этому с  такой страстью, которую не все  его ученики разделяли. Предварительные  занятия математикой были для  него детской игрой. Он хотел войти  в огромную лабораторию мирового общества, услышать его грохот, различить  отдельные его звуки, говорить языком деловых людей и вместе с тем  взирать на все глазами высокоинтеллектуального, беспристрастного ученого. Итак, он «решил, — как он сам писал, — ближе  ознакомиться с практическим бизнесом и с жизнью трудящихся классов».

Таким образом, Маршалл, начав с создания новых  методов графического анализа, закончил тем, что сам в существенной мере их отверг, чтобы поставить их на надлежащее место. Когда на свет появились  «Принципы...», диаграммы и графики  были низведены в сноски или в  лучшем случае отправлены «в загон», в  рамки краткого «Приложения». Еще  в 1872 г., в рецензии на «Политическую  экономию» Джевонса, он писал:

«Мы обязаны  рядом ценных положений многим исследованиям, в которых изощренные математики, английские и из континентальной  Европы, применили свой излюбленный  метод анализа экономических  проблем. Но все важное в их аргументах и выводах можно, за редким исключением, изложить обыкновенным языком... Представленная нам книга оказалась бы лучше, если бы в ней была опущена математика, но сохранены графики».

В 1881 г., в рецензии на труд Эджуорта «Математическая  физика», которую он начал словами: «Эта книга демонстрирует ясные  признаки таланта автора и сулит  наступление грандиозных достижений», Маршалл затем добавил: «Интересно будет, в частности, посмотреть, как  ему удастся не допустить, чтобы  математика не отвлекла его в сторону  и не помешала разглядеть реальные проблемы экономической науки». Наконец, в 1890 г. в предисловии к «Принципам...» [«Ход рассуждения в книге не связан с ними, и их можно было бы опустить, но, как показывает опыт, графики  дают более четкое представление  о многих важных положениях, чем  можно получить без них. Существует много проблем чистой теории, которые  всякий научившийся применять графики не станет излагать, пользуясь другими средствами» (т. 1).].Маршалл сначала подчеркивает свое предпочтение графиков, а не алгебры, затем признает ограниченную пользу первых и сводит последнюю лишь к удобному инструменту для личного пользования [«Главная цель применения чистой математики в экономических вопросах, очевидно, заключается в том, чтобы с ее помощью исследователь мог быстро, кратко и точно записывать свои мысли для самого себя... Представляется сомнительным, чтобы кто-либо уделял много времени чтению обширных переводов экономических доктрин на язык математики, сделанных не им самим» (Т.1).].

В своих  возражениях против чрезмерной склонности к применению указанных методов, а также (менее убедительный довод) из опасения отпугнуть «деловых людей» от чтения его книги Маршалл, очевидно, зашел слишком далеко. В конце  концов, если «существует много проблем  чистой теории, которые всякий научившийся  применять графики не станет излагать, пользуясь другими средствами», то такие графики должны, несомненно, входить в состав каждого повышенного  курса экономической науки [Сам  Маршалл всегда широко использовал  их в своих лекциях.] и они должны быть доступны студентам в наиболее полной и четкой форме.

Хотя  нежелание Маршалла печатать результаты своих ранних исследований объясняется  преимущественно глубиной его проникновения  в истинный характер своего предмета исследования в его высших и наиболее полезных разделах, а также нежеланием отступать от собственных идеалов, которые он представлял миру, тем  не менее достойно большого сожаления, что книга «Теория внешней  торговли и смежные проблемы, относящиеся  к доктрине laissez faire» не увидела  свет в 1877 г., пусть и в незавершенном  виде. В конце концов, он сначала  решился завершить именно это  исследование, поскольку в данном случае «главные факты, относящиеся  к названной теме, могут быть почерпнуты в публикуемых документах»; а  эти факты вместе с теми, которые  он собрал из первых рук во время  своего визита в Соединенные Штаты и которые касаются практического функционирования политики протекционизма в новой стране, могли быть вполне достаточными для монографии. Объяснение отчасти кроется в том факте, что, когда его здоровье оказалось подорванным, он полагал, что ему осталось жить лишь несколько лет и что эти годы следует посвятить разработке его фундаментальных идей по проблемам стоимости и распределения».

Еще более  достойна нашего сожаления отсрочка Маршаллом публикации его «Теории  денег» до достижения им престарелого возраста, когда ушедшее время  лишило его идеи свежести, а их изложение  — остроты и силы убеждения. В  этом труде, как ни в каком другом разделе экономической науки, особенно отчетливо выступают оригинальность идей и приоритет открытий Маршалла; здесь, как ни в каком другом труде, видна глубина интуиции и знаний Маршалла, продемонстрированная в большей  степени, чем у его современников.

В данном случае перед нами полусамостоятельный  раздел предмета экономической науки, который идеально подходит для изложения  в специальной монографии. Однако, не считая того, что нашло воплощение в его показаниях Королевским  комиссиям и в случайных статьях, ни один элемент его концепций  не был своевременно доведен до широкой  публики в его собственном  изложении и в его собственной  манере. Поскольку «деньги» являлись с начала 70-х годов и впредь излюбленной темой его лекций, главные идеи Маршалла становились  известными студентам именно таким  простейшим путем; в результате в  Кембридже возникла традиция устного  изложения экономических концепций  — лекции Маршалла, а затем, после  его ухода на пенсию, лекции проф. Пигу; эти устные выступления весьма отличались от того и (на мой взгляд) весьма превосходили все то, что  можно было до недавнего времени  прочитать в публикуемых книгах. Здесь уместно попытаться дать краткую  сводку главных положений вклада Маршалла в теорию денег.

