Контрольно работа по «История государства и права зарубежных стран»

Заочное отделение

Контрольно работа

По дисциплине

«История государства и права зарубежных стран»

Томск 2012г.

Французский уголовный кодекс 1810 г.

После гражданского кодекса наиболее значительным является уголовный. Он был создан на основе прогрессивных идей (наказов), сформулированных в Декларации прав человека и гражданина 1789г. Наказы депутатам Генеральных штатов 1789 года изобиловали требованиями коренных реформ уголовного права. Избиратели хотели, чтобы пестрая смесь римского и обычного права, ордонансов и судебных решений была заменена кодексом уголовного права. Наказы настаивали на равенстве граждан перед уголовным законом, на смягчении карательных мер, на том, чтобы наказания не распространялись - как было до того - на близких преступника, на его семью. Требовали определенности наказаний. Хотели ненаказуемости "религиозных преступлений" и, конечно, преступлений против так называемых добрых нравов.  
На многих наказах лежит печать просветительной философии. Одним из первых Монтескье настаивал на том, что закон обязан карать только внешние действия, признанные преступными, но не мысли, не намерения.  
Он же восстает против убеждения, будто жестокость наказания является необходимой: тогда наилучшими должны быть признаны самые жестокие законы.  
Следом за Монтескье Ч. Беккариа будет отстаивать гуманизацию наказаний, ограничение судей абсолютно определенными санкциями т. д.  
Вольтер издевается над правительствами, использующими жестокость закона в интересах политики и для дисциплинирования администрации. "В нашей стране, - иронизирует он, - не мешает время от времени убивать одного адмирала, чтобы придать бодрости другим".  
Марат требует (в своем Плане уголовного кодекса) соразмерности наказания. Сурово карать легкое нарушение законов - во Франции в то время казнили за мелкую домашнюю кражу - "значит не только зря пускать в ход весь авторитет власти", пишет он, "это значит множить преступления, это значит толкать преступников на последние крайности".  
Непосредственно к уголовному праву относятся следующие положения Декларации: "Закон вправе запрещать только поступки, вредные для общества, все, что не запрещено законом, дозволено" (ст. 5); "3акон есть выражение общей воли. Он должен быть одинаков для всех и тогда, когда оказывает покровительство, и тогда, когда карает" (ст. 6); "Закон должен устанавливать только строго и очевидно необходимые наказания; никто не может быть наказан иначе, как в силу закона, установленного и обнародованного до совершения преступления и законно примененного" (ст. 8).  
В этих статьях Декларации нашли выражение принципы законности, равенства всех перед уголовным законом, пропорциональность наказаний и преступлений, недопустимость обратного действия закона.  
Первый проект уголовного кодекса, принятый в 1791г., осуществлял новую уголовно-правовую программу и может быть определен как первый уголовный кодекс буржуазии. В этот период буржуазия была заинтересована в сохранении завоеваний революции, и поэтому наиболее последовательно пыталась реализовать принципы Декларации.

 Учредительное собрание  отказалось от "воображаемых преступлений", порожденных фанатизмом и невежеством, приняло идею ограничения судейского усмотрения точным предписанием закона (вплоть до запрещения толковать его); отказалось от квалифицированной смертной казни ("достаточно простого отсечения головы") и т. д.  
Буржуазно-демократический характер уголовного кодекса 1791 года противоречил интересам политического режима, сложившегося при Наполеоне. В 1808 году назначается комиссия по кодификации уголовных законов во главе с Тарже. В 1810 году УК Франции был утвержден.  
Однозначная оценка кодекса вряд ли возможна. По сравнению с уголовным правом феодальных монархий, с необыкновенно жестоким английским уголовным "кодексом", германскими и австрийскими уложениями французский кодекс 1810 года явился актом несомненного прогресса.  
Классический (для буржуазного права) характер кодекса был очень заметен в формулировании общих принципов уголовного права, в определении признаков преступного деяния и многом другом.  
Но в том, что касалось наказаний, кодекс 1810 года заимствует у прошлого времени много такого, что свидетельствовало о жестокости, мстительности и неразборчивости режима.  
Кодекс предписывает смертную казнь для неоправданно широкого круга преступлений, включая политические. Он не признает смягчающих вину обстоятельств. Он сохраняет позорящие наказания в виде клеймения, выставления у позорного столба и как дополнение к смертной казни отсечение руки. Он допускает "гражданскую смерть".  
Юридическое состояние "гражданской смерти" было известно древнеримскому и феодальному праву. Заключалось оно в лишении имущественных, родительских прав, иногда изгнании и т.п.  
Кодекс 1810 года следовал той же традиции. Всякая сделка, заключённая осуждённым к "гражданской смерти", считалась незаконной, всякое приобретённое им имущество отходило казне. Жена в случаях, если она не желала разлучения, признавалась наложницей, дети, рождённые ею, - незаконными.  
Отказ от учёта смягчающих вину обстоятельств был данью средневековому праву с его пренебрежением субъективной стороной преступления (оценивался главным образом объективный вред; мотивы преступления мало интересовали), но ещё больше - использованием традиции в интересах усиления наказаний.  
Допущение широкого судейского усмотрения в выборе средств наказания - большое зло. Но далеко не благо и другое, прямо противоположное - стеснение судьи узкими рамками предписаний, запрещение смягчать или усиливать наказания в зависимости от обстоятельств дела. Именно это последнее характерно для такого реакционного свода, каким была австрийская Терезиана 1769 года. И то же самое можно сказать о Прусском земском уложении 1794 года. В Баварии закон запретил даже научное комментирование уголовного права.  
При помощи уголовного права буржуазия стремилась укрепить только те результаты революции, в которых была заинтересована. Поэтому Кодекс 1810г. сделал шаг назад по сравнению с кодексом 1791г. Тем не менее, Кодекс 1810г. заслуживает названия классического кодекса буржуазии. Кодекс с изменениями и дополнениями действует во Франции до настоящего времени, и послужил образцом для многих буржуазных стран.  
Кодекс начинается с предварительных положений, в которых преступные деяния подразделяются на виды, причем в основу деления положен характер наказания: преступное деяние, которое законы карают полицейскими наказаниями, является нарушением; преступное деяние, которое законы карают исправительными наказаниями, являются проступком; преступное деяние, которое законы карают мучительными или позорящими наказаниями, является преступлением (ст. 1). Таким образом, Кодекс устанавливает традиционную трехчленную классификацию преступных действий: 1) преступления - наиболее тяжкие преступные деяния, 2) проступки, 3) полицейские нарушения.

