Социологическая теория О.Конта

Реферат на тему: Социологическая  теория О. Конта

Сущность и критерии социальной дифференциации. 
 
Вопрос 1. Понятие социальной дифференциации и неравенства 
 
Понятие стратификации является одним из центральных в современной теоретической социологии. Его относят к разделу социологической науки, изучающему социальную структуру общества. Содержание понятия «социальная стратификация» и его место в категориальной схеме социологии определяется путем его соотнесения с понятиями «социальное неравенство» и «социальная структура». Для того, чтобы определить основания социальной иерархии, порождающей вертикальные связи, раскрыть ее сущность требуется исследовать феномен социального неравенства. 
 
Понять социальное неравенство можно только на основе рассмотрения дифференциации людей — их различий. Эти различия могут быть как врожденными, так и приобретенными, носить как естественный, так и социальный характер, быть материальными или духовными, физиологическими, психическими и интеллектуальными. 
 
Изначально в основании неравенства лежит естественная дифференциация — различия между людьми, обусловленные их физиологическими, психическими и интеллектуальными особенностями. Они могут иметь как врожденный (пол, раса, умственные способности, физическая сила, состояние здоровья и пр.), так и приобретенный характер (вследствие обучения, тренировки, болезни и т.д.). Здесь уместно вспомнить положение Библии о том, что Бог сотворил людей неравными; в христианской традиции естественные особенности людей понимаются как результат промысла Бога о конкретном человеке. 
 
Естественные различия являются одной из основ развития неравных отношений людей — социального неравенства. Эти различия составляли важнейшую базу неравенства в первобытности, и имеют большое значение и сегодня. Различия заключаются в смещении акцентов с одних факторов на другие. Несмотря на примеры таких явлений, как расизм, нацизм, апартеид ХХ века, в большинстве современных демократических стран влияние на социальное неравенство таких естественных различий, как раса и цвет кожи, национальность, состояние здоровья минимизируется. Дальнейшее ослабление данных факторов является заботой многих политических сил (например, создание условий для труда и полноценного быта инвалидов, борьба против расовых предрассудков и др.). В то же время, больший вес приобретают такие естественные факторы, как одаренность в разных областях, психические, интеллектуальные и духовные качества.  
 
Иной уровень дифференциации индивидов — социальный. Социальными называются различия, порожденные социальными факторами, главные из которых следующие. 
 
^ Разделение общественного труда, порождающее различные виды занятий и профессий индивидов. 
 
Занятие человека определяется исключительно содержанием его деятельности (работа по дому, хобби, садоводство на даче и пр., а также профессиональные занятия). Профессия предполагает специальное обучение с получением определенной специальности (врач, слесарь, водитель и пр.). Как профессиональная, так и непрофессиональная деятельность может приносить доходы. Существуют многочисленные классификации занятий и профессий людей. Приведем некоторые дихотомические деления: занятия умственные и физические, квалифицированные и неквалифицированные, творческие и однообразные, исполнительские и управленческие, социальные и антисоциальные (в том числе и преступные). 
 
Различный уклад и образ жизни. 
 
Уклад жизни связан с внешними по отношению к индивиду условиями — как физическими, так и культурными. Физические условия: природно-климатические, экологические, ландшафт, плотность населения, урбанизированность (насыщенность городскими условиями жизни). Культурные условия определяются той социокультурной средой, в которой живет человек (язык, нормы, традиции, религия, идеология и пр.). Принято выделять традиционный уклад, основанный на религиозных нормах и допромышленных отношениях и современный уклад, являющийся светским, индустриальным, урбанизированным. Это социально-детерминированная характеристика, поскольку она во многом определяется тем социальным окружением (нормы и традиции), в котором живет индивид. 
 
^ Образ жизни является личностной характеристикой человека — он зависит от возраста индивида, его образования, рода занятий, уровня духовной культуры, запросов и других подобных факторов. Становление образа жизни определяется как укладом жизни в данной местности, так и процессом социализации личности. Укажем некоторые дихотомические деления типов образа жизни: здоровый и нездоровый, дневной и ночной, нравственный и безнравственный, трудовой и нетрудовой. 
 
Выполняемые социальные роли (генеральные, профессиональные, семейные, общественные), т.е. ролевой набор личности. 
 
Социальные различия часто служат продолжением естественных. Например, ребенок с музыкальным слухом становится композитором, а ребенок с задержкой в умственном развитии вынужден работать простым грузчиком. Однако бывают и счастливые исключения — к примеру, обойденный природными данными человек, тем не менее, реализует свои скудные возможности. Впрочем, и в этом случае можно увидеть наличие некоторой изначально присущей человеку воли. В то же время, при рассмотрении социальной траектории личности, нельзя исключить ни случай (или провидение), ни свободный выбор и концентрацию усилий воли самим человеком. 
 
Таким образом, общество представляет собой многомерную картину показателей, характеризующих его членов. Социальная дифференциация есть предпосылка самого функционирования общества, поскольку без выполнения различных функций социум существовать не может. Другое дело — социальное неравенство. По точному определению Н. Смелзера, социальное неравенство — это условия, при которых люди имеют неравный доступ к социальным благам.¹ 
 
При анализе социального неравенства возникает целый ряд взаимосвязанных вопросов. Сведем их к четырем. 
 
Является ли неравенство всеобщим и могут ли существовать общества без социального неравенства? 
 
Каковы критерии социального неравенства и от чего оно зависит? 
 
Каким образом неравенство поддерживается и передается от поколения к поколению? 
 
Как меняется неравенство, каковы его формы в процессе исторического развития? 
 
Ответы на эти вопросы дают современные теории функционализма, стратификации, классовых конфликтов, социальной мобильности. Здесь сосредоточено немало точек разногласий социологов-теоретиков в проблематике неравенства и стратификации. 
 
Сегодня почти все социологи едины во мнении, что неравенство существует и существовало всегда, во всех обществах и во все эпохи. Это касается даже самых примитивных общинных сообществ. Этнограф Гуннар Ландтман провел исследование общественной жизни папуасов Новой Гвинеи, сами условия жизни которых, казалось бы, способствуют полному социальному равенству. У них нет промышленности, они не занимаются агрикультурой или скотоводством, а кустарное производство минимизировано. Отсутствие сколько-нибудь серьезного производства исключает возникновение излишков продукции, отчего материальное неравенство сводится почти к нулю. Несмотря на видимость всеобщего равенства Ландтман обнаружил, что папуас, который имел возможность принимать в своей хижине больше гостей, чем другие жители поселка, занимал более высокое положение в общине. Исследователь показал, что воины, гарпунеры и колдуны приобретали более высокий социальный статус, чем физически неполноценные, безработные и те, кто не состоял в браке. Кроме этого, женщины считались ниже мужчин. Другие исследователи — археологи, антропологи, этнографы — выявили наличие неравенства во всех дописьменных обществах. При этом статус членов общества определяется присущими конкретному обществу ценностями —красотой, смелостью, глубиной религиозных знаний и др. характеристиками и их комбинациями. Различия в статусе выражались символически — раскрашивание тела, татуировки, украшения, одежда.² 
 
Таким образом, обнаружено, что в любых исторических случаях к людям, обладающим качествами, которые ценятся выше, относятся с большим уважением, чем к тем, чьи качества ценятся не так высоко. Уважение членов общества, которое нельзя искусственно регулировать, есть одна из фундаментальных причин социального неравенства. И здесь неизбежно встает вопрос — неужели мыслители прошлого — представители «утопического социализма», классики «марксизма-ленинизма» — и современные социалисты и неомарксисты не понимают или не принимают этого факта? Разумеется это не так. Все дело в том, как понимать само социальное неравенство. Иными словами, какова сущность и причины неравенства в обществе? Это также вопрос о критериях неравенства, рождающего в обществе стратификационную структуру. 
 
