Негодными свидетелями считались
лица, не достигшие пятнадцатилетнего
возраста и клятвопреступники, признанные
таковыми по суду, проклятые церковью,
клейменые, шельмованные, судимые - за
разбой, воровство и убийство, прелюбодеи,
иностранцы, о которых нет достаточных
сведений. Применялась "формальная
теория доказательств": ценность каждого
доказательства определялась заранее
и была неизменной. Так, показания мужчины
считались более основательными, чем показания
женщин, показания знатного человека оценивались
выше, чем показания незнатного, ученого
- ценнее, чем неученого, показания духовного
лица - доверительнее показаний светского
человека.
Дача ложных показаний наказывалась
отсечением пальцев руки. Заслуживающим
наибольшего доверия считались записи
в городовых и судейских книгах, записи
в торговых книгах оценивались ниже (если
там не было личной подписи должника),
учитывались долговые обязательства и
деловые письма. Нередко письменные доказательства
нуждались в подкреплении присягой.
Решение выносилось большинством
голосов, при их равенстве перевешивал
голос президента (председателя). При выяснении
мнений опрос начинался с младшего члена
суда.
Приговоры по делам, где применялась
пытка, утверждались высшим чиновником
(фельдмаршалом или генералом), которые
могли поменять меру наказания.
Гражданские дела рассматривались
судами в ином порядке. В 1723 г.
принимается указ "О форме суда",
наметивший поворот к состязательной
форме судебного процесса. Тяжеловесное
и громоздкое письменное судопроизводство
вновь заменялось устным судоговорением.
Устанавливались сокращенные сроки явки
сторон в суд. Не явившегося ответчика
разыскивали с барабанным боем, зачитывая
указ. Расширялось судебное представительство,
которое могло применяться при разборе
любых дел на основании доверенности или
поручительства. Ответственность за действия
представителя принимал на себя доверитель.
Хотя по указу "О форме суда" предполагалось
рассматривать и уголовные дела (кроме
дел об убийстве, разбое, татьбе с поличным,
расколе и богохульстве), практика пошла
по пути применения этого акта главным
образом в гражданском процессе. Уже в
1725 г. вновь был расширен круг дел, рассматриваемых
на основе "Краткого изображения процессов".
Главной тенденцией в развитии судебного
процесса было усиление, розыскных "инквизиционных"
начал.
Б) ГК РСФСР 1922 г. (вещное, обязательное,
наследственное право)
История человечества еще не
знала такого примера юридического нигилизма,
какой явили миру большевики- коммунисты.
В один миг была обрушена вся система права
России. Действовали по принципу «разрушим
до основания, а затем». Все законодательство
России до октябрьского переворота было
отменено.
В 1918-1919 гг. были предприняты
первые попытки кодификации (Кодекс законов
об актах гражданского состояния, брачном,
семейном и опекунском праве, Кодекс законов
о труде, Руководящие начала по уголовному
праву), но в условиях войны кодификационные
работы не удались.
Проведение «новой экономической
политики» потребовало установить во
всех областях жизни твердые начала законопорядка.
В результате громадных усилий были приняты
девять кодексов: Уголовный, Гражданский,
Земельный, Уголовно-процессуальный, Кодекс
законов о земле, Гражданско-процессуальный,
Лесной, Кодекс законов о браке, семье
и опеке, а также Исправительно-трудовой.
Гражданский кодекс (ГК) был
принят в 1922 г. и выполнял задачу преимущественного
развития социалистических отношений
на базе государственной собственности
на средства производства.
Состоял из 4 разделов:
· общая часть;
· вещное право;
· обязательственное право;
· наследственное право.
ГК устанавливал равенство
в гражданских правоотношениях независимо
от пола, вероисповедания, национальности,
социального происхождения.
Частное право было ущемлено.
Права физических лиц охранялись лишь
в случае признания их государством и
соответствующим его интересам. Государство
имело исключительное право расторгать
все виды сделок, если находило, что они
противоречат его интересам.
Устанавливались 3 формы собственности:
· государственная;
· кооперативная;
· частная.
Наследственное право было
ограничено суммой оценки наследства
не более 10 тыс. руб. Вводился прогрессивный
налог на наследуемое имущество, оцениваемое
в размерах свыше 1 тыс. руб.
Усиливаются плановые начала
руководства экономикой, плановое задание
рассматривалось как источник права. Был
ликвидирован коммерческий кредит. Все
платежи и обращение финансовых средств
сосредотачивались в учреждениях Госбанка,
и осуществлялась в безналичной форме.
Гражданское законодательство
20-30-х гг. последовательно выполняло задачу
сосредоточения в руках государства важнейших
хозяйственных функций, а затем максимальной
централизации производства.
