Формирование испанских государств

Кортесы собирались по особым приглашениям короля. Однако длительные перерывы были невозможны из-за необходимости утверждения  налогов погодно. В Каталонии, например (согласно Генеральной привилегии короля Педро II 1283 г.), кортесы обязательно  собирались ежегодно; в Арагоне –  раз в 2 года. Сословия созывались и  заседали отдельно, по куриям. В арагонских кортесах их было 4: первая – высшее духовенство по праву личного  присутствия и по королевским  приглашениям, вторая – высшее дворянство пo праву личного присутствия и по приглашениям, третья – выборные от дворянства, четвертая – представители 10 городов, 3 общин и 18 селений. Решения принимались также по куриям. Причем могли быть законы, принятые с согласия только одного сословия (капитулы) –в этом случае они считались обязательными только для этого сословия (в отличие от общих постановлений кортесов – конституций). Формально голосование определялось большинством голосов. Но в первых куриях голоса важнейших лиц (например, архиепископа) «весили» больше всех других. Для проверки полномочий депутатов и представителей перед созывом кортесов создавались особые комиссии на паритетных началах: от короны и от депутатов. Решения кортесов оформляли и обнародовали короли.

Наиболее своеобразным институтом сословной монархии в  Испании были эрмандады – особые политические братства – корпорации общин, городов, рыцарства. Создавались они, как правило, территориально и конституировались на сессиях кортесов с целью охраны сословных привилегий и прав – фуэрос, причем не только против знати, но и против короны. «Мы всегда должны хранить наши фуэросы, обычаи, привилегии, хартии и вольности, – закреплено было в статусе Кастильской эрмандады, – мы должны единодушно указать королю на обиду... если удовлетворения не последует, мы должны все вместе защищаться и сопротивляться против нарушения вольностей». Право сопротивления посягательствам на сословные права было настолько абсолютизировано, что в случае предъявления грамот, противоречащих фуэрос, каждый член эрмандады призывался лично убить нарушителя.

Эрмандады формировали свою военную организацию, свою автономную юрисдикцию. Членство в них горожан определенной сословной принадлежности было обязательно. Братства располагали своим бюджетом, своим постоянным руководством – хунтой. У эрмандад сложилась и своя администрация во главе с президентом, капитан-генералом (военачальником), казначеем. Своя организация была и у судов эрмандад. С возрастанием роли королевской власти эрмандады постепенно превращались в орудие правительственной политики против социальных низов и против знати. Однако прочность их самоорганизации делала эрмандады прежде всего институтом охраны сословных привилегий и учреждений.

Охране сословных  прав была посвящена деятельность еще  одного института эпохи – верховного суда (хустисии). Существование такого органа юстиции, по сути конституционной, было отличительной особенностью испанской сословной монархии, признаком ее особой прочности. Вместо ранее признанного права дворянства на вооруженное сопротивление королевской администрации (что препятствовало крепости централизованного государства) сформировалась судебная охрана сословных прав через выборные учреждения. На сессии кортесов создавался трибунал верховного судьи, назначавшегося королем пожизненно и несменяемого. Трибунал располагал мощными рычагами защиты подданных: правом фирмы (изъятия дела из любого суда для собственного рассмотрения) и правом манифестации (задержания под своей охраной подданного, преследуемого королевской юстицией). В 1390 г. кортесы создали и специальный институт инквизиции – сословных надзирателей за работой высшей хустисии. Суд был мощным орудием сословного покровительства, противодействия короне – особенно после того как почти на 150 лет судейское звание закрепилось за членами семьи Лануса.

Утверждение абсолютизма.

Решающие успехи централизации в Испании пришлись на конец XV – начало XVI в. В 1469 г. королева Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский заключили династический брак. Это привело в 1479 г. к политической унии Кастилии и Арагона, а в конечном счете – к созданию единого Испанского королевства. Опираясь на поддержку городов, среднего рыцарства и новых торговых слоев, связавших свою жизнь с набиравшей силу колониальной экспансией, короне удалось нейтрализовать мятежную знать, подавить сословное противодействие. Идея укрепления централизации вызвала поддержку и со стороны кортесов: на сессии 1480 г. были ликвидированы политические привилегии знати, введены запреты на ведение частных войн, изъяты из их ведения многие частные доходы. Сословные учреждения выступили в итоге одним из орудий централизации на новой основе и создания мощной испанской монархии. (Поначалу Кастилия и Арагон сохранили свои учреждения, Фердинанд был уполномоченным правителем Изабеллы; суд в стране осуществлялся от имени обоих.)

Сословные учреждения, однако, еще долго сохраняли свое значение: в Кастилии кортесы собирались 44 раза до 1665 г., в Наварре – 43 раза (до середины XVII в.), в других областях – до 13 – 17 раз. Полномочия их постепенно сокращались. С конца XV в. кортесы не вмешивались более в дела престолонаследия, с XVI в. лишены были права петиций, влияния на законодательство. За ними сохранилось лишь утверждение налогов – впрочем, также сокращавшееся в своем значении после введения постоянных королевских податей с торговых операций.