Вопрос 2. Сущность и причины социального неравенства. 
 
В социологической теории выделяют две основные парадигмы в понимании природы неравенства — одна излагается в теориях функционализма, другая — в конфликтологических теориях. 
 
Функционализм рассматривает неравенство следующим образом. 
 
Одно из первых объяснений неравенства было предложено Эмилем Дюркгеймом (1858—1917). В работе «О разделении общественного труда» 1893 г. Дюркгейм сформулировал ряд тезисов. 
 
Во всех обществах одни виды деятельности считаются более важными, чем другие. Поэтому все функции общества (закон, религия, семья, труд) образуют иерархию в соответствии с тем, насколько высоко они ценятся. 
 
Поскольку люди в разной мере талантливы, а при обучении эти различия усиливаются, то самые талантливые должны выполнять наиболее важные функции. Для привлечения лучших общество должно способствовать социальному вознаграждению их заслуг. 
 
В 1954 г. Кингсли Дэвис и Уилбер Мур опубликовали книгу «Класс, статус и власть», в которой они изложили «теорию функционализма», развившую идеи Дюркгейма. Указав на справедливость мысли французского классика о том, что неравенство помогает обществу обеспечить такие условия, в которых самые важные виды деятельности выполняют наиболее умелые, Дэвис и Мур дополнили ее новыми тезисами. 
 
Во-первых, любое общество должно располагать: а) различными видами вознаграждения, которые используются в качестве стимулов и б) способами распределять эти вознаграждения в зависимости от социальных положений субъектов. Вознаграждения принимают разные формы. В сфере религии основным является социальное уважение (престиж), в сфере управление лица наделяются властью, а в области технологии вознаграждаются главным образом материально. Вознаграждения и распределения — это часть социального устройства и, следовательно, источник стратификации. 
 
Во-вторых, наилучшее вознаграждение получают те социальные положения, которые: а) имеют наибольшее значение для общества и б) требуют больше, чем другие, таланта и обучения. Первый фактор относится к социальным функциям, он определяется относительно. Второй фактор относится к средствам и определяется в зависимости от дефицита. 
 
В-третьих, хотя самые важные виды деятельности различаются в зависимости от особенностей социальной системы, некоторые функции — религия, управление и технология (для сложных обществ) — остаются основными для всех обществ. 
 
Дэвис и Мур выделили 4 группы главных социальных функций. 
 
Религия — осуществляет интеграцию общества в терминах чувств, убеждений, обрядов. 
 
Правительство — организует общество в терминах закона и власти. 
 
Богатство, собственность и труд — обладание основными благами, которое является экономическим источником власти и престижа. 
 
Технические знания — функция нахождения средств для достижения целей. 
 
Дэвис и Мур также проанализировали разные стратификационные системы и классифицировали возможные различия в них. Ими были сформулированы все основные понятия функционализма.³ 
 
Таким образом, функционализм объясняет природу неравенства исходя из дифференциации социальных функций, выполняемых различными слоями, общностями, классами. На основе иерархии социальных функций складывается соответствующая иерархия слоев и классов, их выполняющих. Тем самым неравенство понимается как неотъемлемое свойство любого общества, несущее позитивную функциональную нагрузку. Общество, с такой точки зрения, воспроизводит неравенство, поскольку нуждается в нем как в источнике жизнеобеспечения и развития. 
 
Принципиально не согласны с вышеизложенными представлениями сторонники теорий классовой борьбы и теорий конфликта. По их мнению, функционализм — это всего лишь попытка оправдать «статус-кво» — несправедливое положение вещей. Они утверждают, что функционализм есть всего лишь апологетика⁴ социального неравенства. Эти теоретики предложили иное понимание социального неравенства — как неравного отношения между людьми и группами, которое мыслится как несправедливое и порождающее многочисленные негативные социальные явления — нищету, болезни, социальную напряженность, конфликты, классовую борьбу, войны и пр. 
 
Понятие социального класса было сформулировано в трудах французских и английских экономистов конца XVIII — начала XIX вв. (Ф. Кенэ, А. Смит, Д. Рикардо), а теория классовой борьбы — в работах французских историков первой половины XIX века (О. Тьерри, Ф. Минье, Ф. Гизо и др.). Отрицательное отношение к феномену социального неравенства сформировалось в теориях утопического социализма, представители которого (Т. Мор, Т. Кампанелла, Дж. Уинстэнли, Г. Бабеф, А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн) предложили принципы построения общества, свободного от социального неравенства. И все же, цельная социологическая концепция, объясняющая социальное неравенство с позиций классовой борьбы, впервые была предложена К. Марксом. В своей теории «исторического материализма» Маркс соединил идеи своих предшественников с философией материализма и экономическим монизмом⁵ во взгляде на общество. 
 
К. Маркс (1818—1883) считал экономическую организацию основным аспектом жизни общества: социальные отношения, складывающиеся между людьми в системе производства, определяют все другие отношения и облик общества в целом. В основе таких, «производственных отношений», лежат отношения собственности на средства производства, которые определяют место индивида или группы в системе разделения труда, отношения власти и управления. Господствующий класс, владеющий средствами производства, осуществляет контроль как на производстве, так и в других сферах. Благодаря своей экономической власти он решает судьбу тех, кто на него работает. Тем самым общество глубоко разделено на классы, принадлежность к которым определяется местом, занимаемым его членами в системе общественного производства, отношением к средствам производства и ролью в общественной организации труда.⁶ 
 
Сущность взаимоотношений между господствующими и эксплуатируемыми классами состоит в эксплуатации вторых первыми, причем форма эксплуатации зависит от способа производства. При капиталистическом способе производства владельцы средств производства покупают труд рабочих. Продукт создается из сырья трудом рабочих и когда он продается, владельцы получают прибыль. В своей центральной работе «Капитал» (1867 г.) К. Маркс доказывал, что прибавочная стоимость создается рабочими. Поэтому то, что она поступает в карманы владельцев производства, несправедливо и является причиной глубокого, неизбежного и непримиримого (антагонистического) конфликта между рабочими и капиталистами. 
 
