Автор работы: Пользователь скрыл имя, 10 Июля 2014 в 00:07, контрольная работа
При наименьших по сравнению с другими воюющими странами военно-материальных затратах японский империализм получил в ходе первой мировой войны едва ли не наибольшие выгоды и приобретения (германские владения в Китае и Тихом океане, уступки от Пекина по 21 японскому требованию, источники сырья и рынки сбыта японских товаров в Азии в связи с отвлечением западных конкурентов из этого региона на период войны в Европе). За годы войны резко вырос экономический потенциал Японии (ВНП с 13 до 65 млрд. иен, металлургия — в 2 раза, машиностроение — в 7 раз).
При наименьших по сравнению с другими воюющими странами военно-материальных затратах японский империализм получил в ходе первой мировой войны едва ли не наибольшие выгоды и приобретения (германские владения в Китае и Тихом океане, уступки от Пекина по 21 японскому требованию, источники сырья и рынки сбыта японских товаров в Азии в связи с отвлечением западных конкурентов из этого региона на период войны в Европе). За годы войны резко вырос экономический потенциал Японии (ВНП с 13 до 65 млрд. иен, металлургия — в 2 раза, машиностроение — в 7 раз).
Только после окончания первой мировой войны выяснилось, насколько сильно экономический скачок разбалансировал сложившуюся в стране социально-экономическую и политическую структуру и соотношение сил Японии с другими Державами в АТР и на Дальнем Востоке. Резко изменилось в пользу буржуазии соотношение сил внутри буржуазно-помещичьего блока. Изменился баланс сил внутри буржуазного класса: «старые» концерны, экономическая мощь которых покоилась на легкой и обрабатывающей промышленности, оттесняются на второй план «молодыми» концернами, мощь которых резко выросла на базе развития ВПК и тяжелой промышленности. Старые концерны выступали за осторожно «негативную» внешнюю политику и экспансию в традиционном северном направлении на материк/Манчжурия, Монголия, Сибирь). Новые концерны предпочитали экспансию в Китай и страны южных морей. Внутрибуржуазная борьба по определению направления экспансии проявилась в размежевании в вооруженных силах на «старых» офицеров (в основном Сухопутных войск) и «молодых» офицеров быстро растущих ВВС-ВМС. Молодое офицерство пропагандировало активную, «позитивную» внешнюю политику в южном направлении, которая неизбежно должна была привести к столкновению Токио с ведущими империалистическими западными Державами (США, Англией, Францией, Голландией).
С окончанием первой мировой войны западные державы вновь обратили внимание на район Дальнего Востока и начали вытеснять Японию с захваченных ею позиций: японский экспорт стал неуклонно сокращаться, Токио пришлось отказаться от ряда территориальных военных приобретений, Пекин при поддержке других держав аннулировал свои уступки по 21 японскому требованию, Англия отказалась от продления столь выгодного Токио англо-японского Союза, на Вашингтонской конференции западные державы поставили пределы росту японской морской мощи. Потерпев неудачу в своей интервенции в Приморье, Япония не смогла удержаться даже на Северном Сахалине. Советско-японский Пекинский договор юридически ограничил возможности японской экспансии на материке ставшими уже узкими для нее рамками Портсмутского мира. Вынужденная сдача японских внешнеполитических позиций, легко приобретенных за годы первой мировой войны, породила агрессивную радикально-националистическую реакцию в значительной части японского общества, особенно среди молодого офицерства.
В сложной внутриполитической обстановке послевоенной Японии Токио направлял ход перемен в нужное русло политикой «кнута и пряника». С одной стороны, новые избирательные законы увеличили число легальных участников политической жизни с 1,5 млн. до 12 млн. чел. мужского населения. С другой стороны, параллельно демократизации избирательного процесса увеличивались возможности Правительства оказывать на широкие массы политико-идеологическое воздействие, в т. ч. в националистическом духе. Для пресечения нежелательных тенденций общественного развития правящие круги прибегали к испытанной тактике массовых и тайных репрессий («дело Котоку» 1911 г., подавление «рисовых бунтов» 1918 г., обвинение левых в мародерстве во время землетрясения 1923 г., арест и убийство 6 тыс. левых в «день бури» 15 марта 1928 г. и т. д.). В 20 гг. был ужесточен «Закон об опасных мыслях» усилением меры наказания с 10 лет заключения до смертной казни. Политика сочетания уступок и репрессий изуродовала общественно-политический процесс, способствовала усилению правоэкстремистских тенденций практически во всех слоях японского общества. Жестко подавляемое рабочее и социалистическое движение не смогло стать преградой правому экстремизму во внутренней и внешней политике страны.
