Преступления против семьи и несовершеннолетних

В то же время в следственной практике бывают случаи, когда, вовлекая заведомо  несовершеннолетнего в совершение преступления, взрослое лицо не признает свою вину, мотивируя свое поведение незнанием закона, что, впрочем, не освобождает его от уголовной ответственности. Примером может служить вынесение Арсеньевским районным судом Тульской области обвинительного приговора в отношении А.В. Грачева, вовлекшего несовершеннолетнего П.Г. Грачева, являющегося его братом, в совершение серии краж из дачных домов, расположенных на территории Арсеньевского района Тульской области. В судебном заседании подсудимый А.В. Грачев показал, что не вовлекал несовершеннолетнего П.Г. Грачева в совершение преступления, он не знал, что наступает уголовная ответственность, если вместе с несовершеннолетним в группе совершаешь преступление. Данное обстоятельство не было принято судом во внимание, так же как и мнение защиты о необходимости оправдания  подсудимого, поскольку в судебном заседании было установлено, что несовершеннолетний П.Г. Грачев совершил кражу только после предложения половины денег от реализации похищенного. По эпизоду вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления суд назначил А.В. Грачеву наказание в виде лишения свободы.

Еще одной проблемой при квалификации действий по ст. 150, 151 УК РФ служит тот факт, что в достаточно большом количестве случаев преступления или антиобщественные действия совершают лица из одной компании, с небольшой разницей в возрасте, когда невозможно установить, от кого именно поступило предложение о совершении противоправного поступка. А зачастую в таких объединениях, где превалирует возраст 16–18 лет, выраженными лидерскими качествами обладают лица более младшего возраста и «вовлеченными» оказываются совершеннолетние, что опровергнуть также крайне проблематично.

При вовлечении же в совершение преступления давно существует преступная практика возложения вины на подростка под предлогом того, что для несовершеннолетних существует более мягкая уголовная ответственность. И подросток из чувства солидарности, из ложно понятого чувства товарищества берет вину на себя, а взрослый уходит от ответственности за вовлечение.

Сложности возникают и при процессуальном закреплении самого факта вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления или антиобщественного действия. Несмотря на перечисление в законе действий, свидетельствующих о нем, все равно данный момент остается размытым, неконкретизированным, что вызывает проблемы правоприменения. Каждый прокурор, каждый суд выработал свою трактовку и свой подход к определению данного понятия, усматривая недостаточность доказательств вовлечения при подписании обвинительного заключения (акта) и вынесении приговора.

Вовлечением следует считать активные действия, направленные на возбуждение желания у последнего участвовать в совершении преступления.

Для признания вовлечения состоявшимся закон предусматривает возможность использования обещаний, обмана, угроз или иных способов. Что подразумевается под «иными способами», закон не раскрывает. Представляется, что наиболее подробно понятие процесса вовлечения закрепляло постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г., которое разъясняло, что под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления следует понимать действия, возбуждающие у него желание участвовать в совершении одного или нескольких преступлений, сопряженные с применением физического или психического воздействия (побои, уговоры, уверения в безнаказанности, лесть, угрозы, запугивание, подкуп, обман, возбуждение чувства мести, зависти или других низменных побуждений, дача совета о месте и способах совершения или сокрытия следов преступления, обещание оказать содействие в реализации похищенного и др.)7.

Есть мнение, что «способы, которые выбирает виновный для возбуждения желания у другого лица совершить преступное деяние, могут быть самыми разнообразными, их перечень является открытым. Однако они не должны вводить в заблуждение или полностью подавлять волю вовлекаемого лица, которое всегда остается свободно действующим субъектом. Следовательно: а) применяемые способы не должны создавать состояние крайней необходимости и б) по своим свойствам они должны обладать способностью вызывать в другом лице решимость сознательно действовать определенным образом (что не всегда возможно при обмане)»8.

Однако я не в полной мере согласен с этим мнением. Почему не может считаться вовлечением в совершение преступления, например, ситуация, при которой подростка вынуждают его совершить под угрозой расправы над его близкими?

То же самое касается и вопроса квалификации деяния лица по ч. 3 ст. 150 и ч. 3 ст. 151 УК РФ. Если несовершеннолетний вовлекается в совершение преступных или антиобщественных действий под воздействием угрозы применения насилия, как, кроме состояния крайней необходимости, можно определить эту ситуацию? Безусловно, в каждом конкретном случае необходимо рассматривать, какие именно  правоохраняемые интересы были принесены в жертву. Однако, по нашему мнению, при любой ситуации вовлечение здесь будет иметь место и за него должна возникать ответственность. Другое дело – ответственность подростка.