В социологическом плане важными тезисами явились прогнозы Маркса относительно развития классового конфликта при капитализме. Маркс доказывал, что по мере развития капитализма будет происходить: 1) относительное ухудшение положения пролетариата (т.е. доходы рабочих будут расти, но доходы капиталистов будут расти быстрее и потому разрыв в уровне жизни между двумя классами будет увеличиваться); 2) абсолютное ухудшение положения пролетариата, когда доходы и уровень жизни рабочих будет снижаться в показателях потребления товаров и услуг; 3) осознание рабочими несправедливой экономической системы и своих интересов, противоположных интересам буржуазии. В результате, как полагал Маркс, буржуазия будет становиться все богаче, а пролетариат все беднее, но сплоченнее. Поэтому революция неизбежна, она станет всемирной, что приведет к повсеместному свержению капитализма и переходу к новым, «социалистическим» социально-экономическим отношениям. 
 
Эти прогнозы К. Маркса полностью провалились. Относительное, а тем более абсолютное, ухудшение положения рабочих не стало тенденцией, а продолжалось лишь короткое время, сменившись ростом доходов и благосостояния рабочих. Осознание пролетариатом своих экономических интересов стимулировало, прежде всего, развитие профсоюзного движения, приведшего к существенному улучшению условий труда и быта трудящихся. Хотя теория Маркса оказала огромное воздействие на политику и весь ход истории, с точки зрения социологической науки она потерпела фиаско. Этот факт стимулировал развитие конфликтологических теорий, авторы которых приняли тезисы о наличии классов и противоречий между ними, но поставили под сомнение идею о том, что экономическая система является причиной классового конфликта. 
 
Исследуя деятельность профсоюзов и политических партий, немецкий социолог Роберт Михельс (1876—1936) доказывал, что причина неравенства таится в олигархии — форме правления, при которой власть принадлежит узкому кругу лиц. Олигархическая власть складывается в любой организации в том случае, если ее численность превышает определенную величину (в интервале от 1 до 10 тысяч человек). Тенденция к концентрации власти обусловлена прежде всего структурой организации, при которой рост числа членов определяет необходимость возложения ответственности на нескольких лидеров, которым доверяет большинство. Власть этих лиц (элиты) возрастает, что неизбежно ведет к противоречиям и конфликтам. Эту закономерность Михельс назвал «железным законом олигархии»; согласно ей неизбежно олигархическое перерождение всех демократических систем, партий и организаций, их превращение в элитаристские. Железный закон олигархии определяет организацию всей социальной жизни, а не только экономики, считал Михельс. 
 
Другой крупный немецкий социолог Ральф Дарендорф (род. 1929), развивая идеи Михельса и других исследователей политической сферы общества, разработал конфликтологическую теорию общества. Классовый конфликт, по мнению Дарендорфа, определяется характером власти. Он выдвинул следующие тезисы. 
 
В любом обществе существуют отношения власти (социального управления), опирающиеся на принуждение. 
 
Во всех обществах существуют различные социальные позиции, для которых характерны разные распределения собственности и власти. Неравенство социальных позиций означает неодинаковый доступ к ресурсам развития для индивидов, групп и сообществ. Социальные различия порождают многообразные и противоречивые интересы людей. 
 
Противоречивые интересы порождают разного рода трения и конфликты. 
 
Тем самым социальное неравенство Дарендорф связывает с властью и интересами. Неравенство социальных позиций отражено в самой власти, которая позволяет одной группе распоряжаться результатами деятельности других групп. Поэтому в основе социальных конфликтов лежат прежде всего политические факторы: борьба за власть, престиж, авторитет. Исходной причиной неравенства у Дарендорфа оказывается борьба за дефицитные социальные позиции и узурпация власти определенными людьми и группами. 
 
Р.Дарендорф утверждает, что борьба за дефицитные ресурсы и позиции неизбежна, а потому конфликты пронизывают все сферы общественной жизни и их невозможно устранить. Разрешить конфликты в смысле их полного устранения невозможно, но можно их регулировать. «Тот, кто пытается навсегда разрешить конфликты, скорее поддается опасному соблазну путем применения силы произвести впечатление, что ему удалось такое "разрешение", которое по природе вещей не может быть успешным», — писал Дарендорф. « «Единство народа» и «бесклассовое общество» — это только два из многих проявлений подавления конфликтов под видом их разрешения».⁷ 
 
 
Лекция 2. Стратификация и социальная мобильность 
 
Вопрос 1. Понятие социальной структуры и стратификации. 
 
^ Социальная структура — наиболее общее понятие, определяющее всю совокупность разнообразных связей и отношений, существующих в данном обществе. Социальные связи и отношения, связывая воедино разнообразные элементы общества — индивидов, малые и большие группы, организации, социальные общности и институты, — образуют то, что и называется структурой данного общества. 
 
Социальные связи и отношения являются преимущественно горизонтальными, когда взаимодействующие социальные агенты имеют схожее социальное положение — обладают сопоставимыми материальными ресурсами, равными правами и властными полномочиями, пользуются одинаковым уважением в обществе, в равной степени владеют информацией и т.д. Соответственно, они обладают схожими социальными статусами. Примером горизонтальных связей могут служить экономические связи между регионами страны, между предприятиями-изготовителями и торговыми предприятиями, между разными вузами в системе образования, между футбольными командами или клубами и т.д. Это также межгосударственные и межнациональные отношения, отношения между супругами в эгалитарной семье и др. 
 
Другой тип социальных связей и отношений — вертикальные. В этом случае взаимодействующие агенты определенно занимают разное социальное положение в обществе и потому никак не могут взаимодействовать «на равных». Например, социальное взаимодействие преподавателя и студента в вузе, чиновника и просителя в присутственном месте предполагают социальную дистанцию, определяемую иерархическим расположением (т.е. вертикальной последовательностью от низшего уровня снизу до высшего наверху) социальных позиций и соответствующих им статусов. Аналогично в обществе выстраиваются вертикальные связи и отношения — они иерархичны. Примером иерархических связей могут служить командно-административные связи между министерством и предприятиями, между налоговыми органами и контролируемыми ими предприятиями, между футбольной федерацией и клубами. Вертикальные отношения складываются в патриархальных традиционных семьях между мужем и женой, родителями и детьми, в международных отношениях между метрополией и колонией, в межнациональных — между основной (титульной) нацией и малыми нациями, национальными меньшинствами и в др. случаях. Для вертикальных связей обычно характерны властно-правовые механизмы регулирования взаимоотношений их субъектов. 
 
Рассматривая вертикальные и горизонтальные социальные связи, следует иметь в виду два момента. Во-первых, рассмотрение любой социальной связи имеет смысл только в рамках определенных условий, задающих конкретные «правила игры». Вне рамок таких условий связь может прекратиться или принять совсем иной характер. Так, связь между преподавателем и студентом по поводу учебы носит вертикальный характер, однако вне рамок учебного процесса она уже не действует. Более того, в других условиях между теми же агентами могут возникнуть связи противоположной направленности, например в случае, если социальный статус студента (его родителей) значительно выше статуса преподавателя. 
 
