Московские великие
князья (а затем цари) вели упорную
борьбу против местничества, так как местничество
связывало их и ставило их действия под
контроль феодальной знати. Однако феодальная
знать в свою очередь упорно боролась
за сохранение местнических привилегий. Выражением и проявлением
этой борьбы вокруг проблемы местничества
являются местнические счеты, рост которых
на протяжении XVI века отражает в себе
усиливающееся стремление русских государей к слому
местнической иерархии.
Особую остроту
местничество и местнические счеты
приобрели в области военной,
в армии. Здесь с особой очевидностью
выступала реакционная роль местничества.
Основным недостатком
в организации русской армии того
времени было то, что управление армией было
построено на местнических началах. Это
лишало командование армии возможности
оперативного руководства войсками и, напротив,
позволяло княжатам и боярам, недовольным
политикой правительства Ивана IV, саботировать путем
местнических счетов и распрей распоряжения
верховного командования. Местнические
счеты лишали правительство возможности
руководствоваться при назначении на
посты воевод соображениями политического и персонального
порядка, а требовали предоставления воеводских
постов тем, кто имел на них привилегию в соответствии с
местнической иерархией.
В ноябре 1549 года был
издан приговор о местничестве. В
“Вопросах” Ивана IV Стоглавому собору
обстоятельства и мотивы издания
приговора о местничестве изложены
следующим образом: “Отец мой, Макарий митрополит, и архиепископы, и
епископы, и князи, и бояре. Нарежался есми
х Казани со всем хрисолюбивым воинством и
положил есми совет своими боляры в пречистой
и соборной перед тобою, отцем своим, о местех в
воеводах и в сяких посылах в всяком разряде
не местничатися, кого с кем куды ни пошлют,
чтобы воиньскому делу в том порухи не
было; и всем бояром тот был приговор люб”.
Таким образом, целью издания приговора
“О местах” было создать условия, позволяющие не допустить
“порухи” “воинскому делу” во время
похода, проистекавшие от местничества
в “посылках” и в “разряде”.
Приговор о местничестве
от ноября 1549 года состоит из двух частей. Первая часть приговора посвящена воеводам
основных пяти полков, на которые делилась
армия: Большого, Правой руки, Левой руки,
Передового и Сторожевого. Во второй части
речь идет об остальных служилых людях
- не-воеводах.
По своему содержанию приговор 1549 года формально
представляет собой акт, определяющий
местнические соотношения между отдельными
воеводскими должностями. В рамках признания
правомерности местничества находится
и другая группа норм, формулируемых приговором:
о порядке регулирования тех случаев,
когда служебные отношения между теми
или иными служилыми людьми не соответствуют
местническим счетам между ними. Однако
существо приговора 1549 г. о местничестве
заключалось не в простой регламентации
местнических счетов в полках, а в борьбе
против местничества.
Для понимания политической
направленности приговора о местничестве
очень много дает то толкование, которое
было дано этому приговору во время похода 1549-1550 гг. после
приезда во Владимир митрополита Макария, когда вопрос
о местничестве являлся предметом обсуждения
царя, митрополита и бояр, и только что принятый
приговор о местничестве был вновь подтвержден. Опираясь
на это подтверждение, Макарий в своем
обращении к служилым людям следующим
образом сформулировал тот порядок, которым
должна была определяться служба всех категорий служилых людей
во время похода: “А лучитца каково дело, кого
с ким царь и великий князь на свое дело
пошлет, а хотя будет кому с кем и не пригож
быти своего для отечества, и бояре б, и
воеводы, и князи, и дети боярские для земского дела
все ходили без мест. А кому будет каково
дело о счете, и как, оже даст бог, с своего
дла и с земского придет, и государь им
счет тогды даст”.
Речь Макария, внесенная
в текст официальной Разрядной книги, может рассматриваться как своего рода
официальный комментарий к тексту приговора о местничестве. Совершенно
так же излагается существо приговора
1549 года и в “Царских вопросах” Стоглавому
собору, где приговор о местничестве характеризуется
как закон, устанавливающий принцип: “О
местех в воеводах и в всяких посылках
в всяком разряде не местничатися, кого
с кем куды ни пошлют”.
Таким образом, как
по свидетельству Макария, так и по заявлению
самого Ивана IV, смысл приговора о местничестве
заключался в установлении службы в полках “без мест” и в
запрете “местничаться” во время похода.
Будучи одной
из наиболее ранних по времени политических
реформ 40-50 годов, приговор о местничестве
отразил в себе общий характер политики правительства и
продемонстрировал формы и пути реализации
этой политики.
Испомещение “тысячи”.