Быстрые темпы промышленного развития Японии и концентрация внимания на отраслях ВПК способствовали появлению на его предприятиях довольно многочисленного отряда рабочего класса, находящегося в положении «рабочей аристократии» и носителя реформистской и националистической идеологии. Для большей же части пролетариата мелких и средних предприятий, за счет сверхэксплуатации которой обеспечивались быстрые темпы роста экономики, характерны анархо-синдикалистские настроения и выступления, не опасные для режима в принципе.
Созданная в 1922 г. КПЯ вынуждена была изначально бороться в первую очередь со своими оппонентами внутри рабочего движения (против парламентских иллюзий реформистов с одной стороны, против анархо-синдикализма с другой стороны — анархисты, к тому же, не желали признания СССР из-за «диктатуры пролетариата»). Идейно-организационная раздробленность рабочего движения привела к аналогичному положению и в КПЯ, борьбе ликвидаторов и леваков в ее руководстве. Подпадая под действие Закона об опасных мыслях, КПЯ работала в условиях крайней конспиративности, препятствовавшей расширению влияния партии в массах. Масштабы репрессий были столь велики (за 1928-33 гг. по подозрению в коммунистической деятельности арестовано 62 тыс. человек), что с 1935 г. КПЯ уже не представляла из себя единой организованной силы. Поскольку правящие круги Японии видели в КПЯ единственную реальную опасность своему внутреннему и внешнеполитическому курсу, они применяли против нее особо жестокие методы подавления (член ЦК КПЯ Сеити Исикава после 20-летнего тюремного заключения умер от истощения с весом 33,7 кг при росте 170 см). С другой стороны, тайная полиция содействовала проникновению в руководство КПЯ с последующим переходом сначала на позиции «национального социализма», а затем и проводников идей японского фашизма, ряда деятелей (Манабу Сано, Садатика Набэяма). Сочетание вышеуказанных объективных и субъективных факторов не позволило КПЯ мобилизовать широкие народные массы, чтобы преградить путь войне и фашизму.
Постановка вопроса о японском «фашизме» может вызвать возражение, поскольку в научной и политической литературе давно утвердился термин «японский милитаризм». На наш взгляд, этот узкий термин существенно обедняет и явно недостаточно объясняет сущность и содержание процессов, происходивших в этой стране в к. 20 — первой пол. 40 гг. Между тем уже в 30 гг. были исследования «военно-фашистского движения» в Японии и специфики японского фашизма (например, монография О. Танина и Е. Иогана с предисловием К. Радека 1933 г. издания). В последние десятилетия все чаще говорится об организациях фашистского типа и толка, однако проблема явно нерешительно ставится и заслуживает специального изучения
Фашистская диктатура, как форма реакционного господства крупного капитала, устанавливается в нескольких случаях. В первом случае (классический германский фашизм) фашистская диктатура устанавливается для достижения двух целей (ликвидация левой опасности внутри страны, мобилизация людских и материальных ресурсов на внешнюю экспансию). Во втором случае фашизация является средством борьбы с левыми без целей внешней экспансии (Португалия, Испания, Чили). Японский фашизм представляет собой третью его разновидность, преследующую цель обеспечения внутренних условий для внешней экспансии в отсутствие серьезной опасности слева и для превентивной ее ликвидации.
Ряд современных авторов отмечает бросающуюся в глаза аналогию между Германией и Японией в межвоенный период, несмотря на всю разницу между ними в культурно-политических традициях. Обе страны после первой мировой войны были лишены многого из того, чем ранее обладали (Германия после поражения, Япония — после победных захватов). «Молодое офицерство» Японии требовало и добивалось фактически того же и теми же методами, что и германские нацисты (ставки на культ силы, вседозволенности и национальной исключительности, диктатуры внутри страны и внешней экспансии «высшей арийской» и «расы Ямато»). В то же время, следует отметить специфические особенности фашизма японского типа:
- во-первых, его идейную раздробленность, отсутствие «азбуки» фашизма типа «Майн Кампф», единой целостной идеологии, идеологов фашизма типа Гитлера и Розенберга. Японский фашизм более «национален» и в большей степени базируется на традиционных шовинистическо-монархических культах о «божественном» происхождении Императора и предназначении «расы Ямато» идти по императорскому пути Кадо, чтобы накрыть все восемь углов света японской крышей Хакко Иццу (при этом цель оправдывает все применяемые средства). Знаменем японского фашизма была не партия, а Император.
- во-вторых, его организационную раздробленность: не было единой Партии, но существовали несколько десятков правонационалистических организаций типа партий и еще большее количество «религиозно-этических» обществ.