Во-вторых, вертикальные связи вовсе не тождественны связям, возникающим в системе социального управления, хотя и те, и другие иерархичны. Если связи управления основаны на управляющем воздействии в определенной форме (приказ, задание, стимул) и осуществляются в рамках организации, то вертикальные связи имеют более широкую основу, а именно — различие в социальных положениях участников связи и не обязательно действуют в рамках организационной структуры. 
 
Среди всех вертикальных связей и отношений, существующих в обществе, центральное место занимают стратификационные связи. Термин «стратификация» происходит от латинского stratum — слой и facio — делать. Таким образом, дословный перевод может означать «разделение на слои». В основе понятия лежит термин «страта», что значит социальный слой. 
 
Страта (или слой) — это большая социальная общность, члены которой обладают примерно схожим положением в иерархии общества, т. е. схожим социальным положением. Страты являются элементами стратификационной системы общества. Их расположение и, соответственно, связи между ними и являются стратификацией. Стратификация — это вертикальная последовательность расположения социальных слоев (страт) в обществе, т. е. их иерархия. 
 
Среди социологов нет единства в вопросе о том, что представляют собой элементы стратификационной системы. Один из пунктов разногласий — являются ли эти элементы общностями или группами? Это принципиальный вопрос. Если стратификационную систему образуют большие социальные группы, то внутри них (между их членами) должно существовать хотя бы опосредованное взаимодействие, ведь группа — это реальное социальное образование. Кроме того, группа несет в себе объективные предпосылки объединения людей — члены ее должны быть объединены общей целью, обладать общими ценностями, иметь свои принципы обособления, выделяющие их среди других людей и групп. Как минимум, члены группы должны иметь единые интересы. Наиболее последовательно такой подход изложен в марксизме, где понятие страты не применяется, а заменено понятием социального класса — большой социальной группы, имеющей, как доказывается, объективное существование. Вместо понятия стратификации в марксизме используется понятие социально-классовой структуры, в рамках которой рассматриваются как классы, так и слои. 
 
Противоположная точка зрения на элементы стратификационной системы получила последовательное выражение у П.А. Сорокина. Страту он понимает как чисто теоретическое образование — это вычлененная социологом для нужд теоретического анализа социальная общность. Реальность ее существования — не более чем блеф, ведь в зависимости от оснований деления мы будем получать различные по содержанию и объему страты. Сорокин перечисляет разнообразные группировки, которые исследователь имеет возможность рассмотреть: расовая, половая, семейная, государственная, языковая, правовая, имущественная, территориальная, религиозная, партийная, психо-идеологическая. Поэтому понятие социального класса, опирающегося на имущественно-экономическую группировку, для Сорокина ненаучно — он называл его «понятием социальной алхимии». В своей рецензии на известную книгу Н.А. Бухарина «Теория исторического материализма», в которой излагалось учение ортодоксального марксизма (марксизма-ленинизма), Сорокин обвинил автора в социальном монизме. 
 
В современной западной социологии широко применяется как понятие социальной страты (слоя), так и социального класса. Эти понятия обозначают разные элементы стратификационной системы. Между ними существуют следующие различия. 
 
Если социальный слой может определяться одним каким-либо критерием стратификации (например, доходом), то о социальном классе идет речь в том случае, когда имеет место сближение социальных страт по ряду важнейших признаков. Класс шире слоя; в класс может входить несколько смежных социальных слоев. 
 
Начиная с К. Маркса, социальный класс прочно ассоциируется с материально-экономическим критерием стратификации; а остальные критерии могут приниматься или не приниматься во внимание. 
 
Считается, что социальный класс — это либо большая социальная группа, либо такая социальная общность, члены которой имеют объективно схожие интересы (хотя могут их и не осознавать). 
 
 
Вопрос 2. Критерии социального неравенства.  
 
В предыдущей лекции мы рассмотрели основные взгляды на природу неравенства, в основе которых лежит анализ главных причин неравенства и, как следствие, ее оснований (критериев). Другая логика анализа социального неравенства акцент делает не на познание причин этого феномена, а на изучение его оснований в разных обществах. У истоков такого анализа находится М. Вебер. Подобным путем идут многие современные социологи-позитивисты. 
 
Каковы компоненты неравенства, что составляет основу стратификации разных обществ? Ответы на эти вопросы стремился найти классик немецкой социологии Макс Вебер (1864—1920). Вебер не был удовлетворен анализом неравенства, данным Марксом: объяснение неравенства с помощью единого основания — владения собственностью на средства производства — сводило стратификационную структуру к двум уровням (классу собственников и классам, лишенным существенной собственности (пролетариат и крестьяне). Остальные общности (интеллигенция, управленцы, мелкие служащие, лавочники и др.) представлялись Марксу лишь в качестве промежуточных слоев, вынуждаемых ходом исторического развития определиться и примкнуть к тому или иному классу. Ограниченность такого подхода стала очевидной уже в конце XIX века. Вебер предложил свое понимание неравенства и вызываемой ею стратификации, в основе которого — наличие трех основных компонент социального неравенства. 
 
Первая компонента — имущественное неравенство. Она включает в себя: а) доходы (зарплата и различные выплаты (доходы за счет собственности, капиталовложений (акций, облигаций и пр.); б) собственность (движимое и недвижимое имущество). Сюда относятся и доходы, полученные нелегально (например, взятки) или криминальным путем (поборы, мошенничество, кражи). Вебер отмечал, что богатство означает нечто большее, чем просто зарплата. Обеспеченные люди часто вообще не работают в классическом понимании, получая доходы за счет собственности или капиталовложений. Представители разных социальных классов имеют неодинаковые возможности получения доходов и, соответственно, приобретения товаров и услуг. 
 
Второй компонент неравенства — социальный престиж. Вебер понимал под социальным престижем обретение индивидом от рождения или благодаря личным качествам такого социального статуса, который позволяет ему занять определенное место в социальной иерархии. Он ввел понятие статусной группы, члены которой ведут особый, отличный от других групп образ жизни. Это проявляется в манере говорить, в стиле одежды, в способах проведения досуга, в предпочитаемых художественных стилях и т.д. 
 
Социальный престиж имеет своим источником уважение, которое члены данного общества оказывают субъекту. Поэтому социальный престиж и, соответственно, социальный статус обусловлен нормативно-ценностной системой общества. Благодаря господству определенных норм и ценностей на верхние этажи социальной иерархии всегда поднимаются лишь те, чей статус соответствует укоренившимся в массовом сознании представлениям о значимости (функциям, правам, обязанностям) данного социального статуса (профессии, титула, семейного положения и др.), т.е. соответствует господствующим в обществе нормам и ценностям. 
 
Социальный престиж как компонент неравенства самоценен, т.е. представляет собой независимую характеристику социального неравенства и стратификации. Человек может иметь высокий статус, опирающийся на его социальный престиж, но не иметь богатства и/или власти (например, святой отшельник). И наоборот, низкий престиж может сочетаться с богатством и/или властью (к примеру, босс мафии). 
 