Центральным вопросом
внутренней политики 50-ых годов являлся
земельный вопрос. Характер земельной
политики 50-ых годов определился вполне
уже в первом крупном мероприятии в области
земельного вопроса. Этим мероприятием
было испомещение приговором 3 октября
1550 года знаменитой “1000” детей боярских
вокруг Москвы.
Приговор устанавливал:
“учинить... помещиков, детей боярских
- лутчих слуг 1000 человек” путем раздачи
им поместий в местностях вокруг Москвы “верст за 60 и 70” - “в
Московском уезде, да в половине Дмитрова, да
в Рузе, да в Звенигороде, да в Числяках,
и в Ординцах, и в перевесных деревнях, и
в тетеревинчих, и в оброчных деревнях”. Размеры
подмосковных поместий детям боярским
определялись в 200, 150 и 100 четвертей в зависимости
от того, к какой из трех статей (на которые
была разбита “1000”) относится данный сын
боярский. При этом делалась оговорка: “А
за которыми бояры или за детьми боярскими вотчины в Московском уезде или
в-ыном городе, которые блиско Москвы верст
за 50 или за 60, и тем поместья не давати”.
Приговор далее устанавливал порядок
пополнения “1000” в случае смерти кого-либо
из входивших в нее лиц: “А который по грехам
ис той тысячи вымрет, а сын его не пригодитца
к той службе, ино в того место прибрать
иного”.
В процессе реализации
приговора от 3 октября 1550 года была составлена
так называемая Тысячная книга, представляющая
собой своего рода раздаточную десятню
и включающая в себя как списки всех детей
боярских, вошедших в состав “тысячи”, так
и тех бояр и окольничих, которые получали
на основании приговора от 3 октября 1550
года поместья в Московском уезде. Тысячная книга -
основной источник для понимания и оценки
приговора от 3 октября 1550 года. Рассмотрение
этого приговора приходится начинать
с выяснения вопроса о том, был ли реализован
приговор об испомещении “тысячи” детей боярских или же он
представлял собой лишь неосуществившийся
проект.
Если принять, что
в писцовых книгах до нас дошли
данные о 20% общего числа тысячников, получивших поместья в
Московском уезде, число их составляло
бы около 350 человек. Если учесть, что по
приговору от 3 октября 1550 года поместья
тысячникам должны были быть даны, помимо
Московского уезда, также в Дмитровском, Рузском, Звенигородском, Верейском
и в Коломенском уезде, то можно прийти
к выводу, что цифра тысячников, содержащаяся
в московских писцовых книгах, может служить
веским аргументом в пользу того, что приговор
от 3 октября 1550 года вовсе не является неосуществленным
проектом реформы, а представляет собой
законодательное выражение политики,
проводившейся в жизнь.
Значение данных о
тысячниках, содержащихся в писцовых книгах
Московского уезда, не исчерпывается тем,
что они дают возможность составить представление
о числе тысячников, получивших поместья
в Московском уезде. Показательно также
то, что поместья тысячников, по-видимому, охватывали
более или менее равномерно все районы
Московского уезда. Из 13 станов, описанных
в книгах 70-80 годов, поместья тысячников
встречаются в 10 станах. Это подтверждает
вывод о том, что раздача земель тысячникам
проводилась в широких масштабах и во
всем Московском уезде.
Еще существеннее те данные, которые содержатся в
московских писцовых книгах по вопросу
о социальном составе и территориальной принадлежности тысячников, испомещенных
в Московском уезде. В составе 72 человек,
записанных в писцовых книгах Московского
уезда, имеются: 2 боярина, 2 окольничих, 1
оружейничий, 2 князя Стародубских 2-й статьи, 2
князя Стародубских 3-й статьи, 4 князя Ярославских
3-й статьи, 1 сын боярский 1-й статьи, 6 детей боярских 2-й
статьи, наконец, 52 детей боярских 3-й статьи.
Таким образом, в московских писцовых
книгах оказываются представленными почти
все основные рубрики, на которые разделены
тысячники в Тысячной книге. Широте социальной
и соответствует широта территориального охвата помещиков-тысячников данными
писцовых книг Московского уезда. Из общего
количества 47 городов, представители которых
включены в текст Тысячной книги, в писцовых
книгах Московского уезда имеются тысячники
из 20 городов.
Наконец, необходимо
отметить, что данные о тысячниках
в московских писцовых книгах показательны
еще в одном отношении. В подавляющем большинстве случаев размеры поместий
тысячников составляют 100 четвертей земли, то
есть точно соответствуют размерам поместий для детей боярских 3-й
статьи, установленным приговором 3 октября
1550 года.
Испомещение тысячников
представляло собой прежде всего мероприятие огромного масштаба
в области земельных отношений. В результате
проведения в жизнь приговора 3 октября
1550 года дворяне-помещики получили в свои
руки свыше 100 тысяч четвертей земли (в
одном поле) пахотной земли с соответствующим
количеством угодий: лугов и лесов.