- в-третьих, были
существенные отличия в самом
процессе установления фашистск
Растянутость процесса фашизации Японии обусловлена вышеуказанными двумя особенностями местного фашистского движения. Среди «молодых офицеров» наблюдалось соперничество двух группировок. Первая из них «умеренно фашистская», известная как «Группа контроля» (Тосэйха). Ее целью было постепенное и методичное усиление влияния «молодых» в Вооруженных силах, и Армии в государстве. Сторонников другой организации молодых офицеров «Кадоха» (Группа «Императорского пути») не устраивал принцип постепенности захвата власти. Стремясь ускорить этот процесс, бешеные из «Кадохи» прибегали к самой беззастенчивой социальной демагогии: натравливали рабочих на старые концерны, у которых на гражданских предприятиях была низкая зарплата, и приобретали ореол «борцов против капитализма»; нападали на буржуазные партии, не желавшие установления диктатуры, под лозунгом «Пусть каждый убьет по одному партийному активисту». Впоследствии министр иностранных дел Мацуока представится Сталину, как «моральный коммунист». Не ограничиваясь демагогическими призывами, кадохи перешли к индивидуальному террору против умеренных министров и членов «Тосэйха» (ими был убит лидер «группы контроля» генерал Нагано, преемником которого стал небезызвестный генерал Тодзио). Кадоха даже строили планы захвата Императора и установления правления страной от его имени.
Раздоры в стане правонационалистов могли поставить под угрозу все их планы. Доказательством этому послужили итоги выборов 1936 и 1937 г.: большинство избирателей выступили против сил войны и фашизма. Стало ясно, что демократической процедурой к руководству страной прийти не удастся. Это побудило членов обеих фашистских группировок к объединению усилий при ведущей роли «Тосэйха» и переходу к новому этапу агрессии на материке как поводу для закручивания гаек внутри страны. Вместо ликвидированных партий и профсоюзов была создана военизированная организация типа фашистской Партии «Ассоциация помощи трону», которая ввела в стране тотальную политико-идеологическую систему жесткого контроля всех сфер жизни общества.
Дождавшись разгрома и капитуляции Франции и Голландии перед Берлином, японцы приступили к оккупации их колоний в ЮВА, затем та же судьба постигла Малайю, Бирму, Таиланд, Филиппины. Обострение японо-американского соперничества в АТР привело к нападению Японии на Перл-Харбор в декабре 1941 г. — так началась Тихоокеанская война.
Развязывая Тихоокеанскую войну, японский империализм обладал весьма скромным по сравнению со своими противниками военно-экономическим потенциалом (производство стали на уровне Люксембурга), но надеялся на внезапность и разобщенность интересов «британского льва, американской пантеры и русского медведя».
Западные Державы определили главным европейский ТВД против Германии, отложив принятие решительных мер против Японии на период после капитуляции Берлина. Таким образом, судьба Японии решалась на фронтах Европы. С другой стороны, это способствовало затягиванию войны на Тихом океане на четыре года.
На первом этапе войны (декабрь 1941 — 1942 г.) Япония оккупировала и поставила под свой контроль огромные материковые и океанские территории общей площадью 10 млн. кв. км с населением 400 млн. чел., практически не встречая серьезного сопротивления американцев и европейцев, при определенной поддержке национально-буржуазного крыла НОД против «белых колонизаторов».
На втором этапе (1943 — первая пол. 1944 г.) Япония пытается освоить громадные материальные и людские ресурсы оккупированных территорий, однако малый тоннаж торгового флота и методичное его уничтожение американской авиацией не позволили Токио воспользоваться в существенной мере ресурсами азиатских стран. Это привело к трудностям в снабжении ВПК необходимыми материалами и недостатку продовольствия в самой Японии. Национально-буржуазные лидеры НОД, разочаровавшись в «освободителях» от белого колониализма, начинают переходить на антияпонские позиции. Предоставление Токио фиктивной независимости бывшим колониям военно-стратегического положения Японии уже не может улучшить.
На третьем этапе (вторая пол. 1944 — 9 мая 1945 г.) начинается перелом в войне на Тихом океане с переходом инициативы в руки американцев. США имели возможность благодаря своему военно-техническому превосходству перенести военные действия к берегам Японии уже в к. 1944 г., отрезав ее от захваченных территорий. Однако Вашингтон исходил в первую очередь не из военно-технических, а из политических соображений: нельзя было позволить НОД воспользоваться ситуацией для освобождения от японцев собственными силами с последующим провозглашением независимости. Поэтому американские войска вели наступление по всему периметру японской обороны «от пальмы к пальме».