Из четырех книг Кодекса первые две вместе с предварительными положениями можно назвать общей частью кодекса, так как они посвящены общим вопросам наказаний, их видам, уголовной ответственности. Третья и четвертая книги составляют особенную часть: в них содержится перечень преступных деяний.  
Первая книга Кодекса посвящена наказаниям уголовным (мучительным и позорящим) и исправительным. Мучительными и позорящими наказаниями были: смерть, каторжные работы пожизненные и срочные, депортация (высылка за пределы империи), смирительный дом. В некоторых случаях одновременно с применением одного из указанных наказаний допускалось клеймение. К позорящим наказаниям относились: выставление у позорного столба в ошейнике, изгнание, гражданская деградация (лишение избирательных прав и запрещение занимать государственные должности). Такие меры, как клеймение, выставление у позорного столба, Кодекс заимствовал из феодального уголовного права, что обусловило его архаичность в области наказаний. Среди исправительных наказаний Кодекс называет тюремное заключение на срок в исправительном заведении, временное лишение политических, гражданских и семейных прав, штраф.  
Таким образом, можно сказать, что Кодекс предусматривает значительное количество довольно суровых наказаний, испытывая в этом плане влияние старого феодального права.  
Кодекс подробно описывает порядок применения наказания. В ст. 12, 13 говорится об осуществлении смертной казни: "Всякому приговоренному к смерти отсекается голова. Приговоренный к смерти за отцеубийство препровождается на место казни в рубашке, босиком, с черным покрывалом на голове (он выставляется на эшафоте, в то время как судебный пристав читает народу обвинительный приговор; вслед за этим ему отсекается кисть правой руки и он предается немедленной смерти)". Так же детально описывается исполнение других наказаний.  
Публичное осуществление жестоких наказаний свидетельствует о том, что основной целью наказания по-прежнему остается устрашение.  
Вторая книга Кодекса устанавливает основания ответственности и основания освобождения от ответственности (безумие и принуждение к совершению преступлений силой).  
Подробно описываются различные формы соучастия: подстрекательство, пособничество.  
Кодекс не устанавливал минимального возраста уголовной ответственности. Однако к лицам, не достигшим 16 лет, применялись более мягкие наказания, нежели к лицам, достигшим этого возраста. Мера ответственности определялась в соответствии с тем, действовал ли подсудимый с разумением или нет.  
Следует отметить, что многие вопросы уголовного права еще не были разработаны; так, в общей части Кодекса не определялись формы вины, не говорилось о совокупности преступлений, о давности.  
Третья книга Кодекса посвящена преступлениям и проступкам, разделяемым на два вида: публичные и частные. К публичным правонарушениям относились действия, направленные против безопасности государства, против имперской конституции, против общественного спокойствия. Среди публичных преступлений Кодекс в отличие от феодального права не называет религиозные.  
Четыре статьи были посвящены особе императора и карали за посягательство против личности императора и членов его семьи, за посягательство, целью которого было ниспровержение или изменение образа правления или изменение порядка престолонаследия.

Правонарушения, направленные против частных лиц, имели объектом посягательства либо личность, либо собственность. Более половины статей посвящено охране собственности. В Кодексе подробно описываются различные виды кражи, устанавливаются за них суровые наказания. Характерно, что к преступлениям против собственности Кодекс относит стачки рабочих, т.е. временное прекращение или недопущение работы в какой-либо мастерской.  
Таким образом, Уголовный кодекс так же, как и гражданский, проникнут духом собственности. Если Гражданский кодекс утверждает право собственности, то Уголовный обеспечивает ее максимальную охрану.  
Четвертая книга Кодекса посвящена полицейским нарушениям и наказаниям.  
Как и Гражданский кодекс, Уголовный изложен ясным, четким языком, что является его несомненным достоинством.  
В последующие годы Уголовный кодекс подвергся изменениям. Первые новшества коснулись наиболее ярких пережитков феодального права.  
Существенные изменения были внесены в УК 1810 года только после революции 1830 года. Так, в 1832 г. были отменены статьи о клеймении и выставлении у позорного столба. Однако статья о публичном исполнении приговора о смертной казни сохранялась в силе до 1939 г. В 1854 г. было отменено положение о гражданской смерти. В 1912 г. был установлен минимальный возраст уголовной ответственности - 13 лет.  
Уголовное право развивалось путем новеллизации непосредственно Кодекса, а также принятия ряда новых законов, действующих параллельно с Кодексом.  

Преступления и наказания по законам Ману.

ВВЕДЕНИЕ.

  Без прошлого не  может быть ни настоящего, ни  будущего. Исторический опыт сотен  поколений людей служит для  современного человечества фундаментом  в разработке новых социальных  концепций. Основные современные  идеологические течения происходят  из эпохи буржуазных революций. В свою очередь идеи либерализма  берут своё начало в теориях  эпохи Возрождения, а та, как всем  известно, идеализировала эпоху  античности. Как мы видим, каждая  эпоха зарождается в предыдущем  периоде, и чем дальше будет  продолжаться эта историческая  цепочка, тем больше мы будем  понимать всю значимость древних  цивилизаций. Они совершили огромный  скачок, завершив период первобытнообщинного  строя. Большое влияние на этот  процесс оказали новые религиозные  системы права. Среди них одной из наиболее ярких является древнеиндийская система права. Во главе этой системы находится свод религиозных и моральных наставлений – Законы Ману.  
 
