Археологическое наследие и «глубокий» туризм

Каменский С.Ю.

Археологическое наследие и «глубокий» туризм.

Археологическое наследие на территории большинства регионов России традиционно занимает значимое место среди недвижимых памятников истории и культуры. В отдельных регионах памятники археологии составляют основную часть историко-культурных объектов. Так, например,  в Ханты-Мансийском автономном округе во всех районах, за исключением Белоярского, доля археологических памятников превосходит 90 % от общего числа объектов историко-культурного наследия [1]. В Свердловской области численно памятники археологии уступают только памятникам архитектуры [2]. Тем не менее, с точки зрения использования археологического наследия в рамках туристских программ, памятники археологии, безусловно, занимают одно из последних мест. Конечно, есть ряд исключений из этой общей нормы. Речь идет, прежде всего, о «классических» археологических памятниках европейской части России, традиционно входящих в экскурсионные программы по Великому Новгороду, Пскову, российским курортам Черного моря и др. В последние годы стали появляться новые археологические бренды, наиболее известным из которых, пожалуй, можно назвать Аркаим. Несмотря на эти удачные примеры, можно констатировать, что памятники археологии для развития туризма практически не используются.

Автором данной статьи сделана попытка выявить потенциал археологического наследия в качестве туристского ресурса, а также проанализировать существующие ограничения по его использованию и механизмы развития археологического туризма.

Прежде всего, необходимо отметить, что археологические туристские программы во многом относятся к особой разновидности познавательного туризма, для которой употребляется понятие  научные или научно-экспедиционные туры. Увеличивая разнообразие культурно-познавательных программ, туризм в конце XX века распространил сферу своего влияния и на научные экспедиции и научные станции. Хартия научного и культурного туризма и Манильской декларации по мировому туризму принятая ЮНЕСКО и Всемирной туристской организацией (ВТО) в 1976 и 1980 гг. дает следующее определение научному туризму: "Научный и культурный туризм имеет своей целью inter alia - личное познание научных достижений и открытие исторических мест и памятников".  Отметим, что научный туризм – это одна из новых знаковых для XXI века разновидностей туризма.

Ряд туристских компаний, занимающихся на российском рынке экспедиционными программами, также активно употребляет термин «глубокий» туризм. Тем самым они противопоставляют массовый шаблонный упакованный турпродукт индивидуальным программам, преследующим цель максимального погружения в иную среду, соприкосновения с подлинным, а не показным («туристским») пространством другой культуры или природного мира (закулисный, второй план по Мак Каннел [3]). Они рассчитанны на тех, кто хочет нечто большее, чем набор «уникальных памятников» и фотографий себя на их фоне, они рассчитаны на тех, кто скорее мыслит себя путешественником (первооткрывателем, несущим новые знания и новые смыслы, и для самого себя и для мира), чем туристом. Тогда как классические туристы потребляют тщательно упакованное ухоженное и красиво подаваемое «известное» (чем выше известность потребляемого, тем больше его цена), «глубокие» и научные туристы напротив выше ценят «неизведанное», и свой статус исследователя ставят выше статуса потребителя.

Таким образом, эта разновидность туризма и туристов максимально соответствует современным концепциям мягкого, устойчивого туризма, действительно способствуя развитию культурного и научного обмена, сохранению уровня культурного разнообразия, уменьшая при этом негативное воздействие туризма на развитие туристских регионов.

Как феномен науки развитый научный и культурный туризм в XXI в. является рычагом самофинансирования наследия, выступает источником небюджетных инвестиций в новые исследования, затухающий научный мир, возрождение, сохранение памятников. Экономически здесь ново и важно то, что туризм, туристы берут на себя значительную долю научно-экспедиционных расходов, лишь бы увидеть научные базы, побыть вместе с учеными в их экспедициях. Причем, в отличие от культурного туризма, где определенный процент от туров отчисляется в пользу памятников культуры (это пока весьма громоздкий финансовый механизм), научно-туристские экспедиции - это прямой целевой вклад туризма конкретно в данную экспедицию, в работу данной научной станции, т.е. адресно, наглядно, эффективно [4].

Археологическое наследие, безусловно, имеет серьезный потенциал для развития подобных научно-экспедиционных туристских программ, что подтверждается многолетним зарубежным и отчасти российским опытом. Помимо этого, памятники археологии вполне могут использоваться и в рамках стандартных экскурсионных программ. В тоже время, объекты археологии в качестве ресурсов туристских программ имеют ряд характерных особенностей, на которых необходимо остановиться подробнее.

Прежде всего, необходимо указать на специфику расположения памятников археологического наследия. В качестве базовых признаков можно выделить: расположение в природной среде, часто в труднодоступных районах со слабо развитой транспортной и иной инфраструктурой. Этот фактор обуславливает сопряженность археологических программ с активным и экологическим туризмом.