До возникновения  спора о биметаллизме Маршалл  ничего не напечатал по проблеме денег, и даже позже он довольно долго  выжидал, прежде чем вмешаться в  этот спор [В «Экономике промышленности» (1879 ) не ставилась цель охватить и  этот раздел экономической науки, там  содержится лишь краткое упоминание о нем. Однако ссылки в этой книге  на экономические циклы имеют  важное значение.]. Первый серьезный  вклад Маршалла в разработку теории денег содержался в его ответах  на вопросник, напечатанный в 1886 г. Королевской  комиссией по кризису в торговле и промышленности. Затем последовала  его статья в журнале «Контемпорери  ревью» за март 1887 г. под названием  «Меры по регулированию колебаний  общего уровня цен»; несколько позднее  появились его обширные показания  в Комиссии по золоту и серебру  в 1887 и 1888 гг. В 1889г. были обнародованы его  показания в Комитете по денежной системе Индии. Но в систематизированном  виде теории Маршалла не были обобщены до публикации в 1923г. его книги «Деньги, кредит и торговля». К этому времени  почти все его главные идеи нашли отражение в работах  других авторов. Ему минуло 8 0 лет; его  сил теперь хватало лишь на то, чтобы  свести воедино прежние фрагменты; их весьма упрощенная обработка, в которой  он избегал трудностей и сложностей, представляет собой лишь слабый отсвет того, что он мог бы дать читателям  двадцать или (еще лучше) тридцать лет  назад. Между тем ранняя дошедшая до нас рукопись Маршалла, написанная примерно в 1871 г., касается анализа количественной теории денег. Здесь перед нами впечатляющий пример непрерывных размышлений  Маршалла в период с 1867 по 1877 г., в  которые целиком укладывается содержание гл. IV, кн. I, его труда «Деньги, кредит и торговля», причем изложенное с  гораздо большей глубиной и иллюстративностью, чем это ему удалось сделать  пятьдесят лет спустя. Я не располагаю сведениями о том, когда именно он пришел к заключениям, легшим в основу его статьи в «Контемпорери ревью» или его показаний в Комиссии по золоту и серебру. Но ряд абзацев, посвященных в книге «Экономика промышленности» вопросу о торговых кризисах, которые он широко цитировал в своих ответах комиссии, свидетельствуют, что он придерживался тех же взглядов в 1879 г. Привожу здесь самые важные и характерные из оригинальных вкладов Маршалла в этот раздел экономической науки.

(1) Формулирование  количественной теории денег  как составной части общей  теории стоимости. Он всегда  учил, что стоимость денег —  это, с одной стороны, функция  их предложения, а с другой  — функция спроса на них,  причем измеряется она «средним  запасом товаров, которым каждое  лицо может располагать в готовой  к продаже форме». Он продолжал  объяснять, как каждый индивид  решает, сколько товаров держать  в готовом к продаже виде, в  результате сопоставления преимуществ  этой формы и альтернативных  форм богатства. 

«Меновая  стоимость всего количества монет  в Королевстве, — писал он в  упомянутой выше рукописи от 1871 г., —  в точности равна стоимости всего  количества товаров, которое члены  общества решили держать в своем  распоряжении в готовой к употреблению форме. Таким образом, при серебряной валюте, если нам известно количество унций серебра в обращении, мы можем определить, какова будет стоимость  каждой унции серебра, выраженная в  других товарах, путем деления стоимости  данного объема товаров на количество унций серебра. Предположим, что  в среднем каждый индивид в  обществе решил держать в своем  распоряжении товаров в готовой  форме в объеме, равном l/10 его  годового дохода. Количество денег, которые  в данном случае выступают исключительно  в форме серебра, будет в Королевстве  равно 1 /10 стоимости годового дохода Королевства. Допустим, что привычки населения изменяются и каждый индивид  готов, в целях получения выгод  иными методами, сократить свою способность  удовлетворять каждую потребность  по мере ее возникновения. Допустим также, что в среднем каждый человек  решает иметь в своем распоряжении товары в готовой форме лишь в  объеме 1/20 своего дохода. Поскольку  такое же количество серебра не потребуется  по его старой стоимости, последняя  сократится. Соответственно серебро станут больше применять в промышленных изделиях, а его добыча в рудниках будет ограничена...»

Маршалл отмечает большое преимущество своего метода анализа, состоящего в том, что он исключает неудобную концепцию «скорости обращения» (хотя он может показать строгую логическую связь между этими двумя концепциями): «Однако, когда мы пытаемся установить связь между «скоростью обращения» и стоимостью денег, возникают серьезные сложности. Милль осознает этот порок [(см. Дж. С. Милль, «Основы политической экономии». М., «Прогресс», 1980, с. 243. — Прим. peд.), но не выдвигает способов его устранения» [Эта цитата, как и приведенная выше, взята из рукописи 1871 г.]. Маршалл давно уже раскрыл также механизм, посредством которого недоверие к валюте повышает цены, уменьшая желание публики держать деньги в запасе, — явление, к которому последние события привлекли всеобщее внимание. Маршалл также сознавал, что колебания уровня цен, сопровождающие экономический цикл, соответствуют колебаниям в объеме «находящихся в распоряжении» [Это маршалловское название того, что я назвал «реальными остатками».] денег, которые население желает держать в запасе.

(2) Различие  между «реальной» процентной  ставкой и «денежной» процентной  ставкой и соответствие этого  различия кредитному циклу, когда  стоимость денег колеблется. Первая  четкая характеристика этого  различия, как я полагаю, дана  в «Принципах...», в заключительном  параграфе гл. VI, кн. VI (т. II).