1. ВИДЫ И КЛАССИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПО ЗАКОНАМ МАНУ 
 
       Нормы уголовного права, как и других отраслей права, содержатся во многих главах Законов Ману (VII, VIII, IX, XI). Это обусловлено наличием острых социальных конфликтов: люди страдали от грабежей, насилия, беззакония, воровства и т.д. Законы заполнены статьями об уголовных преступлениях: о хищении, краже имущества, скота, ограблении, краже людей, убийствах, тяжких телесных повреждениях, клевете, доносах, прелюбодеянии, проституции, мужеложстве, пьянстве и др. Такой «ассортимент» преступлений свидетельствует о наличии большой массы обездоленных людей, изгоев, лишенных средств существования.  
 
       В Законах Ману были статьи с общими положениями, в которых правовая мысль выражалась в абстрактной форме. Например, содержалось предписание о том что, основательно рассмотрев место и время преступления, возможность и степень сознательности, царю надо накладывать наказания, как полагается, на людей, живущих неправильно. Следовательно, даже царь при рассмотрении дел обязан, назначая наказание, учитывать всегда объективную сторону (место и время) и субъективную сторону (возможность и степень сознательности). Более того, во многих статьях (ст. 17, 18, 24 и др. главы VII) содержатся нетипичные нормы права, в которых даются определения некоторых понятий в области уголовного права, указываются цели наказания и его роль (назначение) в жизни древнеиндийского общества, т.е. были в Законах Ману так называемые декларативные и дефинитивные нормы права. Это свидетельствовало о высоком развитии правовой мысли и техники правотворчества в Древней Индии [1, c 194].  
 
       Широко употребляет законодатель в Законах Ману такие термины в области уголовного права, как «преступление», «наказание», «виновны», «вина», «виды наказаний», а порой и дает определения отдельным понятиям в области уголовного права. Например, в ст. 332 главы VIII дано определение понятий «грабеж» (деяние, которое совершено в присутствии собственника и сопровождается насилием) и «кража» «оно совершено в отсутствие». 
 
       Но вместе с тем законодатель Древней Индии, как отмечает профессор Крашенинникова Н.А., не проводит четкой дифференциации преступлений и грехов. Преступление считалось тяжким грехом. Это обусловлено тем, что право Древней Индии использовало в качестве источников религиозные догмы (писания) и нормы морали. Они как бы пронизывали все правовые нормы в Законах Ману. Не всегда в них проводилось разграничение между преступлением и гражданским правонарушением [3, c.150]. 
 
       На основе анализа статей Законов можно выделить такие виды преступлений, как государственные, религиозные, против личности, против собственности, должностные, против порядка управления и против нравственности, т.е. семь видов преступлений. Правда, некоторые исследователи, перечисляя их, не называют преступления против нравственности, но указывают на такой вид, как преступления против семьи. Думается, что преступления в области брачно-семейных отношений (прелюбодеяние, оставление родителей или детей и т.п.) настолько связаны с нормами морали, что они являются скорее разновидностью преступлений против нравственности, чем особым видом преступлений. Но в силу того, что сам законодатель не называет видов преступлений, то и последнее мнение о наличии такого вида преступлений, как преступление против семьи, может иметь право на существование, но тогда общее их количество будет равно восьми [1, c.194]. 
 
       Итак, среди преступлений, называемых Законами Ману, на первом месте стоят государственные. Отсутствие сколько-нибудь полного перечня данных преступлений – характерная черта древневосточного права. Но даже это свидетельствует о том, что право выделяло их. В качестве примера можно назвать службу врагам царя, поломку городской стены, городских ворот. Полного перечня этого вида преступлений Законы не дают, что характерно для всех древних кодификаций. 
 
       Выделялись и правонарушения, носящие характер святотатства, а также должностные преступления. К первым относилось, например, такое деяние, как поношение богов и святынь, заклад священного водоема, ко вторым – мздоимство служащих царя, их злоупотребления, составление ложных приказов и проч. (ст. 231–232 главы IX). 
 
       Более подробно Законы Ману описывают преступления против собственности и против личности. Вор никогда не признавался собственником имущества. При обладании спорной вещью нужно было указать ее происхождение. Собственник вещи не может вернуть ее у добросовестного владельца, если не требовал ее в течение 10 лет. Покушение на собственность отнесено к наихудшему из пороков. Закон охраняет в первую очередь имущество царя, храмов. Хищение из царских складов, хищение имущества из храма, кража слонов, лошадей, колесниц правителя влечет за собой одно наказание – «казнить без промедления». Также суровое наказание грозит тем, кто загрязняет водоемы, разрушает плотину. Если виновный не может ее восстановить, то подлежит утоплению. Виновный в уничтожении межевого знака заслуживает обезображивающего телесного наказания. Незаконное присвоение земельного надела приравнивается к краже драгоценностей. По Законам Ману похищение «родовитых людей, особенно женщин, так же как и лучших драгоценных камней» наказывалось смертной казнью, захват же коров – отсечением половины ноги (ст. 323–324 главы VIII) (cм. Приложение). 
 
       Среди имущественных преступлений большое внимание уделялось краже, при этом царь призывается к обузданию воров. Следует отметить, что Законы Ману четко различают кражу как тайное похищение имущества от грабежа, совершаемого в присутствии потерпевшего и с применением насилия к нему. И кража, и грабеж рассматривались как однопорядковые явления с преступлениями против личности, клеветой, прелюбодеянием, ибо имущество в правосознании древнего индуса являлось как бы продолжением личности, было неразрывно связано с нею [2, c.42–43]. 
 