Что касается применения насилия, то здесь несовершеннолетнее лицо фактически утрачивает возможность выбора, и о решимости с его стороны сознательно действовать речь может идти далеко не всегда.

Проблемы, возникающие при привлечении к ответственности лица за вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий, в первую очередь состоят в необходимости доказывания систематичности такого вовлечения.

Систематическое употребление алкоголя или одурманивающих веществ предполагает склонение несовершеннолетнего к этому более двух раз в течение непродолжительного времени (например, один раз в неделю, каждый месяц)9.

На практике для возбуждения уголовного дела по ст. 151 УК РФ с целью привлечения к ответственности за вовлечение несовершеннолетнего в употребление спиртного или одурманивающих веществ необходимо наличие не менее двух протоколов об административном правонарушении, предусмотренном ст. 6.10 Кодекса об административных правонарушениях РФ «Вовлечение несовершеннолетнего в употребление пива и напитков, изготавливаемых на его основе, спиртных напитков или одурманивающих веществ», рассмотренных комиссией по делам несовершеннолетних и защите их прав, с признанием лица виновным в вовлечении подростка в употребление спиртных или одурманивающих веществ. Решения по данным протоколам подтверждают наличие систематичности употребления несовершеннолетним указанных веществ под воздействием одного и того же лица, которое и подлежит в этом случае уголовной ответственности.

Источниками информации, способствующими раскрытию преступлений, предусмотренных ст. 150, 151 УК РФ, могут служить:

– заявления и жалобы граждан; 
– сообщения должностных лиц органов образования, здравоохранения, опеки и попечительства, социальной защиты населения и др.; 
– оперативная информация других служб о фактах вовлечения несовершеннолетних в преступную или антиобщественную деятельность.

С целью выявления вышеназванных преступлений и привлечению к уголовной ответственности взрослых организаторов возможно применение сотрудниками правоохранительных органов следующих форм и методов работы:

а) изучение и проработка учетных материалов:

– о неблагополучных семьях;

– смешанных молодежных группах с криминальной и антиобщественной направленностью; 
– несовершеннолетних, состоявших на учете в органах внутренних дел и снятых по достижению 18-летнего возраста, но не вставших на путь исправления, а также книг учета лиц, доставленных в ОВД за совершение правонарушений, учета административных протоколов;

б) проверка по месту жительства несовершеннолетних, чьи родители или другие совершеннолетние члены семьи ранее совершали преступления, злоупотребляют спиртными напитками или употребляют наркотические средства и одурманивающие вещества;

в) осуществление профилактической работы с подростками, состоящими на учете в органах внутренних дел и особенно вернувшимися из воспитательных колоний, специализированных образовательных учреждений, ранее судимыми, не имеющими постоянного источника дохода;

г) проведение совместно с другими службами рейдов по выявлению притонов, а также несовершеннолетних, занимающихся бродяжничеством, попрошайничеством и проституцией;

д) проверка мест возможного приобретения несовершеннолетними наркотических средств и одурманивающих веществ, сбыта краденого, изобличение взрослых распространителей наркотиков и скупщиков краденого;

е) учет подростковых групп с криминальной направленностью, имеющих в своем составе взрослых лиц, проведение работы по отслеживанию и документированию их противоправной деятельности, своевременное принятие к ним административных и уголовно-правовых мер воздействия в соответствии с установленным законодательством.

Подводя итог сказанному, следует отметить, что, к сожалению, просто предложение совершить преступление не трактуется законом и судами как вовлечение, несмотря на то, что неокрепшая психика подростка может принять его как руководство к действию просто в силу незрелости. Тем более понятно, что предложение совместно совершить преступление или распить спиртное не может строиться на добрых побуждениях, высказываться из педагогических или иных положительных целей. Данное обстоятельство затрудняет правоприменение в части привлечения к уголовной ответственности лиц, склоняющих подростков к преступной и антиобщественной деятельности10.

Также стоит отметить, что преступления, предусмотренные ст. 150, 151 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ), традиционно рассматриваются следователями и дознавателями как "дополнительные" к основным составам (хищениям, угонам и пр.), по которым возбуждаются уголовные дела. По ст. 150, 151 УК РФ уголовные дела возбуждаются крайне редко. Это обуславливается несколькими факторами. Преимущественным является все-таки не столько невозможность установления фактов вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления, а совокупность причин, обусловленных психологическими особенностями несовершеннолетних и особенностью процессуального законодательства в отношении несовершеннолетних. В связи с этим налицо существенное расхождение между количеством преступлений, совершенных несовершеннолетними в соучастии со взрослыми, и количеством взрослых лиц, которым предъявлено обвинение по статьям 150 и 151 УК РФ.