Далее стоит остановиться на экскурсионной ценности археологических памятников. Проводя оценку потенциала данных объектов на базе методики, разработанной в рамках экскурсионной науки, можно констатировать тот факт, что ценность археологических памятников достаточно невысока по ряду признаков. Прежде всего, страдает такой признак как выразительность памятника. Можно утверждать, что на территории Свердловской области абсолютное большинство памятников данной чертой не обладает. Практически все типы памятников за исключением городищ с выраженной оборонительной системой, крупных жилищных впадин на территории поселений, а также отдельных групп святилищ (писаниц и пещерных памятников), как правило, вообще не замечаются непосвященными людьми в лесу или ином природном окружении. Такие уникальные по составу находок зоны памятников как Шигирский, Горбуновский торфяники не способны по своим внешним признакам произвести какой-либо яркое впечатление и стать основой для экскурсионного показа. Раскопанные памятники на территории Свердловской области, как и на большей части территории России, вообще не представляют никакой ценности, так как в связи с отсутствием монументальных сооружений, выполненных из устойчивых к времени материалов, памятник в ходе раскопок полностью уничтожается. В этом случае значительно более перспективны археологические коллекции СОКМ.

По параметру известность также большинство объектов могут получить только низший бал. Такая характеристика как экзотичность (отсутствие аналогов) вообще может быть определена только для изученных раскопками памятников, то есть для Свердловской области речь может идти не более чем 5 %  всех объектов. С точки зрения временных ограничений использования экскурсионных объектов, можно констатировать, что почти все археологические туры обладают ярко выраженной сезонностью (недоступность в снежный период и труднодоступность во время весенней и осенней распутицы).

Помимо этого, также стоит упомянуть вопросы безопасности археологических путешествий. Речь идет о всевозможных проблемах, связанных с активными элементами археологических экскурсий и природным окружением экскурсантов. Например, можно отметить клещевой фактор.

Еще одним специфическим моментом в использовании археологического наследия  являются проблемы сохранности памятников и юридического статуса экскурсантов. По современному законодательству РФ, все памятники археологии имеют статус федеральной собственности, а их изучение (в том числе и топографические съемки) является лицензируемой деятельностью [5]. Несанкционированное разрушение памятников и даже сбор материала с их поверхности преследуется законом, которым предусмотрена, в том числе, и уголовная ответственность. В связи с этим, возникает вопрос в сопровождении группы экскурсантов профессиональным археологом, имеющим лицензию на разведки памятников в районах экскурсий. Последний фактор является серьезным препятствием на пути развития археологического туризма, что связано, во-первых, с крайне незначительным количеством профессиональных археологов в России (за 2006 г. лицензии на археологические исследования получили менее 1500 специалистов), а, во-вторых, с нежеланием и неумением многих археологов работать с туристскими группами (с такими обоснованиями как «это не входит в сферу моей профессиональной деятельности», «мы работаем в сфере науки, а не услуг», «финансовая отдача от туристов невелика, а разрушающее воздействие значительно» и др.).

Заметим также, что проблема сохранности археологического наследия в настоящее время стоит особенно остро. В большинстве регионов России существуют команды так называемых «черных археологов», которые ведут целенаправленную деятельность по поиску и грабительским раскопкам памятников. В связи с этим, среди профессиональных археологов и органов Охраны историко-культурного наследия существует двойственное отношение к вопросу популяризации археологического наследия. Несмотря на все позитивные моменты данного процесса, рекламно-информационная деятельность, составление справочников и путеводителей по данному виду турресурсов может привести также к всплеску археологического мародерства и развитию кладоискательства. Отметим, что в связи со спецификой расположения археологических памятников возможности контроля и обеспечения их охраны практически отсутствуют.

Таким образом, представленный анализ позволяет сделать вывод, что памятники археологии в качестве туристских объектов имеют ярко выраженную специфику. Она проявляется, прежде всего, в наличии ряда существенных ограничений по их использованию. Этим фактом, отчасти, и объясняется такой низкий процент их использования в рамках туристских программ.   

Тем не менее, в зарубежной и частично российской практике успешно апробировано несколько способов, позволяющих производить качественный и конкурентоспособный туристский продукт на базе археологического наследия. К настоящему моменту за рубежом прочно закрепилось понятие «общественная археология», в целом символизирующее переход к популяризации и продвижению археологического наследия на системный уровень [6].