Земельное законодательство.
Одним из важнейших
актов политики правительства Ивана
IV является приговор 11 мая 1551 года. Значение
этого приговора заключается в том, что
он формулирует основные принципы политики правительства Ивана
IV в отношении двух важнейших категорий
феодального землевладения: монастырского и княжеского. Приговор
устанавливал целый ряд мер, направленных
против монастырского землевладения. Во-первых, запрещалась
покупка монастырями (и другими представителями
церковного землевладения) вотчин “без доклада” царю: “вперед архиепископом, и
епископом, и монастырем вотчин без царева
великого князя ведома и без докладу не
покупати ни у кого, а князем и детем боярским
и всяким людем вотчин без докладу не продавати
ж. А кто купит и кто продаст вотчину без
докладу, и у тех, кто купит, денги пропали,
а у продавца вотчина; а взяти вотчина
на царя и великого князя безденежно”.
Другой пункт приговора распространял обязательность
“доклада” и на земельные вклады в монастырь: “а
кто без государева ведома в которой монастырь
вотчину свою дасть по душе, и та вотчина
у монастырей безденежно имати на государя”.
Третье положение приговора устанавливало
особые ограничения для вотчинников ряда
местностей, для князей в первую очередь. Наконец,
особый раздел приговора регулировал
порядок “выкупа” родичами вотчин, данных
в монастыри.
Перечисленные пункты,
однако, не исчерпывали содержания
приговора 11 мая 1551 года. Более того, можно
сказать, что основное политическое острие
приговора заключалось не в них.
Регулируя вопросы
монастырского землевладения на будущее,
приговор 11 мая 1551 года одновременно включал
в себя и ряд пунктов, направленных на ревизию прошлого в вопросах
развития монастырского землевладения. И здесь
перед нами вновь выступает тот основной
политический мотив, который с неизменностью обнаруживается
во всех мероприятиях 50-ых годов в области
земельной политики, - ликвидация в интересах
дворянства результатов земельной политики
времен боярского правления. Поэтому важнейшей
составной частью приговора 11 мая 1551 года, его
политическим стержнем являются следующие
три статьи:
1. “Которыя царевы великого князя
поместныя и черныя земли задолжали у
детей боярских и у христиан и насилством
поотоймали владыки и монастыри, или которыя
земли писцы норовя владыкам же и монастырям
подавали, а называют владыки и монастыри те земли своими, а иные
починки поставляли на государевых землях: и
того сыскати, чьи земли были изстари,
за тем те земли и учинити”.
2. “А которыя села,
и волости, и рыбныя ловли, и всякия угодиа,
и оборчныя деревни после великого князя
Василиа бояре подавали архиепископом,
и епископом, и монастырем: и того сыскав
учинити так, как было при великом князе
Василье”.
3. “А которые
будет монастыри, или к которым церквам
и нищим, в ругах и в милостынях придача
ново, после великого ж князя Василия: и
те руги и милостыни новопридачныя сыскав
оставити; а учинити по старине, по тому
же, как где давали руги и милостыни наперед
сего, при великом князе Иване и при великом
князе Василье Ивановиче всея Русии”.
Первое, что бросается
в глаза при рассмотрении приведенных
пунктов приговора 11 мая 1551 года, - это последовательно
проведенный принцип восстановления “старины”,
понимаемый как восстановление тех порядков,
которые были при Василии III, и ликвидации
тех “новшеств”, которые относятся ко
времени после Василия III. Приговор дает яркую характеристику
монастырской экспансии в земельном вопросе, которой
отличалась деятельность монастырей во
время боярского правления. Экспансия
шла по четырем направлениям:
1) приобретение
поместных и черных земель
за долги;
2) насильственный захват земель
“у детей боярских и у христиан”;
3) расширение владений
путем подкупа писцов;
4) постановка монастырских починков “на государевых
землях”.
Эта характеристика
методов и путей увеличения монастырями своих
земельных владений, применявшихся монастырями
в годы боярского правления, дается в приговоре
11 мая 1551 года с вполне определенной целью
- полной ликвидации результатов монастырской
экспансии: в отношении всех земель, приобретенных
монастырями в годы боярского правления,
предписывалось “сыскати, чьи земли были
изстари, за тем же земли и учитини”.
Ставя под правительственный контроль дальнейший рост
монастырского землевладения, приговор
одновременно устанавливает ряд мероприятий,
сводящих на нет все те успехи, которые сделало монастырское землевладение
за годы господства княжеско-боярской
реакции.
Наряду с монастырским
землевладением другой категорией земель,
о которых идет речь в приговоре 11 мая 1551 года,
является княжеское землевладение. Постановление
приговора 11 мая, относящееся к княжескому
землевладению, состоит из трех статей: