История юридического образования в России

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ МОСКОВСКОГО  УНИВЕРСИТЕТА В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ  СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 

Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 г. коренным образом изменила весь строй преподавания на юридическом  факультете и научную жизнь в  Московском университете. Оценивая эти  перемены, необходимо констатировать их постепенность, отсутствие резких скачков  в руководстве старейшим российским учебным заведением. Однако вряд ли можно увидеть и планомерность  свершившихся преобразований. Представляется, что в первые годы Советской власти вообще отсутствовала цельная программа реформ образования вообще и правового в частности. При этом отчетливо видно, что новое руководство Советской России на первых порах не пыталось грубо ломать сложившуюся систему в этой области, ее лишь пытались преобразовать «на началах новой педагогики и социализма» . «Начала социализма» предполагали допущение широких масс трудящихся к высшему образованию. Дореволюционная система набора, осуществлявшегося на основе конкурсных экзаменов, по объективным причинам затрудняла поступление на юридический факультет выходцев из рабоче-крестьянской среды, не имевших хорошей гуманитарной подготовки. Возможно, исключительно эти соображения обусловили принятие декрета СНК РСФСР «О правилах приема в высшие учебные заведения», который аннулировал уже проведенный прием в число первого курса на 1918/19 учебный год «на основании аттестатов или же конкурсных экзаменов» . Тем же декретом отменялось взимание платы за обучение в вузах, что способствовало притоку в высшую школу малоимущего населения. Любой гражданин, достигший 16 лет, мог стать студентом вуза независимо от пола и образования. 

Что касается полового состава  обучающихся на юридическом факультете в указанный период, то нужно отметить многократный рост числа женщин-студенток. Так, если на 1 января 1917 г. их было всего 4 (для сравнения: мужчин – 2122), то на 1 января 1918 г. женщин стало уже 112 (мужчин – 2958). На 1 января 1919г. женщин было 593 (мужчин – 4125) . 

Указанный декрет повлиял, конечно, и на образовательный уровень  студентов- юристов. Сам народный комиссар просвещения констатировал, что  «с новыми студентами приходилось говорить об очень элементарных вещах» . Об отношениях нового студенчества и старого профессорско-преподавательского состава теперь можно только догадываться. В отчете Наркомпроса РСФСР говорится об «освежающей атмосфере», «струе озона», которую внесли студенты-пролетарии в жизнь высшей школы. А вот В.В. Стратонов вспоминал об издевательствах «пролетарских юнцов и plebs'a над интеллигенцией» . Несомненно, что в этих условиях должны были измениться методы преподавания на юридическом факультете, а также состав самих преподавателей. Должны были появиться одни дисциплины, актуальные в данный момент, и исчезнуть другие, отражавшие реалии прошлой дореволюционной жизни. 

Изменения в порядок формирования профессорско-преподавательского состава  внес декрет СНК РСФСР «О некоторых  изменениях в составе и устройстве государственных, ученых и высших учебных  заведений Российской Социалистической Советской Республики». Согласно ему  все лица, самостоятельно ведущие  преподавание, получали звание профессора. Лицам, работающим под руководством профессора, присваивалось звание преподавателей. Подобные меры, возвысившие университетскую  «молодежь» до профессорского уровня, не могли, конечно, не изменить ее настроения по отношению к новой власти, тем  более что в Московском университете еще «живо помнили о... слишком  генеральском отношении к ассистентам, лаборантам и пр. со стороны профессоров, возглавлявших кафедры» . Впрочем, эта «молодежь» не рисковала спешить занимать профессорские кафедры при своих живых учителях. Так, на юридический факультет к концу января 1919 г. были поданы ряд заявлений-рекомендаций на вакантные места согласно декрету 9 октября 1918 г. Как правило, сама факультетская профессура, а также ученые периферийных вузов рекомендовали тех, кто только что выбыл из состава профессоров университета за выработкой срока. 

Такая взаимная поддержка  привела к тому, что на факультете укрепили свои позиции такие «злейшие враги марксизма», как П.Б. Струве, С.Н. Прокопович, А.В. Чаянов и др. В  то время как государство провозгласило  отделение школы от церкви, на юридическом  факультете Московского университета существовала кафедра церковного права, где работали И.М. Громогласов, П.В. Гидулянов, а профессор С.Н. Урсынович даже объявил курс церковно-государственного права.  

У Советского государства  была возможность отчасти влиять на профессорско-преподавательский  состав. В соответствии с п. 5 «Положения о Всероссийских конкурсах на замещение кафедр высших учебных  заведений Российской Республики»  местные власти могли опротестовывать  отдельных кандидатов. Спор по данному  протесту решался в Наркомпросе впредь до образования народного совета данного высшего учебного заведения. 

Принимались меры к изменению  структуры факультета. В июне 1918 г. в Наркомпросе по ходатайству совета университета рассматривался вопрос о создании кафедр промышленного и рабочего права. Однако, поскольку средства для организации кафедр выделял биржевой комитет, комиссариат предложил университету самому составить смету на содержание кафедр и представить ее в правительственные органы. 

Осенью 1918 г. заместитель  народного комиссара просвещения  М.Н. Покровский выступил с предложением о реформе факультета. Некоторые  его члены были не против этого, поскольку  перемены, как тогда казалось, могли  соответствовать «современному  состоянию научных знаний» . Сотрудники факультета были, возможно, успокоены заявлениями А.В. Луначарского (наркома просвещения) на июльском 1918 г. совещании по реформам высшей школы. Он заявил ( на совещании присутствовали профессора факультета Е.Н. Трубецкой, В.М. Хвостов), что реформа университета не означает его ломки. Известно, что юридический факультет самостоятельно вел разработку проектов своей реорганизации (этим, в частности, занимались В.М. Хвостов и С.Н. Прокопович). Однако проекты вовремя не были поданы в наркомат просвещения. Между тем сотрудники Наркомпроса (Д.Б. Рязанов, в частности) были склонны прислушаться к мнению факультета. С.Б. Веселовский считает, что дело на самотек пустили декан И.Т. Тарасов и его преемник П.В. Гидулянов. Уже в начале января 1919 г. группа профессоров (В.М. Хвостов, С.Н. Прокопович, Н.А. Каблуков, И.Б. Новицкий, С.Б. Веселовский) вела переговоры с представителями Наркомпроса (Покровским, Удальцовым, Волгиным, Рязановым). Вот тут-то и выявилась настоящая позиция М.Н. Покровского: сохранение старых программ и кафедр он считал в принципе невозможным. 

Легко было реформировать  факультет, но не так легко наркомату  оказалось навязать своих профессоров  в штат вновь образованного ФОНа. Отчет университета за 1919 г. гласил, что Совет МГУ принял к исполнению постановление наркомата просвещения об учреждении факультета общественных наук взамен упраздненного юридического факультета. Однако «старая» профессура, «инкорпорированная» в новое образование, показала иное настроение: на первое собрание ФОНа не явился ни ректор, ни его помощник, ни руководство факультета . 

На первых порах политико-юридическому отделению ФОНа пришлось столкнуться с трудностями формирования нового учебного плана. Прежде всего были исключены курсы полицейского и церковного права: последний был на краткое время заменен другим – «Церковь и государство» (его читал, видимо С.Л. Урсынович). Вместо полицейского права читался курс социального права. Костяк нового плана составили предметы, перешедшие из программы бывшего юридического факультета: история римского права (позднее – история институтов частного права), гражданское, уголовное право, гражданский и уголовный процесс. Вместе с тем был введен в преподавание целый ряд общественных дисциплин: исторический материализм, история социализма, учение о происхождении и развитии общественных форм, история мировоззрений, логика, психология и др. эти новые курсы брали, в частности, профессора, прошедшие по списку наркомпроса, введенные при создании ФОНа и впоследствии (Н.И. Бухарин, А.Я. Вышинский и др.). Но лекции видных членов большевистской партии плохо посещались, аудитория их по выражению одного профессора, напоминала «аравийскую пустыню», поэтому деканат ставил эти занятия между другими, посещавшимися весьма хорошо (лекции А.А. Кизеветтера, С.Н. Прокоповича).

 Однако помимо сугубо общественных дисциплин были введены и новые правовые, отражавшие реалии нового времени. Всего к осени 1921 г. в программу входило до 50 (!) общеобязательных предметов и 9-10 семинариев. Рассчитывать на усвоение всего этого материала при трехгодичном сроке обучения было, разумеется нереально, поэтому уже осенью 1921 г. руководством факультета и отделения предпринимались меры по сокращению программ. «Оптимизация» шла по пути исключения одних предметов вовсе из учебного плана ( история мировоззрений, логика, психология, церковь и государство), замены других (социальное право, например, заменено на административное) и обобщения третьих (курсы по различным правовым институтам РСФСР включены в общие курсы). Дальнейшее совершенствование учебной программы на правовом отделении шло при активном участии предметных комиссий, образованных согласно декрету СНК РСФСР «О высших учебных заведениях РСФСР (Положение)». Каждая комиссия ведал одной или несколькими родственными дисциплинами, преподаваемыми на данном факультете. Будучи по своим задачам сходными с прежними «старорежимными» кафедрами, предметные комиссии отличались от них по составу. В них входили не только преподаватели соответствующих дисциплин, но и студенты, составляющие треть членов комиссии. На факультете общественных наук в 1922 г. было образовано более десятка предметных комиссий, их них две комиссии по правовому отделению: одна – публичного права, другая – частного, хозяйственного и трудового права.

 

 

 Еще одним органом, влияющим на составление  учебного плана, была комиссия по вопросу  о реорганизации преподавания на правовом факультете, учрежденная в 1923 г. Она сократила число обязательных для сдачи предметов, согласовала  учебный план с «запросами жизни» . 

«Требования жизни» пока означали воспитание «достаточно широко»  и «солидно» подготовленных юристов. Конечно при трех годичной подготовке и недостаточно образованном контингенте нового студенчества сделать это было трудновато. Выбрали несколько направлений в достижении указанных задач: 

1. Совершенствование учебного  плана. Заслуживает внимания разделение  предметов на правовом отделении  по годам обучения. Так, на первом курсе студентам читались в основном общественные и «общепрофессиональные» предметы: 1) учение о происхождении и развитии общественных форм, 2) история социализма, 3) исторический материализм, 4) теоретическая экономия, 5) введение в учение о праве, 6) история институтов частного права, 7)история институтов публичного права, 8) история XIX в., 9) государственное право, 10) статистика. Такое количество общественных дисциплин не было случайным. Учитывая специфику идеологии того времени, нетрудно объяснить, почему треть всего срока обучения юристов тратилась на подобные дисциплины. Достаточно вспомнить о роли правосознания, бывшего в первые годы Советской власти и в годы гражданской войны источником права. Наконец, само законодательство о ФОНах определяло их задаче подготовку работников социалистического строительства с соответствующей общественно-политической ориентацией. 

На втором курсе читались: экономическая политика РСФСР, государственное  устройство РСФСР, гражданское право  РСФСР, административное право, уголовное  право, социальное страхование, трудовое право, земельное право, современное  мировое хозяйство, организация  профсоюзов. 

На третьем курсе читались: наука о финансах, гражданский  процесс, государственное право  иностранных государств послевоенного  периода, автономия и федерация, судебная психиатрия, судебная медицина, уголовный процесс, особенная часть  уголовного процесса, уголовная этнология, публично-хозяйственное право. 

Кроме того, для студентов  разных курсов велись семинарии по конституционному праву союзных  с РСФСР республик, по истории  институтов частного права, по курсу  «хозяйство и право», по толкованию и применению норм права, по трудовому  праву, по международному частному праву, по истории социализма, по уголовному праву, административному праву, по государственному устройству РСФСР, по истории права, по уголовному процессу, по введению в учение о праве, по социальному страхованию, по уголовной этиологии, по истории институтов публичного права, по публично-хозяйственному праву, по политической экономии. 