В рамках зарубежных теорий в сфере историко-культурного наследия еще с конца 60-х годов XX века существенную роль стала играть постмодернистская трактовка, ставшая родоначальником концепции «прошлого в настоящем». К постмодернистской школе примыкает «инструменталистское» направление. Данные исследования, главным образом, сосредоточены на выводах о необходимости более широкого применения маркетинга прошлого в современном обществе и на способах осуществления менеджмента и политики в сфере наследия (менеджмента культурных ресурсов), интерпретации наследия в контексте туризма [7]. В настоящий момент теория «товаризации» или «коммодификации» наследия, объясняющая сущность процесса превращения физического культурного или исторического ресурса в товар или продукт с помощью теории маркетинга, продолжает оставаться одной из наиболее эффективных и значимых фундаментальных основ современного менеджмента наследия (культурных ресурсов).

Успешность западного, а затем и российского опыта в сфере продаж археологического наследия базируется, прежде всего, на широком внедрении в археологическую туристскую практику анимационных программ.

Простейшим элементом археологической анимации для туристов выступает возможность наблюдения, либо участия в процессе археологических исследований. Это могут быть как стационарные археологические раскопки, так и маршрутные экспедиции в виде археологических разведок. Отметим, что экспедиционный туризм – один из ведущих видов научного туризма, достаточно широко используется для привлечения дополнительного финансирования в среде Вузовских учреждений и исследовательских институтов. Данная форма научного туризма представляет собой полевую археологическую практику, ориентированную, прежде всего, на иностранных студентов-археологов. Международные полевые археологические школы, являясь обычной формой полевой практики за рубежом, получают всё большее распространение в России и странах СНГ. Подобные мероприятия ежегодно проводятся более чем десятью ВУЗами нашей страны и ближнего зарубежья (Московский, Санкт-Петербургский, Иркутский, Новосибирский, Дальневосточный, Самарский, Минский, Киевский и другие госуниверситеты). В городе Екатеринбург подобный многолетний опыт имеет экспедиция Уральского государственного университета под руководством Л.Н. Коряковой. В 2003 г. международная полевая школа была проведена также на базе Югорской археологической экспедиции (Уральского государственного университета). Основные потребители данного научного туристского продукта – это студенческая и постстуденческая молодежь европейских и других стран. Одним из ограничений на пути развития въездного научно-исследовательского туризма является недостаточно развитая материально-техническая база экспедиций (необеспеченность чистой питьевой водой, полноценной инфраструктурой и современным оборудованием).

Отдельным направлением развиваются также детские полевые археологические школы. Как правило, это направление не входит в рамки классического организованного туризма. Достаточно часто подобные школы финансируются за счет средств муниципального или государственного бюджета и их средства не предполагают обеспечения научных или охранных целей. Тем не менее, не исключена перспектива организации детских летних полевых археологических лагерей или поисковых экспедиций на платной основе. Эти лагеря можно позиционировать как «школы выживания» (уровень комфорта будет уступать классическим детским лагерям) и «исследовательские школы». С другой стороны, непосредственно встает проблема поиска организаторов подобных проектов, поскольку как для профессиональных археологов, так и для туроператорских компаний это не входит в сферу их профессиональной деятельности. В качестве исключения можно назвать компанию «Команда искателей приключений», работающую на территории Свердловской области. Эта компания развивает детские археологические экспедиционные туры, делая акцент на комбинировании познавательной программы с активным туризмом. В списке их программ фигурируют такие туры, как сплав с археолого-палеонтологической разведкой по р. Тавда, детская Археологическая экспедиция на Среднем Урале, тур выходного дня «В гости к дольменам». В рамках первого тура предполагается вхождение в состав экспедиции профессиональных археологов [8]. Также археологическая компонента присутствует и в экскурсионно-активных программах в природном парке «Оленьи ручьи» (скала-писаница). На Южном Урале экскурсионный археологический тур предлагается компанией «Сатка-тревел» (территория НП «Зюраткуль»), экспедиционные спелео-программы археолого-палеонтологической направленности регулярно проводятся под руководством археолога-энтузиаста В.В. Юрина (продукт продается через екатеринбургские компании «Уральские сказы», «Спутник» и челябинскую фирму «Сатка-тревел»). В качестве возможных сложностей при организации подобных и иных археологических программ можно назвать проблемы сохранности археологического наследия. К сожалению, имеют место случаи утайки детьми ценных археологических находок в процессе раскопок или разведок, что приводит к тому, что отдельные экспедиции просто отказываются работать с такой аудиторией.

Помимо этих долгосрочных экспедиционных туров на базе полевых лагерей, перспективным направлением является также организация краткосрочных ознакомительных туров на раскопки для любых категорий туристов (туры выходного дня с ночевкой и без). Однако и здесь имеются проблемные моменты, связанные с возможным снижением качества полевых работ из-за отсутствия навыков у краткосрочных экскурсантов и  постоянной смены рабочей команды.