В разных обществах престиж формируется на основе разных принципов. Например, в феодальной Европе принадлежность к аристократии определялась происхождением человека или его заслугами перед королем. Аристократ имел возможность сделать блестящую карьеру, даже если был беден, тогда как богатый купец не мог на это рассчитывать. В советском обществе только принадлежность к коммунистической партии, преданность ей, открывала человеку дорогу к карьере, к повышению своего социального статуса. Таким образом, воплощаясь в социальном статусе, престиж опирается на правовые нормы (законы) данного общества. 
 
Отметим также, что понимание социального престижа неоднородно «разлито» между всеми членами общества: в разных социальных (статусных) группах престиж имеет разное основание, поскольку в них господствуют разные нормы и ценности. Так, в среде бизнеса престижно создать прибыльное предприятие, а в академическом кругу — иметь научные открытия. Босса мафии могут уважать жители его района или определенные социальные слои и общности. Но ситуация, при которой такого человека уважает большая часть членов общества, означает состояние распада этого общества, а потому невозможна в течение длительного периода. Общество, если оно жизнеспособно, должно поддерживать более или менее высокие морально-нравственные нормы и ценности. 
 
Третий компонент неравенства по М. Веберу — власть. Вебер подробно рассмотрел это понятие, указав на политический характер власти. По его определению власть — это способность человека или группы предпринимать действия или вести определенную политику даже вопреки возражениям со стороны других людей и групп. 
 
Сегодня этот критерий понимается как состоящий из ряда показателей. 
 
А) Обладание правами и обязанностями (прежде всего гражданскими правами — правом избирать и быть избранным, участвовать в деятельности политических партий, исповедывать свою религию, отстаивать свои права в судебных инстанциях и др. «правами человека», декларированными Международными организациями). Так, законопослушный гражданин имеет больше прав, чем осужденный в тюрьме. 
 
Б) Наделенность властными полномочиями, вытекающими из должностного, партийного или общественного положения. Например, декан имеет больше полномочий, чем простой преподаватель. 
 
В) Обладание властью как духовной способностью влиять на людей. Например, проповедник имеет больше возможности реализации своих планов, чем лицо из его аудитории. 
 
Власть также самоценна; существуют общества, стратификация которых целиком основана на властной вертикали. В этих обществах отдельные страты существенно различаются по объему власти. Таковы военные общества (например, современная Северная Корея, Ливия, Куба). В советском обществе властный компонент социального неравенства также являлся господствующим, тогда как имущественный фактор социального расслоения не имел серьезного значения. 
 
Таким образом, анализ М. Вебером феномена социального неравенства позволил удовлетворительно объяснить различия в стратификационных структурах разных обществ. В военных обществах основу стратификации составляют различия во власти, из которых вытекают статусные и имущественные различия, в сословных обществах — в социальных статусах, а в капиталистических — в имущественном положении. Например, в советский период главным являлся властный критерий стратификации: наделенность правами и полномочиями была совершенно разной для «простых людей» и «партийной номенклатуры», из чего вытекали статусные и имущественные различия. В постсоветской России на первый план вышел имущественный критерий — теперь «деньги определяют все»: и статус, и власть. 
 
Веберовский анализ стратификационной структуры продолжил П.А. Сорокин (1889—1968). Сорокин значительно расширил число критериев стратификации, вычленив такие компоненты, как пол, раса (национальность), вероисповедание, профессия, уровень образования, место жительства и др. По сути, любой признак социальной дифференциации при определенных условиях может стать компонентом неравенства. Именно поэтому невозможно дать единую (универсальную) совокупность критериев принадлежности к страте для всех обществ. Сорокин предложил рассматривать в обществе не одну, а три стратификационные структуры: экономическую, профессиональную и политическую. Эти структуры в значительной степени независимы друг от друга — социальные агенты ориентируются на высокое положение в рамках «своей» структуры: предприниматель стремиться увеличить капитал, расширить свой бизнес, политик — прийти к власти, а профессионал — добиться «имени и положения» в своем кругу. 
 
Таким образом, число критериев стратификации обширно; стратификация — многомерное явление. В 1930-е годы американским социологом Ллойдом Уорнером была предпринята попытка преодолеть бесконечное увеличение числа критериев стратификации. Уорнер провел подробное исследование классовой системы в городской общине (районе), которую назвал «Янки-сити». В своих исследованиях Уорнер предложил членам общины самим определить свое место в социальной иерархии. Тем самым анализ стратификационной системы осуществлялся на основе высказываний членов общины друг о друге: люди сами определяли классовую принадлежность других жителей. Так, если владелец лавки считал, что банковский служащий выше его по социальному положению, Уорнер фиксировал это мнение. Такой подход Уорнер назвал «репутационной теорией», поскольку классовая принадлежность людей определялась исходя из оценки их статуса другими членами общности, т.е. их репутации. Подобным методом в «Янки-сити» было выявлено 6 социальных классов.⁸ 
 
В современной социологии существует три основных метода исследования социальной стратификации. 
 
«Самооценочный» подход (или «метод классовой идентификации»): социолог предоставляет право опрашиваемому (респонденту) отнести самого себя к некоторой условной шкале классового состава населения. 
 
Метод «оценки репутации»: исследователь предлагает респондентам выступить в качестве судей (экспертов) и оценить социальное положение друг друга или известных им социальных групп. 
 
«Объективный подход», при котором исследователь оперирует некоторыми критериями социальной стратификации, рассматриваемыми им как основные в рамках выбранной теории социальной структуры. В современных исследованиях социальной структуры развитых стран обычно используется социально-классовая теория, опирающаяся на понятие социально-экономического статуса. Данный статус включает три переменные: престиж профессии, уровень образования, уровень дохода, которые и выступают как главные критерии стратификации. 
 
Необходимо иметь в виду, что одни критерии стратификации могут быть зафиксированы объективными методами (семейное положение, профессия, доход и др.), тогда как другие (социальный престиж, принадлежность к статусной группе) могут быть выявлены лишь путем изучения мнений респондентов. Поэтому объективные и субъективные методы исследования стратификации взаимосвязаны. Определение стратификации по субъективным критериям (например, по престижу) должно быть дополнено анализом объективных критериев неравенства (профессия, образование, доход). Отсюда становится понятным, почему современные западные социологи понимают социальную стратификацию как продукт взаимодействия социальной дифференциации (основывающейся главным образом на объективных показателях личности) и социальной оценки (которая культурно обусловлена и во многом носит субъективно оцениваемый характер⁹). Под социальной оценкой понимается любое общественно значимое вознаграждение человеческой деятельности. Эта глубокая мысль относительно природы социальной стратификации указывает на взаимосвязь этого феномена с естественной и социальной дифференциацией, с одной стороны и культурой общества, — с другой. 
 
На ведущую роль культуры в стратификации указал американский социолог Талкотт Парсонс. Он предложил три универсальных критерия стратификации: 1) «качество» — предписывание субъекту определенной характеристики, позиции (например, компетентность); 2) «исполнение» — оценка деятельности субъекта в сравнении с деятельностью других субъектов; 3) «обладание» материальными ценностями, талантами, мастерством, культурными ресурсами. Оценка субъектов по этим трем критериям в обществе осуществляется в соответствии с господствующими в нем ценностными образцами. 
 