В первой половине XVI в. были существенно ограничены церковная и сеньориальная юрисдикция, сформировалось постоянное войско, упало значение ополчений городов и эрмандад. С началом широкой колониальной экспансии в Африку и в Америку практически независимой стала королевская власть в делах внешней политики. Способствовали укреплению единого государства и власти монарха особые отношения монархии с церковью. Королям удалось добиться независимости испанской церкви от Рима, официальной наследственной власти над духовными орденами и над церковной иерархией. В завещании королевы Изабеллы едва ли не впервые официально высказывалась идея о преимуществе королевской воли даже перед законами государства.

Завершающим этапом в государственной централизации  и утверждении абсолютизма в  Испании стало правление Филиппа II (1556 – 1598), представителя новой  в стране династии Габсбургов (с 1519 г.), ветви германских императоров. В  эти годы под властью испанской  короны был объединен весь полуостров (Португалия присоединена в 1580 г.), шли  обширные завоевания в Новом Свете, в Африке. Испанская империя стала  поистине всемирной державой, хотя и испытывала временами чувствительные поражения на море от новых соперников – Англии или Нидерландов.

При Филиппе II корона нанесла решающее политическое поражение кортесам и хранителю  сословных привилегий – верховному трибуналу. Воспользовавшись восстанием в Сарагосе, которое поддержали сословные  учреждения и даже объявили сбор армии  для отпора королю, Филипп II, разгромив  восставших, сместил верховного судью  Лануса, отдал его под суд, а следом сократил полномочия трибунала, реорганизовал общегосударственные кортесы. Юстиция в стране отныне была только королевской.

В условиях противоборства короны с провинциальным сепаратизмом и сословными учреждениями единственным реальным путем становления абсолютизма  была сфера управления. Создание центральной  королевской администрации осложнялось  расколом страны. Но постепенно новые  учреждения обрели свои очертания. До середины XVI в. корона располагала сетью специальных советов для общеадминистративных дел – в основном они организовывались территориально (по Италии, Фландрии, Арагону, Индии и т. п.), но были уже и ведомственные (Военный, Финансовый). Важную роль в разрастании роли королевской администрации сыграл созданный в 1495 г. Совет рыцарских орденов, поставивший под контроль обширную церковно-имущественную сферу. При Филиппе II все советы были переведены в столицу – Мадрид. Они стали поначалу номинально, затем все более подчиняться управлению Королевского совета. Этот орган также был реформирован, утратив характер сословного представительства. По реформе 1586 г. в состав Совета входили президент и 16 правоведов-советников, подотчетных только королю. Роль Совета была сокращена только до совещательной – «для рассмотрения подлежащих обсуждению дел». В 1628 г. Совет был реорганизован в 4 специализированные палаты с определенными функциями (судебную, управления, провинциальную и т. д.). Наряду с ним с 1588 г. сложился узкий совет – из приближенных короля, его фаворитов, влиятельных духовных лиц. Дела специализированных советов во многом стали зависеть от назначенных королем должностных лиц – секретарей, которые в XVII в. практически приобрели положение министров.

В делах управления резко возросла роль советников и  чиновников – особенно с юридическим  образованием – летрадо. Они потеснили титулованную знать в провинциальном управлении, в городских делах. Юридическая профессия в Испании приобрела статус «благородной», престиж ее был высок. Чиновники-юристы сформировали даже особое сословие, получавшее привилегированные пенсии, права на майорат имуществ, оставшихся без наследников, государственное жалованье. Хотя социальное смыкание чиновничества со старой знатью и составляло немалую трудность в проведении централизаторской политики. Невыгодные королевские приказы под предлогом их неправового характера вызывали оппозицию рождавшейся бюрократии, для которой даже сложилось особое правило поведения: «повиноваться, но не выполнять».

С XVII в. в королевстве сформировалась постоянная армия на основе всеобщей рекрутской повинности. Однако политическая вовлеченность испанских Габсбургов в династические споры в Средней Европе, в противоборство в Италии и в Германии, сделав армию постоянной участницей военных авантюр, не способствовала становлению прочной военной организации. Испанская монархия в большей степени зависела от чиновничества, церкви и поддержки высшего дворянства (с XVI в. получивших особые титулы – грандов), чем от институтов, типичных для абсолютизма. Вследствие этого уже вскоре после своего государственно-политического укрепления испанский абсолютизм вступил в полосу затяжного кризиса, совпавшего с началом Нового времени. Попытки отдельных министров в XVII в. вывести страну из депрессии путем реформ оказались невыполнимыми. Испания утрачивала позиции политического гегемона в Европе, а затем и в Новом Свете.