       Законы Ману осуждали всякое насилие, совершенное над личностью, и считали насильника худшим злодеем, чем ругателя, вора и ударившего палкой (ст. 345 главы VIII). К насилию относились и убийство, и телесные повреждения. Умышленное убийство влекло за собой смертную казнь. Убийство при защите себя, охране жертвенных даров, защите женщины и брахмана (необходимая оборона) не наказывалось (ст. 349 главы VIII).  При этом не имело значения, был ли убит гуру, ребенок, престарелый или даже брахман, весьма ученый в ведах (ст. 350 главы VIII). В Законах Ману также упоминается, что мужу принадлежало право всех наказывать без объяснения причин (ст. 299 главы VIII) (см. Приложение).  
 
       Тяжким нравственным преступлением и великим грехом считалось прелюбодеяние (измена). В Законах Ману нормы о прелюбодеянии идут вслед за убийством. Все виновные в прелюбодеянии (тайная беседа с чужой женой, услужливость, заигрывание с ней, прикосновение к ее одежде и украшениям и т.п.) подлежат смертной казни. Характерно, что проституция жены с согласия мужа не наказывалась (ст. 362 главы VIII). 
 
       Законы Ману не проводят различий между прелюбодеянием и изнасилованием (лишением девушки чести против ее воли) (ст. 364 главы VIII). Это преступление влекло за собой телесное наказание, отрезание пальцев, если преступник не был равен по положению с потерпевшей. Равный по положению отделывался высоким штрафом. Неверную жену, «обнаглевшую вследствие знатности родственников», Законы Ману рекомендовали затравливать собаками (ст. 371 главы VIII), а ее сожителя сжигать на раскаленном железном ложе. Наказывался мужчина за преступное сожительство со свободной женщиной, при этом учитывалось ее социальное положение и была ли она охраняема или нет. Например, шудр проживал с брахманкой. В данном случае мерой наказания была кастрация (см. Приложение). 
 
       Исходя из нормы ст. 345 главы VIII можно утверждать, что законодатель по степени общественной опасности уголовные правонарушения делит на две группы независимо от вида: на тяжкие преступления, под которыми понимается любое совершенное с насилием деяние, и все другие, т.е. совершенные без применения насилия. К тяжким преступлениям относились убийство, грабеж, изнасилование и др. [1, c.195]. 
 
       Если вести речь о составе преступления, то по Законам Ману каждый его элемент (субъект, объект, субъективная и объективная стороны) не остался без внимания законодателя и, как правило, учитывался при назначении наказания. Подтверждением является наличие в Законах Ману нескольких статей, в которых в абстрактной форме прямо предписывалось, что, только «узнав причину, также место и время по правде и рассмотрев состояние виновного и суть преступления, надо накладывать наказание на тех, которые должны быть наказаны» (ст. 126 главы VIII). Об этом говорится и в ст. 16 главы VII. 
 
       Субъектом преступления мог быть любой человек, который совершил преступление, в том числе и царь. Так, согласно ст. 111 главы VII царь, который мучит свою страну, немедленно лишается вместе с родственниками страны и жизни. Закон предписывал царю наказывать каждого виновного, т.к. для него ничего не значит имя того, кто не исполняет своей дхармы. Но вид и форма наказания зависели от состава преступления, в том числе и субъекта: был ли виновный простым человеком или относился к варнам, был ли виновный по принадлежности равным с потерпевшим или принадлежал к более низкой варне [3, c.151].  
 
       Так, если какой-либо простой человек должен быть оштрафован на одну каршапану, тогда (за то же преступление) царь должен быть оштрафован на тысячу. Интересно отметить, что для брахманов закон устанавливал повышенную ответственность по сравнению с представителями нижестоящих трех варн (ст. 337–338 главы VIII). При этом пояснялось, чем руководствовался законодатель: «соответственно пониманий каждым из них сущности добра и зла». Но, к сожалению, законодатель не был последовательным в этом вопросе и придерживался данного правила только тогда, когда речь шла об имущественном наказании. Во всех других случаях, когда статьей предусматривалось применение телесных наказаний или смертной казни, законодатель поступал наоборот, предписывая, что «никогда нельзя убивать брахмана» (ст. 380 главы VIII), «для брахмана полагается обритие головы вместо смертной казни; для других же варн смертная казнь может применяться» (ст. 379 главы VIII). 
 
       Иногда законодатель особое внимание обращал на пол виновного (мужчина или женщина – ст. 371, 372 главы VIII), возраст (девушка, женщина, дети, старые – ст. 369, 370 главы VIII; ст. 230 главы IX), на занимаемую должность (служащий, советник, судья, царь – ст. 231, 234 главы IX; ст. 336 главы VIII), на физическое состояние (пьяница, больной – ст. 237, 230 главы IX) и другие особенности субъекта (см. Приложение). 
 
       Особенно четко законодатель выразил свое отношение к наличию умысла у виновного, т.е. к субъективной стороне преступления. Правда, такая четкость присуща не всем нормам права. Ст. 242 главы IX предусматривала, что виновные в осквернении ложа гуру, не принадлежащие к четырем варнам и «совершающие эти преступления ненамеренно, заслуживают лишения собственности, но «совершающие» намеренно – «изгнания», т.е. наличие умысла в данном случае значительно увеличивает ответственность за содеянное. Но законодатель не всегда последователен и в данном вопросе, т.к. в некоторых статьях либо вообще не упоминается о субъективной стороне, либо она не учитывается при определении наказания. Так, ст. 288 главы VIII устанавливала, что кто портит имущество кого-либо, тому полагается возместить ущерб и внести царю штраф, равный ущербу. Иногда законодатель делал акцент на цели совершения преступления («с целью причинения повреждений людям и животным» – ст. 286 главы VIII, «из жадности» – ст. 118 главы VIII). 
 
