Историко-правовой анализ российского законодательства об ответственности за терроризм (X-начало XXI веков)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 6.

Уложение  о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.), действовавшее  вплоть до Октябрьской революции 1917 г., как и Уложение 1903 года (лишь частично было введено в действие), значительно  расширило круг политических преступлений. Преступления против священной особы  государя императора и членов императорского дома включали в себя такие деяния, как повреждение, искажение или  истребление портретов, статуек, бюстов или иного изображения императора, причем наказывались также свидетели  и укрыватели этой группы преступлений. Вводится  специальная глава вторая «О бунте против власти верховной». Ответственность предусматривается  и за «создание сообщества для  преступлений государственных» (ст.1147), за распространение  слухов с умыслом, имеющим «политически зловредную цель или же явно оскорбительным для верховного правительства» (ст.1158), за изготовление или хранение в большом количестве оружия в целях, противных государственной  безопасности (ст.1243) и др.

В Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, принятом в 1864 году, в статье 37 находим отдаленный прообраз современного «заведомо ложного сообщения  об акте терроризма. Состав гласит: «За  распространение ложных слухов, хотя не имеющих политической цели, но возбуждающих беспокойство в умах, а равно за напрасное причинение общей тревоги  ударом в набат или иным образом…» 

Таким образом, в развитии уголовного законодательства России значительную роль сыграло противоборство двух общественных систем – власти и народа. Усиление гнета, переходящего пределы терпимости населения, приводило  к выступлениям народных масс против власти. Власть обеспечивала свою безопасность от народа посредством законодательных  запретов и узаконенного террора, и  не только в отношении тех, кто  выступал, мог или имел намерение  выступить против власти. В этом отношении особенно характерен Указ от 8 января 1765 г. о приеме на каторжные  работы.

Ссылки  крестьян и дворовых людей за участие  в бунтах, за подговор к бунту, за непристойные слова в адрес носителя верховной власти, членов его семьи  и проводимой им политики, за неявку на тяжелые казенные работы и самовольный  уход с них, за невыполнение других правительственных распоряжений и  тому подобные деяния была явлением распространенным. Но Указ отныне наделял правом ссылки крестьян на каторжные работы лиц, непосредственно заинтересованных в этом, - помещиков, действовавших исключительно по своему усмотрению. Поэтому нередкими были и случаи, когда крестьян и дворовых ссылали и за выступления против своих помещиков, отказ повиноваться им, за бегство от них.

Появление в России терминов «террор», «террористический  акт» напрямую связано с началом  революционного движения в конце  XVIII в., вобравшим в себя опыт Великой Французской революции. Слово «терроризм» в те времена применялось к периоду Французской революции между мартом 1793 и июлем 1794 года и означало «правление ужаса».

Согласно  словарю Французской академии 1796 годы, якобинцы часто употребляли  понятие «терроризм» устно и  письменно по отношению к себе  - и всегда с положительным оттенком. Однако после 9 термидора слово «террорист»  носило уже оскорбительный смысл  и превратилось  в синоним преступника. Впоследствии этот термин получил более  широкое толкование и стал означать всякую систему правления, основанную на страхе. Затем, до самых недавних пор, слово «терроризм» употреблялось  настолько широко и означало столько  различных оттенков насилия, что  вовсе утратило какой-либо конкретный смысл.

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 7.

Отправной точкой законодательного обеспечения  большевистского террора следует  считать Инструкцию Наркомата юстиции  от 19 ноября 1917 года « о революционном  трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения их заседаний», заменившую Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы. В ней предписывалось при  назначении наказания руководствоваться  не законами, а «обстоятельствами  дела и велениями революционной  совести». Это «революционная совесть» стоила народам России многих миллионов  человеческих жизней.

В первом УК советского периода (УК РСФСР 1922 года) отсутствовало понятие терроризма, но были даны определения контрреволюционных преступлений, позволявшие не только пресекать любые формы терроризма, но и самой власти осуществлять террор. Ленин внимательно следил за подготовкой  УК.  Он много беседовал с Наркомом юстиции Курским, лично делал  дополнения к проекту УК.  Особенно его интересовали юридические формулировки, устанавливающие уголовную ответственность  за контрреволюционные преступления. «По-моему, надо расширить применение расстрела ( с заменой высылкой за границу)… ко всем  видам деятельности меньшевиков, с-р (эсеров – С.Д.)  и т.п.; найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией…»  Ленин, осознавая необходимость введения уголовной политики в определенное русло, в то же время считал необходимым продолжение и ужесточение репрессий. «Суд должен не устранить террор, обещать это было бы самообманом, а обосновывать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире», - утверждал он.