Весь учебный год был  разбит на триместры . Как правило, курс читался 1-2 триместра. Предметы разбивались не только по триместрам, но и по циклам (судебному и административному), которые были введены декретом СНКРСФСР от 4 марта 1921 г. В 1924 году административный цикл был упразднен, вместо него появился цикл внешней политики. Студенты, успешно выполнившие учебный план, сдавали Государственной испытательной комиссии экзамен по политической экономии, историческому материализму и одной специальной юридической дисциплине.  

2.Формирование контингента  студенчества осуществлялось на  основании декрета от 2 августа1918 года. Однако в 1920 г. Наркомпрос с Наркомздравом выработали новые правила, согласно которым на факультет поступали лица, окончившие рабфаки, затем лица, рекомендованные пролетарскими организациями. Так в 1921 г. на правовое отделение ФОНа по командировкам партийных и советских организаций было принято 400 человек. О социальном составе нового студенчества и источниках его пополнения позволяют судить данные приема на ФОН в 1922/23 г.: 

по командирвкам: рабфаки 53 человека, ЦК РКП(б) – 793 человека, ЦК РКСМ – 105 человек, ВЦСПС – 407 человек, РВСР и ПУР – 68 человек, от наркоматов – 76 человек, нац. меньшинства – 51 человек;  

прочие категории: детей  рабочих, крестьян, советских служащих и демобилизованных красноармейцев – 193 человека, сверх комплекта – 62 человека; 

социальный состав: рабочие  и дети рабочих – 290 человек, крестьяне  и дети крестьян – 342 человека, дети трудящейся интеллигенции – 274 человека, советские служащие и дети советских  служащих – 633 человека; 

прочие и неизвестные  – 269 человек . 

Несмотря на упрощенный порядок  приема, на правовом отделении ФОНа в первые его годы рабоче-крестьянская масса явно не преобладала. «Крамольный» факультет долгое время пополнялся в основном за счет выходцев из служащих и интеллигенции. Одной из причин такого положения вещей могло быть плохое снабжение студенчества, в то время как паек рабочих был значительно выше, а жизнь крестьян – сытнее. 

Факультетская и университетская  профессура также переживала не лучшие времена. За годы гражданской войны  МГУ потерял более 10 профессоров: умерли П.И. Числов, И.А. Покровский, Е.Н. Трубецкой, повесился В.М. Хвостов. Профессура голодала. Даже ректор мог предложить высоким гостям вместе с чаем только две вазочки черного хлеба и графин воды с разведенным сахарином . 

Профессура предпринимала  и реальные действия, добиваясь университетской  автономии, улучшения положения  сотрудников. Любопытный документ –  «Положение о российских университетах», изданный в типографии И.Д. Сытина без  указания авторства и года публикации, был подготовлен, думается, не без  участия профессоров-юристов. Разработан он был где-то между 1918 и 1921 гг. Согласно проекту Положения российские университеты состоят в ведении Наркомпроса, которому ежегодно они посылают на утверждение отчеты о своей деятельности и подробные сметные предложения. Больше Наркомпрос ни разу не упоминается в проекте ни в каком качестве. Напротив университетам предоставляется значительная свобода. Так, в научную университетскую ассоциацию действительные члены избираются по конкурсу из числа лиц, «внесших в науку новые открытия, или известных своими научными трудами, или вообще двинувших науку вперед в области своей специальности» . Преподаватели учебной университетской ассоциации также избираются (факультетом) по конкурсу из числа лиц, хорошо зарекомендовавших себя научной работой или преподавательской деятельностью. Руководство университетскими ассоциациями осуществляется советами ассоциаций. Учебная ассоциация сама определяет условия приема на факультеты, курсы и семинарии, способы удостоверения в достаточной подготовке, порядок прохождения предметов и общий план преподавания. Обще управление каждым университетом осуществлялось Объединенным советом университетских ассоциаций, составленным из общего собрания Советом трех ассоциаций.