2.22. Ответственность за незаконные действия в отношении детей (ст.153–154 УК РФ).

Одним из преступлений, отнесенным  к группе посягательств, нарушающих право ребенка жить и воспитываться в семье, является подмена ребенка.

Уголовный кодекс России 1996 г. практически дословно воспроизвел норму об ответственности за подмен ребенка, существовавшую в УК РСФСР I960 г (в редакции Закона РФ от 29 апреля 1993 г.), а потому многие проблемы ее применения остались, в связи с чем необходимо дать научный анализ данного состава преступления11.

В юридической литературе подмену ребенка традиционно относят к группе преступлений против семьи. В. Савельева по этому поводу пишет, что общественная опасность подмены ребенка заключается в том. что она грубо разрывает кровные узы родства, нарушает наполненные глубоким нравственным содержанием отношения между родителями и детьми.12 Это утверждение вызывает как минимум два возражения. Полагаем, что ограничивать опасность преступления исключительно сферой кровнородственных отношений нет оснований, поскольку подмена возможна и в отношении неродных детей (усыновленных, приемных). Более того, увязка опасности рассматриваемого деяния с нарушением интересов семьи отодвигает на второй план проблему обеспечения прав самого ребенка, превращает их нарушение лишь в средство разрушения семьи, тем самым отрицается самостоятельная ценность личности ребенка, за ней не признается качество объекта уголовно-правовой охраны. Однако, являясь равноценным членом общества, он от рождения обладает комплексом естественных прав, гарантированных международным и национальным законодательством. Так Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г. установила, что каждый ребенок имеет право на имя, гражданство, право знать своих родителей, на заботу с их стороны (ст. 7), право на сохранение индивидуальности, включая гражданство, имя и семейные связи (ст. 8), право не разлучаться с родителями и поддерживать с ними на регулярной основе личные и правовые контакты (ст. 9). Общественные отношения, складывающиеся в процессе реализации указанных прав, и страдают в первую очередь в результате подмены ребенка. Блокируя удовлетворение этих прав препятствует полнокровному процессу формирования личности ребенка, исключает важнейшую составляющую его частной жизни, связанную с внутрисемейными отношениями, обедняет духовную жизнь, а в ряде случаев нарушает имущественные и физические интересы ребенка. Таким образом, объектом преступления, предусмотренного ст. 153 УК РФ, должны быть признаны общественные отношения, складывающиеся в процессе реализации права ребенка проживать с родителями и воспитываться в семье13.

С проблемой объекта преступления тесно связан вопрос о его предмете. В преступлениях против личности мы склонны отождествлять предмет и потерпевшего, а потому далее речь пойдет о понятии ребенка, которое упоминается в ст. 153 УК. Оно не является специфически уголовно-правовым. Семейный кодекс РФ 1995 г. в ст. 54, Закон РФ «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ» 1998 г. в ст. 1 понимают под ребенком любое лицо, не достигшее возраста 18 лет (совершеннолетия). Тем не менее очевидно, что подмена детей, способных идентифицировать себя, осознавать свое происхождение и положение, невозможна. В упомянутой ранее работе В. Савельевой, в Комментарии УК РФ под редакцией В. М. Лебедева и Ю. И. Скуратова указывается, что подмена возможна в отношении новорожденного ребенка. В уголовном праве в связи с введением в УК РФ ст. 106 сформировалось понятие новорожденного: под ним понимают ребенка в возрасте до одного месяца. Однако отказывать, исходя из этого, в возможности подмены ребенка в возрасте более одного месяца нельзя. Как видим, проблема возраста ребенка при подмене открыта. Отечественное уголовное законодательство и доктрина XIX столетия, говоря об ответственности за подмену ребенка, оперировали понятием «младенец». При этом большинство исследователей также определяли его как «грудного младенца» либо «новорожденного». Вместе с тем А. Лохвицкий указывал, что подмена, в порядке исключения, возможна и в отношении детей более старшего возраста, если «дитя со дня рождения было отдано матерью на кормление вне дома... пока мать не ознакомлена с ребенком или ребенок не освоится со своим настоящим положением».14 Полагаем, что и в современных условиях нельзя исключить аналогичной ситуации. Предположим, что сразу после рождения ребенка мать отказывается от него. Тот попадает в детский дом или иное воспитательное учреждение и не знает своего истинного происхождения. Таким образом, нет оснований ограничивать возраст ребенка в ст. 153 УК месячным периодом новорожденности, подмена возможна в отношении любого лица, не достигшего восемнадцатилетнего возраста и не осознающего своего происхождения, при условии, что и родители не были с ним ознакомлены15.