Уголовный кодекс предусматривал ответственность  не только за совершенное деяние, но и за подозрение в таковом. Так, ст.49 УК гласила: «Лица, признанные судом  по своей преступной деятельности или  по связи с преступной средой данной местности социально опасными, могут быть лишены по приговору суда права пребывания в определенных местностях на срок не выше трех лет».

Вскоре  после принятия УК положение ст.49 о социальной опасности лиц получает дальнейшее развитие. В Циркуляре  Наркомюста от 26 сентября 1922 года предписывалось: «В случае, если при рассмотрении дел по данным судебного следствия не окажется достаточных улик для признания привлеченных виновными, тем не менее, однако, будет установлена их социальная опасность по роду занятий и связи с преступной средой, - предлагается широко использовать представленное ст.49 УК право. В виде меры социальной защиты определять запрещение проживания ими в определенных местностях Республики на срок до 3-х лет».

В УК 1926 г. терроризм определялся только как контрреволюционное преступление. Его признаки были описаны в печально известной ст.58: «разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другими способами железнодорожных или иных путей и средств сообщения, средств народной связи, водопровода, общественных складов и иных сооружений или государственного или общественного имущетсва…». Указанная статья настолько широко характеризовала «контрреволюционные преступления», что, при старании карательных органов, под ее действие мог попасть любой человек. «…В похвалу этой статье, - пишет А.И.Солженицын, - можно найти еще больше эпитетов, чем когда-то Тургенев подобрал для русского языка или Некрасов для матушки-Руси: великая, могучая, обильная, разветвленная, разнообразная, все подметающая, Пятьдесят восьмая, исчерпывающая мир, не так даже в формулировках своих пунктов, сколько в их диалектическом и широчайшем истолковании». Новый УК поражает своей неадекватностью наказаний за контрреволюционные и уголовные преступления. Так, за умышленное убийство, совершенное общеопасным способом, предусматривалось лишение свободы со строгой изоляцией на срок до десяти лет. В то же время все «контрреволюционные преступления», начиная от «вооруженных восстаний или вторжений в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд» до пропаганды или агитации, содержащих призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти»,  влекли за собой очень жесткие наказания с конфискацией имущества, вплоть до расстрела.

В статье 5 Закона «Об уголовной ответственности  за государственные преступления»  от 25 декабря 1958 г. предусматривалась  ответственность за посягательства на государственного или общественного  деятеля либо представителя власти с целью подрыва или ослабления советской власти, а также за разрушение или повреждение имущества и  иные подобные действия, совершенные  с целью ослабления Советского государства. Эти признаки полностью вошли в статьи 66 и 68 УК РСФСР 1961 г.

В 1993 году были внесены изменения в ст.68 УК, которые уточнили объективную  сторону диверсии, но сохранили направленность этого преступления как «деяния, совершенного с целью ослабления Советского государства». В 1994 году статья 68 («Диверсия») была исключена,  а  статьей 66 («Террористический акт») было введено указание на политические мотивы, заменившие «цель подрыва  или ослабления советской власти». Тогда же в главу X УК РСФСР «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения» были введены новые статьи – 213-3 «Терроризм» и 213-4 «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма».

Дальнейшее  развитие уголовного законодательства об ответственности за терроризм  получило в современный период, когда  был принят УК РФ, в ст.205, предусмотревшей  ответственность за терроризм. 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Нуркаева Т.Н. Личные гражданские права и свободы человека и их обеспечение уголовно-правовыми средствами (вопросы теории и практики): Монография. Уфа: Башкирский государственный университет, 2001.С.57
2. Рогов В.А. История уголовного права террора и репрессий в Русском государстве 15-17 вв.М.:Юрист,1995. С.64
3. Полное собрание русских летописей. Т. 4.СПб., 1848. С.304-305; Памятники русского права. Вып.4.С.356-360.
4. Румянцева В.С. Народные антицерковные движения в России в 17 веке. М: Наука, 1986. С.82
5. Веретенников В.И. История Тайной канцелярии петровского времени. Харьков, 1910,С.187
6. Солодкин И.И. Очерки по истории уголовного права. Л.,1961,С.33,68
7. Солженицын А.И. АрхипелагГУЛАГ/Новый мир. 1989. №8. С.39
8. Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т. 45. С.679
9. Петрищев В.Е. История терроризма в России/Современный терроризм: состояние и перспективы/ под ред. Е.И.Степанова. М.,2000. С.12