Вопрос 3. Профиль и динамика стратификационной структуры. 
 
Как мы увидели, что в обществе постоянно воспроизводится социальная иерархия. Очевидно, в обществе существуют особые механизмы, защищающие и воспроизводящие социальную стратификацию, заставляющие людей принимать ее логику и принципы. Социологи выделяют следующие подобные системы.¹⁰ 
 
Институциональные механизмы защиты неравенства — наличие целой системы социальных институтов, поддерживающих стратификационную структуру. Так, в современном обществе институт собственности и ее наследования делает неравными шансы богатого наследника и человека, родившегося в бедной семье; институт образования позволяет подняться к престижным и высокооплачиваемым видам деятельности тем, кто обладает соответствующими способностями или деньгами. При этом с изменением принципов стратификации меняются и институты, их обеспечивающие. Так, после большевистской революции в России, была полностью разрушена прежняя стратификационная система и ликвидированы такие социальные институты, как монархия и престолонаследие, церковный брак и приходское образование и др. 
 
Социальная мобильность, которая дает людям шанс подняться вверх по социальной лестнице, улучшить свою социальную позицию в рамках сложившейся стратификационной системы. 
 
Стремление индивидов следовать установленным нормам, принципам и законам. Это происходит в силу привычки, а также того, что, вырастая в определенной социальной среде, принимая ее культуру, образ жизни, индивид обычно чувствует себя комфортно именно в ней, на данном этаже социальной лестницы. 
 
Наличие различий в культуре страт: в процессе своей жизнедеятельности люди создают на каждом этаже социальной иерархии свой особый мир, они охраняют свою социокультурную среду. 
 
Таким образом, стратификация — это устойчивое явление, необходимую прочность ему придает, прежде всего, социокультурное расслоение общества и отлаженная работа определенных социальных институтов. Соответственно различают нормативно-ценностные и институциональные механизмы контроля и воспроизводства социальной стратификации. Однако наряду с тенденцией к упрочению стратификации существует и противоположная тенденция — к ее внутреннему разрушению. Такое разрушение часто идет под лозунгом эгалитаризма — идеей социального равенства. Тем не менее, в результате борьбы с неравенством всегда появляется лишь ее новый вариант, хотя зачастую и базирующийся на других критериях стратификации. 
 
Для изучения исторической динамики социальной стратификации и сравнения стратификации разных стран анализируется профиль вертикального среза стратификации. Этот профиль представляет собой графическое изображение слоевой структуры общества: на оси Y отложены в иерархическом порядке социальные слои (страты), а на оси X — оценочная численность каждого слоя (обычно в сотнях тысяч человек). 
 
Классической формой профиля стратификации является пирамида, когда самый низший слой — самый многочисленный, а высший — малочисленный. В современном мире такой профиль характерен для беднейших стран Африки и Азии. 
 
Другая форма профиля характерна для военных диктатур и стран, где у власти находятся коммунисты. Здесь стратификация принимает формуюлы. Максимальные по численности страты подняты на минимальную ступень над самой низшей позицией (заключенные, маргиналы) — слоем, который минимизирован и похож на тонкую ножку юлы. Выше самого многочисленного класса (народные массы, до 85% населения), представляющего зримую попытку реализации политики социальной однородности, находится длинная «ручка юлы» — промежуточные слои. Это приближенная к элите обслуга — обычно немногочисленные слои (командование армии и полиции, управленцы, ученые, артисты и др.). Наконец, на самом верху «рукоятка юлы» — правящая элита (олигархия). 
 
Для современных развитых капиталистических стран характерен третий вид профиля стратификации — напоминающий бочку. Здесь средние слои – максимальные по численности, они формируют средний класс. По многим параметрам этот класс неоднороден, его формируют представители малого бизнеса, служащие, менеджеры, квалифицированные профессионалы. Однако их социально-экономический статус примерно одинаков. Слои, лежащие выше (средний и крупный бизнес, политическая элита, шоу-бизнес и др.) и ниже (рабочий класс, эмигранты, безработные, заключенные и др.) не составляют большинства в обществе, их численность убывает по мере продвижения к верхнему и нижнему краям профиля. 
 
Указанные формы профиля являются основными видами, но на практике чаще встречаются промежуточные варианты. В современной России в постсоветское время произошли процессы более равномерного заполнения социальных слоев за счет расслоения населения по уровню жизни и потери коммунистической элитой монополии на власть в стране. 
 
В любом случае, для выявления профиля стратификации необходимы очень сложные и масштабные социологические исследования. 
 
Профиль вертикального среза стратификации не является постоянным, он находится в непрерывном изменении. Еще социологи XIX века пытались познать закономерности его изменения. Мы уже говорили о марксистской концепции обнищания рабочего класса и роста социального неравенства при капитализме, которая оказалась неправильной. Итальянский социолог Вильфредо Парето выдвинул гипотезу о том, что профиль экономической стратификации в большинстве обществ постоянен и описывается математической формулой. Точку в научных дискуссиях о законах изменения профиля стратификации поставил П.А. Сорокин. Проанализировав большой исторический материал, Сорокин создал теорию флуктуаций профиля стратификации. Флуктуация — это ненаправленное хаотическое колебание. 
 
Рассмотрев стратификацию разных обществ в разные эпохи по экономическому критерию, Сорокин выделил два типа флуктуаций: а) возрастание или уменьшение экономического благосостояния общества в целом; б) возвышение или уплощение экономической пирамиды (т.е. профиля стратификации). На большом историческом материале им были сделаны следующие выводы. 
 
Благосостояние и доход различных обществ существенно меняется от одной страны к другой и от одной группы (области страны) к другой. 
 
Средний уровень благосостояния и дохода в одном и том же обществе меняется во времени. 
 
В истории семьи, нации или любой другой группы не существует устойчивой тенденции ни к обогащению, ни к обнищанию. Все хорошо известные тенденции фиксированы только для ограниченного периода времени. 
 
Происходят колебания экономической стратификации и внутри группы (общества) — от одного периода времени к другому. Хотя в этих колебаниях и возможна некоторая периодичность, но ее существование никем пока не доказано. За исключением ранних стадий экономической эволюции, не существует постоянного направления в колебаниях высоты и формы экономической стратификации. 
 
При нормальных условиях, свободных от социальных потрясений, изменение высоты и профиля экономической стратификации ограничено: экономический конус колеблется в определенных пределах. Лишь при чрезвычайных обстоятельствах эти пределы могут быть нарушены, и профиль экономической стратификации может стать или очень плоским или очень высоким. В первом случае, общество или погибает, или «плоскостность» его стратификации вытесняется конусом и неизбежной дифференциацией слоев. Во втором случае, существует точка «насыщения», дальше которой общество не может продвигаться без риска крупной катастрофы, когда социальное здание рушится, а его верхние слои низвергаются. 
 