III сессия ВЦИК девятого
созыва в мае 1922 г., приняв Декрет
об основных частных имущественных
правах, поручила Президиуму ВЦИК
и Совнаркому выработать и
внести на очередную сессию
ВЦИК проект Кодекса гражданских
законов, который должен был развить
положения, законодательно уже закрепленные
только что принятым сессией
Декретом. Хотя поручение было
дано Президиуму ВЦИК и СНК,
непосредственно разработкой ГК
занимался Народный комиссариат
юстиции. 1 июня 1922 г. коллегия Наркомюста
внесла в повестку дня вопрос о разработке
Кодекса гражданских законов. Было принято
решение, определявшее основные направления
деятельности. В частности указывалось,
что “ввиду сложности разработки Кодекса
гражданских законов в целом и необходимости
урегулирования гражданских взаимоотношений
без замедления — признать целесообразным
издание отдельных новелл по вопросам,
требующим немедленного урегулирования
на основе постановления ВЦИК об основных
имущественных правах. В срочном порядке
предполагалось издать декреты о застройке
и наследовании. Декрет о наследовании
уже давно готовился НКЮ, был утвержден
коллегией еще 22 февраля 1922 г. и должен
был быть передан в Совнарком. Расширенный
и исправленный проект акта о наследовании
принимается Коллегией НКЮ за основу и
передается в отдел законодательных предположений
на доработку.
Обсуждались на заседании Коллегии
НКЮ и проблемы, касавшиеся самого Гражданского
кодекса. Было решено, “что вопрос о торговых
сделках должен быть включен в общий кодекс
об обязательственных правах”. Известно,
что в государствах с развитыми товарно-денежными
отношениями на базе гражданского права
образуется особая отрасль частного права
— торговое право. Там, где товарно-денежные
отношения развиты слабо, вполне достаточно
бывает норм гражданского права. Решение
Коллегии НКЮ, таким образом, показало
подход Наркомюста к будущему экономики.
Единства мнений на этот счет, очевидно,
не существовало, но в конечном итоге именно
взгляды руководящих работников НКЮ главным
образом повлияли на законодательство
в данной области.
Месяц спустя, 1 августа 1922 г.,
на Коллегии НКЮ Гойхбарг делал доклад
о проекте. В то время он являлся членом
Коллегии Наркомата юстиции и членом Малого
Совнаркома, а 18 мая 1922 г. Политбюро ЦК
РКП (б) возложило на него временное исполнение
обязанностей председателя Малого СНК.
По инициативе Гойхбарга в конце июля
было образовано Межведомственное совещание.
В выступлении на IV сессии БЦИК он так
объясняет причину его создания: «...Желая
подготовить этот проект кодекса более
основательно, получив техническую помощь
от тех лиц, которые соответствующими
познаниями обладают, я предложил всем
хозяйственным наркоматам прислать своих
представителей для выработки этого кодекса,
наркоматы прислали своих представителей,
технически знающих юристов».
Совещание и должно было к 15
августа 1922 г. подготовить проект Кодекса.
С самого начала было нарушено указание
Ленина о широком привлечении к составлению
Гражданского кодекса коммунистов Наркомюста,
распределении между ними ответственности
за каждый раздел готовившегося проекта.
В начале нэпа политические
деятели, гористы, экономисты, как и различные,
слои населения, которые они представляли,
по-разному понимали задачи новой политики
и способы ее проведения. На протяжении
20-х годов представления менялись. Не останавливаясь
подробно на данной стороне проблемы,
отмечу: для взглядов Ленина характерно
постепенное расширение допустимых границ
свободы торговли и частного предпринимательства,
что, безусловно, не означало отказа от
идеи диктатуры пролетариата и построения
социализма по модели Маркса.
Из письма Ленина Д. И. Курскому
от 20 февраля 1922 г. видно, что более всего
беспокоило его в ходе подготовки нового
гражданского законодательства: “Не перенимать...
старое, буржуазное понятие о гражданском
праве, а создавать новое”. Следовательно,
по его мнению, опасность для Советского
государства представляло не использование
отдельных старых форм (совсем без них
обойтись было нельзя—они уже стали частью
правовой культуры), а понимание гражданско-правовых
отношений как отношений между частными
лицами, что было свойственно данной отрасли
права. Буржуазное государство по-разному
регулировало отношения, возникающие
в имущественной сфере и, скажем, в области
управления и суда. Недаром право в целом
делилось на две части — публичное (к нему
относилось уголовное, полицейское, финансовое
право) и частное (гражданское, торговое,
вексельное). Государство должно было
защищать их интересы, когда к нему обращались
за помощью. То, что гражданское право
является отраслью, защищающей только
имущественные интересы частных лиц, а
государство как его субъект не имеет
преимуществ, рассматривалось как основной
признак отрасли.
Ленин же считал, что правовые
институты, созданные гражданским правом,
могли с пользой работать и на социалистическое
государство. Отделить одно от другого,
взять то, что нужно, а ненужное отбросить
казалось невозможным для профессиональных
юристов, да и не все коммунисты вполне
понимали, как этого можно достичь. Если
гражданское право всегда было частным,
его нельзя сделать публичным; если Гражданский
кодекс создавать, надо возрождать все
или почти все дореволюционное гражданское
право,— таков был достаточно распространенный
взгляд на проблему. Отсутствие гибкости
возмущало Ленина, и он предостерегал
в своем письме составителей проекта от
слепого следования за “тупоумными буржуазными
старыми юристами”. Ленин требовал, чтобы
в данном случае помощником законодателя
была не теория русского дореволюционного
гражданского права, а революционное правосознание,
т. е. в основу должна быть положена выгода
пролетарского государства, а не соответствие
проекта логике построения буржуазных
гражданских законов. Революционное правосознание
рассматривалось Лениным как важнейшее
концептуальное основание подготовки
проекта Гражданского кодекса, а не как
источник права, что получило значительное
распространение в первые годы после революции.