       Таким образом, понятие преступления можно применять лишь условно при характеристике права Древней Индии, ибо в это время не проводилось еще четких различий между частноправовым правонарушением (деликтом) и преступлением. Однако уже различались понятия «умысел» и «неосторожность». В основу разграничения преступлений в Законах Ману положен не характер самого правонарушения, а наказание за него. В одном случае это штраф, телесное наказание, в другом – искупление. Преступления расценивались избирательно. Соблюдался принцип снисходительности к высшим слоям и беспощадная расправа по отношению к низшим. 
2. ПОНЯТИЕ И СИСТЕМА НАКАЗАНИЙ ПО ЗАКОНАМ МАНУ 
 
       Круг общественных отношений, регулировавшихся нормами права в Законах Ману, широкий. Это и отношения к государству (его атрибутам, царю и т.п.), религии, должностным обязанностям, нормам нравственности, порядку управления, и отношения между людьми, по поводу чужого имущества. Считалось, что за нарушение дхармы человек нес наказание в этом мире и в других мирах. Одна из статей гласила: «Из-за неверности мужу жена в мире снискивает (заслуживает) презрение, а после смерти оказывается в чреве (животе) шакала и мучается ужасными болезнями» (см. Приложение). 
 
       При назначении наказания учитывался не только объект, но и предмет его. Например, в ст. 320–331 главы VIII, в которых идет речь о кражах, диапазон наказаний весьма широк – от смертной казни до штрафа в небольшом размере. При этом именно предмет похищенного (его свойства, размер и т.д.) влияет на назначение наказания (вид и форму). При краже людей учитывалось: похищенные были «родовитыми» людьми или простыми; при краже скота – домашний крупный или мелкий либо это были дикие животные; при краже зерна – очищенное оно или неочищенное; при краже одежды (наилучшие) одежды или все другие и т.п. Особый интерес представляет ст. 328 этой же главы, которая устанавливала высшую меру наказаний – смертную казнь – к тем, кто похитил «родовитых» людей или драгоценные камни, даже не принимая во внимание другие обстоятельства похищения. 
 
       Говоря об объективной стороне, необходимо отметить, что законодатель прямо предписывал всегда ее устанавливать и учитывать при назначении наказания (т.е. действие или бездействие, время, способ совершения деяния, его последствия и т.д.). Так, в Законах Ману содержалось предписание о том, что при похищении крупных животных, оружия и лекарственных трав царю следует накладывать наказание, рассмотрев время и обстоятельства дела. Предусматривалось наказание лиц, назначенных для охраны в областях, но бездействующих при нападении. Кража, совершенная ночью и путем пролома (в стене дома) влекла за собой особенно мучительную форму смертной казни («посадить на острый кол») (ст. 276 главы IX). В других случаях предписывалось членовредительство, штраф в размере 11% от стоимости украденного и пр. Наказание несли также лица, видевшие кражу, но не сообщившие о ней; укрыватель вора нес такое же наказание, как если бы он сам украл [5, c.112; 2, c.43]. 
 
       Хорошо в Законах Ману отражено и такое понятие, как рецидив. Законодатель повышал ответственность за неоднократно совершенное правонарушение: при первой краже надо велеть отрезать у вора два пальца, при второй – руку и ногу, при третьей он заслуживает смертной казни. В связи с понятием «рецидив» важное значение приобретало содержание ст. 373 главы VIII, в которой раскрывалось данное понятие: «на виновного (однажды и опять) обвиненного в течение года...». Это дает основание предполагать, что под рецидивом понималось совершение преступления не менее двух раз в течение именно одного года. Однако в других статьях законодатель не столь точен в выражении правовых положений, употребляя выражения «ранее обвиненный» (ст. 354 главы VIII). 
 
       О значительном развитии уголовного права в Древней Индии свидетельствует и наличие норм, в которых идет речь о таких понятиях, как «соучастие», «обстоятельства, смягчающие вину», «обстоятельства, отягчающие вину» и «обстоятельства, освобождающие от вины». Так, Законы Ману гласят, что жертвующий жизнью ради брахманов или ради коров освобождается от убийства, совершенного неумышленно. Также в Законах упоминается о необходимой обороне и устанавливалось, что убивающий, защищая самого себя, при охране жертвенных даров, при защите женщин и брахмана, не совершает греха; можно убивать, не колеблясь, нападающего убийцу; убийство убийцы, открытое или тайное, никогда не является для убивающего грехом (см. Приложение).  
 
       К обстоятельствам, освобождавшим от ответственности, относились также голод, нужда, т.е. в Древней Индии был известен такой институт, как крайняя необходимость. В ст. 341 главы VIII записано, что «дважды рожденный путник, лишенный средств существования, берущий с чужого поля два стебля сахарного тростника или два «съедобных» корня, не должен платить штраф» [3, c.152]. 
 
       Для поддержания в надлежащем состоянии большого круга охраняемых государством общественных отношений была разработана и определенная система наказаний, главными целями которой были устрашение (ст. 15 главы VII) и предупреждение (ст. 18 главы VII, ст. 334 главы VIII). Например, считалось целесообразным располагать тюрьмы «близ главной улицы, где все могут видеть страдающих и обезображенных преступников» (см. Приложение). 
 
       Помимо главных целей, законодатель преследовал и другие: возмездие, возмещение вреда (ущерба) и пополнение казны (ст. 17 главы VII; ст. 288, 367, 369 главы VIII и др.). 
 
       Законодатель Древней Индии, закрепляя систему наказаний в праве, оперировал такими общими понятиями, как «виды наказания», «меры для обуздания беззаконных». Царю требовалось тщательно обуздывать беззаконных тремя мерами: заточением, заковыванием в цепи и различными видами наказаний. В Законах Ману перечислены следующие виды наказаний: сначала следует сделать замечание, после него – выговор, третьим «идет» штраф, только после этого – высшее телесное наказание. Далее указывалось, что если царь не может удержать их даже телесными наказаниями, тогда следует применить к ним все это – четыре вида наказаний вместе. Как усматривается из всего вышесказанного, законодатель того времени различал четыре вида наказаний, среди которых на последнем месте по степени тяжести стоит телесное наказание, которое считалось в Древней Индии высшим видом наказаний, т.к. в него включалась и смертная казнь. В Законах Ману указывалось что, объектами наказаний могли быть орган деторождения, чрево, язык, обе руки, обе ноги, а также глаз, нос, оба уха, имущество и туловище, т.е. фактически, исходя из современной правовой терминологии, речь идет о таких видах наказания, как телесные, имущественные и смертная казнь.  
 