В любом обществе в любые времена происходит борьба между силами стратификации и силами выравнивания. Первые работают постоянно и неуклонно, а последние — стихийно, импульсивно, используя насильственные методы. 
 
Аналогичные выводы были сделаны Сорокиным по результатам анализа политической и профессиональной стратификации — везде наблюдаются флуктуационные колебания и нет четкой и постоянной тенденции (например, к усилению демократии или к доминированию интеллектуальных профессий). Нет также и обратных тенденций.¹¹ 
 
Таким образом, стабильность общества связана с профилем социальной стратификации. Чрезмерное вытягивание профиля чревато серьезными социальными катаклизмами, тормозящими развитие общества и ставящими его на грань развала. По мере приближения к точке «насыщения» в обществе неизбежны либо процессы по сдерживанию пагубной тенденции (проводятся реформы по перераспределению богатства через систему налогообложения), либо начинаются революционные процессы, в которые вовлекаются широкие социальные слои. Поэтому утолщение профиля стратификации, прежде всего, за счет усечения верхушки конуса — явление, повторяющееся в истории всех обществ. Впрочем, не стоит думать, что главная причина всех революций всегда заключается в чрезмерном росте социального неравенства. 
 
Обратный процесс — уплотнение профиля стратификации — также не должен быть чрезмерным, сводящим на нет принцип социальной иерархии, отмечает Сорокин. В неравенстве заключен важный источник социального развития; уравнение в доходах, в отношении к собственности, к власти лишает индивидов внутреннего стимула к действию, к самореализации, самоутверждению, приводит к упадку общества. 
 
Стабильность современных западных обществ связывается социологами, прежде всего с ролью среднего класса. На это одним из первых указал немецкий социолог Георг Зиммель. Занимая промежуточное положение, средний класс выполняет связующую роль между двумя полюсами социальной иерархии, снижая их противостояние. Чем многочисленнее средний класс, тем больше у него шансов влиять на политику государства, на процесс формирования ценностей общества, на мировоззрение граждан. Наличие мощных средних слоев в социальной иерархии развитых стран позволяет им сохранять устойчивость, несмотря на эпизодическое нарастание напряженности среди бедных и маргинальных слоев. Подобная напряженность (например, выливающаяся в забастовки шахтеров или транспортников) гасится в основном не силой репрессивного аппарата, а позицией большинства, в целом удовлетворенного своим положением. 
 
Динамику профиля стратификации следует отличать от изменений самой стратификационной системы. Если профиль меняется постоянно и хаотично (флуктуации), то система гораздо более устойчива. Однако изменяется и она. Это происходит двумя способами. Во-первых, постепенные изменения в течение длительного времени способны совершенно изменить принципы социальной иерархии. Так капиталистические порядки в большинстве европейских стран вытеснили феодальные. Во-вторых, смена системы стратификации может произойти революционным путем. Так, в России в результате февральской и октябрьской революций 1917 года были последовательно снесены сначала сословно-монархические устои стратификации, а затем и едва возникшие буржуазно-демократические, и установилась тоталитарная диктатура партийной элиты со своими принципами социальной иерархии. В процессе революционной смены стратификационной системы наиболее социально активные представители свергнутых слоев, сословий, классов часто уничтожаются физически. 
 
Вопрос 4. Социальная мобильность 
 
Как мы указали выше, социальная мобильность является одним из механизмов защиты и воспроизводства социальной стратификации. Например, в развитых странах средний класс демонстрирует низшим слоям образцы деятельности и жизненного уклада, вполне достижимые при приложении определенных усилий. Тем самым недовольство этих слоев своим положением нейтрализуется предоставлением их членам реальных возможностей достичь лучшего положения в рамках существующей системы стратификации. Поэтому устойчивость социальной стратификации и общества в целом в современных исторических условиях во многом зависит от характеристик социальной мобильности.Социальная мобильность — это любое изменение индивидом или группой своего социального положения. 
 
Основы теории социальной и культурной мобильности заложил П.А. Сорокин. И это не случайно: явление мобильности тесно связано с феноменом социальной стратификации. Стратификация определяет основные параметры мобильности, поскольку формирует основу социальной структуры. Поэтому начинать анализ мобильности, подчеркивает Сорокин, следует с уточнения понимания социального пространства, его структуры. Мобильность — это перемещение индивида внутри социального пространства, которое в корне отличается от пространства геометрического. Люди, находящиеся вблизи друг друга в геометрическом пространстве (например, король и его слуга), в социальном пространстве отделены громадной дистанцией, и наоборот. 
 
^ Социальное пространство, по Сорокину — это вселенная, состоящая из народонаселения земли. Определить положение человека или социального явления в социальном пространстве (т.е. определить социальное положение) означает определить его отношение к другим людям (группам) и другим социальным явлениям, взятым за «точки отсчета». Выбор точек отсчета зависит от исследователя; обычно это социальные группы. Определение положения осуществляется путем указания отношений человека к определенным группам, выявления отношений этих групп друг к другу и отношений данной популяции (общества) к другим популяциям, входящим в человечество. Совокупность таких групп, а также совокупность положений внутри каждой из них составляют систему социальных координат, позволяющую определить социальное положение любого индивида.¹² 
 
Понимание социальной структуры как социального пространства или поля восходят к трудам немецко-американского психолога и социолога Курта Левина (1890—1947). Левин ввел в социологию заимствованное из физики понятие «поля» для объяснения и теоретического представления социального поведения. Социальное поле, по Левину, это психологическое единство личности и ее окружения. Поле образуется потребностями человека и значимостью окружающих людей и предметов, связанной с оценкой человеком возможностей этих людей и предметов способствовать или препятствовать удовлетворению его потребностей. Социальное поведение, полагал К. Левин, выражается в событиях, происходящих в «поле», в перемещениях из одной его области в другую под влиянием значимости объектов и в результате в изменении самой структуры поля. 
 
Таким образом, К. Левин предпринял попытку описать социальное поведение в понятиях топологии и векторного передвижения. Подобное теоретическое представление оказалось весьма продуктивным для изучения социальной мобильности. В современной социологии оно развивается в концепциях социологов-«постструктуралистов», среди которых отметим французского исследователя Пьера Бурдье (род. 1930). Социальное пространство, согласно Бурдье, формируется совокупностью объективных отношений сил, которые навязываются всем, входящим в него. Сила индивида в социальном пространстве определяется различными видами его капитала (экономического, культурного, социального и символического), который дает власть над полем. Каждый вид капитала действует в своем поле. Общее социальное поле — это многомерное пространство позиций, в котором социальные агенты располагаются в первом измерении — по общему объему своих капиталов, а во втором — по относительной доле разных видов своих капиталов в их общей совокупности.¹³ 
 
Перемещения в социальном пространстве или поле принимают разные формы. Рассмотрев социальную мобильность в исторической ретроспективе, П.А. Сорокин сформулировал ряд закономерностей. 
 
В обществе происходят перемещения как индивидов, так и социальных объектов — групп, слоев, классов, общностей. Кроме того, в социальном пространстве перемещаются и другие социальные объекты — теории, идеологии, порядки, традиции, мода, средства массовой информации, имущество. Характеризуя индивидуальную и коллективную мобильность, Сорокин выделил территориальную, религиозную, политическую, семейную и профессиональную мобильность как основные ее виды. 
 
Перемещения могут происходить как по горизонтали, так и по вертикали стратификационной системы. В первом случае статус не меняется и мобильность происходит в рамках одного социального слоя. При вертикальной мобильности возможно восхождение или нисхождение по социальной иерархии.¹⁴  
 
По степени интенсивности социальной мобильности различаются подвижные (открытые) и неподвижные (закрытые) общества. При этом не существует обществ, страты которого были бы абсолютно замкнутыми; нет также и обществ, в которых вертикальная мобильность была совершенно свободной, беспрепятственной. 
 
Интенсивность и всеобщность вертикальной мобильности изменяется от группы к группе и от одного периода времени к другому. В истории наблюдаются ритмы сравнительно подвижных и неподвижных периодов. В этих изменениях нет постоянной тенденции ни к усилению, ни к ослаблению вертикальной мобильности. Демократические общества зачастую более подвижны (более открытые), чем автократичные. Тем не менее, существуют и исключения.¹⁵ 
 
Положения теории социальной мобильности Сорокина были развиты социологическими исследованиями его последователей. Остановимся на нескольких аспектах. 
 
В любом обществе одновременно существует индивидуальная и коллективная мобильность. ^ Степень подвижности общества определяется возможностями продвижения вверх для отдельных лиц или коллективов. Эта возможность обусловлена особенностями системы стратификации. Высокая степень подвижности характерна для «открытых» обществ с демократическими политическими режимами. В открытых обществах нет формальных ограничений мобильности и почти отсутствуют неформальные. Авторитарные режимы обычно вводят значительные ограничения для социальной мобильности — индивидуальной и коллективной. При тоталитарных режимах социальная мобильность вовсе не исчезает — напротив, наблюдается ее, так сказать, «ренессанс», только на новой, тоталитарной основе. В таких странах социальная мобильность не только контролируется властями, но и принудительно, искусственно стимулируется ими в нужном направлении. Например, в СССР существовали специальные механизмы стимулирования восходящей мобильности представителей «рабочего класса» (рабочие факультеты в вузах), республик СССР (квоты для национальных меньшинств) и др. Правящая элита была заинтересована в пополнении своих рядов представителями социальных низов, а не интеллигенции. Аналогичные процессы наблюдались в нацистской Германии. 
 
Возможности социальной мобильности во многом зависят от того, какое значение в обществе придается приписанным и достигнутым социальным статусам. 
 
Когда институты общества главное значение придают приписанным статусам индивида, то в обществе проявляется тенденция к коллективной мобильности. Крайний случай — ныне уже не существующая в Индии кастовая система, которая почти не допускала индивидуальную мобильность: индийцы не могли сменить касту, в которой родились. В то же время, отдельным группам удавалось изменить свой социальный статус — это происходило, когда крупная каста распадалась на несколько меньших. В других обществах приписанные статусы препятствуют индивидуальной мобильности из-за дискриминации (например при режиме апартеида в ЮАР расовые признаки прежде всего определяли социальное положение человека и препятствовали его изменению). Поэтому некоторые социальные слои упорно стремятся к коллективной мобильности, которая должна компенсировать ситуацию, в которой приписанный статус членов группы бросает тень на их личные достижения. Это находит выражение в различных общественно-политических движениях (например, борцов за права человека, за равноправие женщин). Успех некоторых из подобных движений (к примеру, отмена апартеида в ЮАР) свидетельствует о реальной возможности изменить последствия приписанного статуса с помощью коллективных усилий. 
 
В тех обществах, где большее значение придается достигнутым статусам человека, преобладает тенденция к индивидуальной мобильности. США — типичный тому пример, недаром эту страну называют «обществом равных возможностей». Этому способствовало то, что в Северной Америке никогда не существовало сословно-феодальных структур и многие люди стремились туда как в страну, где дворянские, аристократические звания и титулы не играли никакой роли. Хотя и в США существуют классовые различия, обусловленные приписанными статусами (например, наследство или связи родителей), более всего там ценится стремление самого человека к повышению собственного положения. Об этом свидетельствует популярность рассказов о бедных людях, своим трудом добившихся успеха, выбившихся в миллионеры и пр., как говорят «сделавших себя». 
 
Вертикальная мобильность существует в обществе в той мере, в какой между социальными слоями существуют социальные «лестницы», «лифты» или «пути», позволяющие индивидам подняться или опуститься в социальной иерархии. Это каналы социальной мобильности, они выполняют функции социальной циркуляции. В качестве таких каналов социологами рассматриваются различные социальные институты. Важнейшими из них, как указывал Сорокин, являются армия, церковь, школа, политические, экономические и профессиональные организации. В каждом обществе в разные исторические периоды на первое место выходят определенные институты и организации, которые предоставляют членам общества наибольшие возможности по восходящей мобильности. 
 
Рассмотрим теперь факторы социальной мобильности, т.е. те социальные явления и процессы, от которых зависит социальная мобильность конкретного индивида или социального объекта.  
 
Прежде всего, социальная мобильность зависит от способностей и усилий самого человека или группы. 
 
Во-вторых, на социальную мобильность влияют семейные и клановые связи. Этот фактор многообразен — от прямой поддержки индивида его семьей до зависимости мобильности от уровня рождаемости в разных стратах. 
 
Особенности социально-политического и экономического устройства общества напрямую определяют возможности социальной мобильности людей из разных страт. 
 
Процессы реорганизации социальной структуры представляют новые возможности социальной мобильности. Например, процессы индустриализации в XX веке привели к возникновению большого числа новых профессий, потребовавших более высокой подготовки. Аналогичные процессы происходят сегодня благодаря внедрению новых информационных технологий. Тем самым институт образования стал важнейшим каналом социальной мобильности в современном мире. Другой пример действия указанного фактора — развитие рыночных отношений, приведшее к взлету людей с «коммерческой жилкой». Это указывает на значение экономических институтов как каналов мобильности в рыночной среде. 
 
Изменения социально-экономической ситуации также влияют на мобильность. Пример тому — финансовые кризисы в России 1990-х гг., разорившие многих предпринимателей и ухудшившие экономический статус широких слоев населения. 
 
Наиболее драматические последствия в плане социальной мобильности влечет становление новой системы стратификации. Полная смена стратификационной системы приводит к взлету целых социальных групп и слоев и падению других. Это хорошо выражено большевистским лозунгом: «кто был ничем — тот станет всем!». 
 
Первые три рассмотренных фактора влияют, прежде всего, на индивидуальную мобильность, а последние три — на коллективную. Групповая вертикальная мобильность особенно интенсивно происходит в случае становления новой системы стратификации. При реорганизации социальной структуры наблюдается как вертикальная, так и горизонтальная мобильность.