Ленинские требования к будущему
Гражданскому кодексу членам Комиссии
юристов, очевидно, не были известны: ведь
письма Ленина не предназначались для
печати, к тому же работу по созданию проекта
ГК возглавлял Гойхбарг, который вообще
не имел с Лениным ни встреч, ни переписки
по этому поводу. Но даже если это не так
и Комиссии предложили подготовить проект
будущего Кодекса с учетом интересов государства
и с допущением широкого государственного
вмешательства в «частноправовые» вопросы,
вряд ли можно было ожидать от ее членов
составления проекта, целиком соответствующего
ленинским требованиям.
С позиций юристов старой школы
гражданское право буржуазного государства
мало, чем отличается от гражданского
права государства социалистического
— и по предмету, и по методу регулирования.
Октябрьская революция была ими принята,
но отсутствие твердой марксистской теоретической
базы, с одной стороны, и следование основополагающим
доктринам цивилистики — с другой, сказывались
именно в ином их взгляд на роль социалистического
государства в регулировании гражданско-правовых
отношений. Для них государство и при социализме,
и при капитализме оставалось субъектом
частноправовых отношений. Кроме того,
не был распределен объем допущения частного
сектора в социалистическое хозяйство.
Практика его только нащупывала. И если
интересы хозяйственного развития страны
требовали расширения частного сектора,
то идеологические постулаты сдерживали
этот процесс.
Тот факт, что разработчики
проекта пытались воспринять опыт западноевропейских
стран, за что их главным образом и ругали,
совсем не свидетельствует о неправильности
их подхода. Ленин сам предлагал взять
от опыта других государств все, что можно
было использовать в защиту трудящихся.
Сразу возникает ряд вопросов. Во-первых,
почему Ленин ничего не сказал о русской
литературе и опыте, во-вторых, почему
ничего не говорится о возможности использовать
отдельные правовые норм. Скорее всего,
дело в том, что русское гражданское право
сильно отставало от требований экономического
развития страны. Оно не устраивало даже
российскую буржуазию, что уж говорить
об интересах трудящихся. В 1900-е годы в
России только обсуждался проект нового
Гражданского Уложения. В Западной Европе
буржуазные гражданские кодексы были
в большинстве случаев приняты в начале
века, и к 1922 г. имелась уже практика их
применения. Борьба рабочего класса этих
стран за свои права должна была найти
отражение, очевидно, именно в правовой
литературе и правоприменительной практике.
Идеи письма Ленина Курскому от 28 февраля
1922 г., к сожалению, при создании ГК не были
использованы в должной мере.
Из сказанного ясно, что перед
разработчиками нового Гражданского кодекса
ставилась задача практически невыполнимая:
требовался нормативный акт, в котором
сочетались бы достижения новейшей цивилистики
и нормы советского гражданского права,
действующие на момент выработки проекта.
Причем объем допущения частного сектора
в экономике в большой степени должен
был определяться революционным правосознанием,
которым большинство участников Межведомственного
совещания, если не все, не обладали, как,
впрочем, и многие из числа их критиков.
Начало критическим выступлениям
положила речь Гойхбарга на IV сессии ВЦИК:
“...Эти юристы, в количестве около 10-ти,
собрались и выработали начало проекта,
в котором оказалось, что всякий буржуй
может найти ответ на все вопросы, которые
его интересуют... .Там было только слабое
упоминание о том, что земля является общенародным
достоянием, даже не собственностью государства,
а общенародным достоянием, а затем все
остальное относительно промышленности,
железных дорог, недр земли и крупнейших
наших командных высот, в том числе монополии
внешней торговли все это, как некий сон,
промелькнуло перед ними и исчезло”. После
того выступления критика проекта стала
традиционной по всех публикациях 20-х
годов, посвященных истории создания ГК.
Расхождения во взглядах объяснялись
различными позициями в отношении будущего
экономики страны. Нормальное развитие
товарно-денежных отношений требовало
широкого применения гражданско-правовых
норм, большинство из которых должно было
остаться диспозитивным, разработки торгового
права. На такой концепции строили свой
проект юристы в Межведомственном совещании,
и с их точки зрения новый законодательный
акт должен был отвечать последнему слову
цивилистики. В нем, по их мнению, следовало
учесть все, даже самые мелкие детали и
в то же время субъектам предоставить
широкую свободу. Если бы это было проведено
в жизнь, был бы создан кодекс классического
гражданского частного права. Видимо,
предполагалось опираться и на русские
правовые традиции, а также на те немногочисленные
нормативные акты по гражданскому праву,
которые были приняты Советским государством.