       Поскольку широко применялся такой вид наказания, как имущественное в форме штрафа, то законодатель обстоятельно регламентировал его назначение, указывая общие положения: «первый штраф – 250 пан, средний – 500, высший – 1000 пан» (ст. 138 главы VIII) и конкретно определяя размер штрафа за конкретное деяние (ст. 276, 293, 296, 297, 319 главы VIII и др.). Также под угрозой штрафа нельзя покидать свою мать, оставлять в беспомощном состоянии [4, c. 53]. 
 
       Но в тексте Законов Ману упоминаются и другие виды наказаний, например, изгнание из страны (ст. 241 главы IX), из деревни (ст. 274 главы IX), дома (ст. 78, 83 главы IX); варны, касты (ст. 88, 112 главы VIII); позорящие наказания (обритие с мочой – ст. 375, 384 главы VIII; езда на осле – ст. 370 главы VIII); очищение от греха (ст. 73 главы X, ст. 128 главы XI) и покаяние от шести месяцев до одного года (ст. 130, 131 главы XI) (см. Приложение). 
 
       Суммируя изложенное о видах наказаний по Законам Ману, но применяя современную терминологию, можно систему наказаний Древней Индии того времена представить следующим образом: смертная казнь, телесные наказания, имущественные наказания, изгнание, лишение свободы, позорящие наказания, покаяние (очищение от греха), выговор и замечание. Хотя, ссылаясь на ст. 129 главы VIII Законов Ману, профессор Крашенникова Н.А. утверждает, что в Законах не упоминаются ни позорящие наказания (клеймение, обритие головы и проч.), ни изгнание из страны, касты, семьи, ни смертная казнь [3, c.155].  
 
       Мы же придерживаемся иной точки зрения, которая раскрывается ниже.  
 
       Большинство из указанных видов наказаний применялись в различных формах. Так, в Законах Ману различается простая (отрубание головы) и квалифицированная смертная казнь (ст. 279 главы IX). Квалифицированная смертная казнь осуществлялась в следующих формах: сожжение (ст. 372, 377 главы VIII), разрезание на части бритвами (ст. 292 главы IX), залитие в уста и уши кипящего масла (ст. 272 главы VIII), посажение на острый кол (ст. 276 главы IX). 
 
       Телесные наказания осуществлялись в болезненных формах: битье веревками, розгой, стеблями бамбука – ст. 230, 299 главы IX и ст. 369 главы VIII; клеймение – ст. 237 главы IX, а также в членовредительных формах: отрезание пальцев, рук, ног – ст. 325, 367 главы IX и ст. 277 главы IX; языка, губ, зада – ст. 270, 281, 282 главы IX (см. Приложение). 
 
       Имущественный вид наказания по Законам Ману осуществлялся в четырех формах: полная или частичная конфискация имущества (лишение собственности – ст. 231 главы IX), штраф (ст. 273–276 главы IX), возмещение ущерба (ст. 286–288, 400 главы VIII) и возвращение украденного (ст. 319 главы IX).  
 
       Заточение могло осуществляться на определенный срок – от шести месяцев до года или на неопределенный срок («заставить жить заточенной в доме») – ст. 365, 375 главы IX. 
 
       Очищение от греха осуществлялось по закону в различных формах: проживание в лесу 12 лет, прося милостыню (ст. 73 главы XI), троекратный прыжок вниз головой в пылающий огонь или «стать мишенью для воинов» (ст. 74 главы XI), трехдневное питье кипящего ячменного отвара (ст. 126 главы XI), передача храму имущества (100 коров и одного быка, десять белых коров и одного быка – ст. 130, 131 главы XI), покаяние от шести месяцев до трех лет (ст. 129–131 главы XI) и иные формы (ст. 76–79 главы XI). 
 
       Принципами, которыми руководствовался законодатель, закрепляя в праве рассмотренную систему наказаний, были классовость (снисходительность к тому, кто попирает низшего, беспощадная расправа над посягающим на высших), неравенство перед законом лиц, принадлежавших даже к привилегированным слоям – варнам, множественность (несколько наказаний одновременно за одно совершенное правонарушение, например лишение собственности и изгнание из страны; телесное наказание и штраф); неопределенность (не указаны размер штрафа, срок заточения); принцип талиона «око за око» [5, c.112–113].  
 
       Принцип талиона был закреплен многими статьями в Законах Ману. В частности, в ст. 279 и 334 он даже формулируется в абстрактной форме применительно к краже и нанесению телесных повреждений. Считалось, что царь для предупреждения повторения преступления должен отнять у вора ту часть тела, которой он действует против людей. А в ст. 279 предписывалось виновным в нанесении телесных повреждений или оскорблений всегда поступать так, что должен быть отрезан тот член, каким человек низший ударит высшего. Этот же принцип в других статьях закреплен уже в казуальной форме. Подняв руку или палку, преступник заслуживает отрезания руки; лягнувший в гневе ногой заслуживает отрезания ноги. Низший, пытающийся занять место рядом с высшим, должен быть изгнан с клеймом на бедре, зад его надо отрезать (см. Приложение). 
 
       В большинстве статей законодатель четко определяет не только вид и форму наказания, но и размер штрафа, срок заточения, покаяния, но есть и статьи в Законах Ману, для норм которых характерна в некоторой степени неопределенность: «должен уплатить некоторый, штраф» (ст. 363 главы IX); «низший, сошедшийся с высшей, заслуживает телесного наказания» (ст. 366 главы IX), но не указана его форма. 
 
       Принцип множественности в абстрактной форме закреплен в ст. 130 главы VIII, которая предписывает царю, если он не может удержать преступников даже телесными наказаниями, тогда следует применить к ним все четыре вида наказаний вместе. В казуальной форме данный принцип отражен многими статьями: «для девушки, которая растит другую девушку, полагается штраф в двести пан, пусть она уплатит двойное брачное вознаграждение, а также пусть получит десять розог», т.е. к виновной применялось три наказания, два из которых имущественные (штраф и уплата двойного брачного вознаграждения), а третье – телесное болезненное (битье розгами) наказание (cм. Приложение). 
 
       Итак, Законы Ману определяли наказание как силу, которая правит людьми и охраняет их, предписывая применять его с учетом всех обстоятельств совершения преступления, степени его осознанности. Несправедливое наказание «лишает неба в другом мире». Вместе с тем при определении наказания довольно ярко проявляются классовость, множественность, неопределенность и принцип талиона. Взгляд на наказуемые проступки, преступления соответствовал уровню состояния правовой мысли. Система наказаний получила детальную разработку, хотя Законы Ману не содержат исчерпывающего перечня наказаний. Часто в судебном процессе появлялись новые наказания.

3. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СУДЕБНОГО ПРОЦЕССА ПО ЗАКОНАМ МАНУ 
 
       В отличие от других отраслей права, нормы которых содержатся во многих главах Законов Ману, нормы процессуального права более упорядочены и содержатся исключительно в VIII главе, в которой первых более 120 статей касались состава суда, порядка судопроизводства, видов доказательств, а ст. 252–263 регламентировали рассмотрение межевых споров о границе смежных участков земли. Такое компактное расположение процессуальных норм свидетельствует, во-первых, о том, что законодатель уже в то время различал нормы процессуального и материального права; во-вторых, законодатель придавал большое значение процессуальному праву, понимая его важность в деле эффективной реализации норм материального права (уголовного, гражданского и др). 
 
       В процессуальном праве Древней Индии закреплялся по Законам Ману принцип коллегиальности, который должен был неукоснительно соблюдаться даже царем. Так, ст. 1 главы VIII предписывала, что «царь, желая рассмотреть судебные дела, пусть является подготовленным в суд вместе с брахманами и опытными советниками». Более того, требовалось, чтобы свидетели в споре о границе должны быть допрошены в присутствии большого числа поселян и обеих спорящих сторон. 
 
       При рассмотрении дел в суде соблюдался установленный законом определенный ритуал (ст. 79–88 главы VIII). Ст. 4 предписывала рассматривать дела в такой последовательности: первое – неуплата долга, затем «заклад», продажа чужого, соучастие в «торговом, или другом объединении», неотдача данного, а только после указанной категории дел суд мог приступать к рассмотрению исков о неуплате жалованья, нарушении соглашения, отмене купли-продажи, споре хозяина с пастухом (ст. 5 главы VIII) (см. Приложение). 
 
       Поскольку законодатель не делал различий между уголовным и гражданским правонарушениями, то и процесс являлся, как правило, единым. Правда, иногда при рассмотрении уголовных дел допускались отступления от общих правил, например, «во всех случаях насилия, воровства и прелюбодеяния, при оскорблении словом или действием не надо проверять свидетелей слишком тщательно» (ст. 72) [2, c.44]. 
 
       Первоначально применялся обвинительно-состязательный процесс и проходил по установленным законом правилам судопроизводства, в ходе которого, надо иметь в виду истину, предмет иска, себя самого, свидетеля, место, время и обстоятельства. В данном предписании выражено требование законодателя рассматривать дела в суде тщательно.                                                                                                                  Характерной чертой процесса был формализм. Так, истец при наличии определенных моментов проигрывал дело, если он указывал на свидетеля, не бывшего при сделке, отрицал или изменял свои показания, разговаривал со свидетелями в ненадлежащем месте и т.д. Истец, заявивший о наличии у него свидетелей и не приведший их в суд, лишался права на иск. Истец, безусловно, проигрывал дело и в том случае, если его свидетель в течение семи дней после показаний заболевал, или с ним случалось несчастье от огня, или умирал его родственник: во всем этом видели кару богов [4, c.54]. 
 
       Как правило, процесс начинался с подачи заявления истца, который должен был сам представлять и доказательства (свидетелей, вещественные доказательства). На суде сначала заслушивали истца, затем ответчика, после чего исследовались судьями представленные сторонами доказательства. Последние действия суд осуществлял лишь в том случае, если ответчик не признавал своей виновности или признавал частично. Если ответчик полностью признавал предъявленные к нему претензии, то дело слушанием прекращалось и судьи приступали к вынесению решения «приговора» по данному делу. 
 
       К доказательствам относились свидетели, которым законодатель уделил большое внимание (ст. 60–83 и др.), клятва (ст. 109 и 113), ордалии (суды божьи – ст. 114, 115) и вещественные доказательства (договоры, межевые знаки, следы побоев, найденные у лица украденные вещи – ст. 249, 252 и др.). Из всех указанных видов доказательств особое место занимали свидетели, которых законодатель разделял на две категории: свидетелей, видевших случившееся, т.е. свидетелей-очевидцев, и свидетелей по слуху, которые не видели происходившего деяния. Но несмотря на это, законодатель считал их показания одинаково важными (ст. 74) (см. Приложение). 
 
       Для подтверждения вины ответчика, отрицавшего свою виновность, достаточно было показаний трех свидетелей, изобличавших его (ст. 60). Но не все лица могли выступать на суде в качестве свидетелей, т.к. законодатель давал перечень тех людей, которые не могли свидетельствовать в суде, и тех, кто мог. Домохозяева, имеющие детей, коренные жители, кшатрий, вайший и шудры, вызванные истцом, достойны давать показания, а не всякий, кроме крайних обстоятельств. Но не все лица, допускавшиеся законом в качестве свидетелей, могли быть таковыми, т.к. к ним предъявлялись довольно жесткие требования. Свидетелями могли быть лишь достойные доверия, из всех варн, знающие всю дхарму, чуждые жадности, но обладающих противоположными качествами надо избегать. Первая категория свидетелей называлась законодателем «надлежащими свидетелями» (ст. 70). 
 
       Содержание ст. 64–67 свидетельствует о довольно широком применении в суде свидетельских показаний и большом опыте, накопленном в судебной практике по применению этого вида доказательств при рассмотрении самых разнообразных дел. Этот опыт законодатель использовал, когда в Законах Ману дал значительный перечень лиц, которые не могут выступать в качестве свидетелей в силу социального происхождения (например, раб), своего бедственного положения (мучимый голодом и жаждой); родственных связей, своего ненадлежащего физического состояния (безумный, пьяный, изнуренней усталостью, лишенный какого-либо органа чувств, пораженный болезнью), в силу плохой своей репутации (осужденный людьми, опороченный, ранее изобличенный, вор); в силу своего возраста (старец, дитя), рода занятий (актер, ремесленник, знаток Веды и др.) и заинтересованности в данном деле. Не допускались в качестве свидетелей враги и царь. Думается, что при подобных требованиях к свидетелям найти «надлежащего» свидетеля было весьма сложным делом. Законы Ману содержат еще дополнительное общее правило относительно свидетелей: «дают свидетельские показания относительно женщин – женщины, относительно дваждырожденных – такие же дваждырожденные, честные шудры – относительно шудр, относительно низкорожденных – низкорожденные» [3, c.159].  
 
       Определяя правила, которыми суд должен был руководствоваться в своем отношении к свидетелям, и, понимая сложность, а порой и невозможность соблюдения предъявляемых к ним требований, законодатель закреплял общее правило, применявшееся в случае отсутствия «надлежащих» свидетелей, т.е. предусматривает исключения. В подобном случае показание должно быть дано ребенком, стариком, учеником или даже родственником, рабом или слугой. Вместе с тем закон предписывает суду подобные показания считать «ненадлежащими». Что же касается рассмотрения дел, имеющих большую общественную опасность, то законодатель вообще предписывал не проверять свидетелей слишком тщательно (см. Приложение). 
 
       Также Законы Ману закрепляли общее правило о том, как суду поступать в том случае, когда имеют место различия в показаниях свидетелей. При разногласиях в показаниях свидетелей царю следует предпочесть «мнение» большинства, при равенстве – наделенных выдающимися качествами, при разногласии между отличными – брахманов. В связи с вышесказанным можно заметить, что законодатель Древней Индии знал четыре категории свидетелей: надлежащие, ненадлежащие и отличные (т.е. наделенные выдающимися качествами) и свидетели – брахманы. И если понятия «надлежащий» и «ненадлежащий» законодатель в Законах Ману раскрыл, то понятие «отличный» – нет. Именно это и создавало благоприятную почву для субъективного усмотрения судьи, который фактически определял: является свидетель отличным свидетелем или только «надлежащим». Именно судья определял, обладает ли тот или иной свидетель выдающимися качествами. Признание же законодателем высшей ценности показания свидетеля – брахмана среди «отличных» свидетелей еще раз подчеркивает, что и в процессуальном праве действовал принцип неравенства лиц перед законом, который был основополагающим, характерным и для всех других отраслей права Древней Индии [2, c.44].  
 
       Любопытно отметить, что женщины даже в «крайних обстоятельствах» не могли быть свидетелями в суде. Законы Ману содержали общее правило, по которому «один бескорыстный мужчина может быть свидетелем, а также многие мужчины, не отягощенные пороками, но не женщины, (хотя бы то честные), даже если их много, – вследствие непостоянства их ума» (см. Приложение). 
 
       Свидетели должны были в суде говорить правду, т.к. в противном случае они привлекались к ответственности за лжесвидетельство (ст. 93). Но из этого общего правила делалось исключение по делам, которые влекли смертную казнь виновному, принадлежащему к любой варне. Любопытно, что законодатель того времени, призывая всех быть правдивыми, честными, сам же предписывал свидетелям лгать в том случае, «если вследствие правдивого показания может быть причинена смерть шудре, вайшию, кшатрию или брахману, должно говорить неправду, ибо такая неправда предпочитается истине» (ст. 104). В который раз норма данной статьи Законов Ману подтверждает, что право Древней Индии, как и любой страны Древнего Востока, – это право – привилегия, основанная на принципах классовости и неравенства людей перед законом в силу своего социального происхождения. 
 
       Важное значение имели в суде и вещественные доказательства, а по некоторой категории дел они считались первостепенными, например, иски о границах смежных участков, при рассмотрении которых наличие межевых знаков, если судьи не сомневались в их истинности, считалось достаточным для решения дела по существу. И только в случае, если при наличии знаков возникает сомнение, решение спора относительно границы надо возложить на свидетелей (ст. 253). К подобной категории относились и дела о краже (воровстве): «Пусть царь не велит казнить вора, если у него не найдено краденого; (пойманного) с краденым и воровским инструментом пусть велит казнить не колеблясь» (ст. 270 главы IX) (см. Приложение). 
 
       По значимости в системе доказательств третье место разделяли клятва и ордалии (суды божьи), к которым законодатель относится одинаково, предписывая, что, «судья, не знающий точно истину» при отсутствии свидетелей «может заставить открыть ее даже клятвой» (ст. 109 главы VIII) или «заставить обвиняемого взять огонь, погрузиться в воду или же прикоснуться к головам жены и сыновей по отдельности» (ст. 114 этой же главы) [3, c.159]. 
 
       Клятвы имели различие в своем словесном оформлении: брахман клялся своей правдивостью, иначе ему угрожал грех, распространяющийся на последующие поколения; кшатрии клялись сохранностью колесниц и оружия, вайшьи – коровами, зерном и золотом, шудры – всеми тяжкими преступлениями. И если после клятвы с обвиняемым происходила какая-то неприятность, то вина его считалась доказанной. 
 
       В Индии существовали следующие виды ордалий: