Общественное разделение труда

Так как право  воспроизводит главные формы  социальной солидарности, то нам остается только классифицировать различные  виды права, чтобы исследовать затем, каковы различные соответствующие  им виды социальной солидарности. Вероятно, что среди них есть один, символизирующий  ту специальную солидарность, причина  которой - разделение труда. После этого  для измерения доли этой последней  солидарности достаточно будет сравнить число выражающих ее юридических  правил с правом в полном его объеме.

Для этого труда  мы не можем воспользоваться обычными у юристов подразделениями. Придуманные  в целях практики, они могут  быть очень удобными с этой точки  зрения, но наука не может удовольствоваться  этими эмпирическими и приблизительными классификациями. Самая распространенная это та, которая делит право  на право публичное и право  частное; первое призвано регулировать отношения индивида к государству, второе - взаимные отношения индивидов. Но когда пытаются анализировать  эти термины, то демаркационная линия, казавшаяся столь ясной на первый взгляд, сглаживается. Всякое право  частно в том смысле, что постоянно  и повсюду имеются налицо и  действуют только индивиды; но всякое право публично в том смысле, что  оно - социальная функция и что  все индивиды - хотя и в различных  видах - суть должностные лица общества. Супружеская, родительская и т.п.функции  не разграничены и не организованы иначе, чем министерская и законодательная  функции, и не без основания римское  право называло опеку munus publicum. Да и  что такое государство? Где начинается и где кончается оно? Известно, как запутан этот вопрос; не научно строить основную классификацию  на столь темном и плохо анализированном  понятии.

Чтобы поступать  методически, надо обратиться к принципу, служившему нам до сих пор, т.е. классифицировать юридические правила по разным санкциям, которые с ними связаны. Их два  вида. Одни состоят существенно в  налагаемом на индивида страдании, они  репрессивны: это случай уголовного права. Правда, что санкции, которые  связаны с чисто моральными правилами, имеют тот же характер, но они  распределены диффузивньм образом, принадлежа всякому безразлично, между  тем как санкции уголовного права  применяются только через посредство определенного органа: они организованы. Что касается до другого вида, то эти санкции не влекут за собой  необходимого страдания индивида, они  состоят только в восстановлении прежнего порядка вещей, в приведении нарушенных отношений к их нормальной форме тем ли, что инкриминируемый  поступок силой приводится к типу, от которого он отклонился, или тем, что сводится к нулю, т.е. лишается всякой социальной цены. Следовательно, юридические правила надо разделить  на два большие вида, смотря по тому, имеют ли они организованные репрессивные санкции или только реститутивные.

Теперь исследуем, какому виду социальной солидарности соответствует каждый из этих видов. Так как отрицательная солидарность не производит сама по себе никакой  интеграции, и так как, кроме того, она не имеет ничего особенного, то мы признаем только два вида положительной  солидарности, различающиеся следующими признаками:

1. Первая связывает  индивида прямо с обществом  без всякого посредничества. Во  второй она зависит от общества  потому, что зависит от составляющих  его частей.

2.В обоих случаях  общество не рассматривается  с одной и той же точки  зрения. В первом то, что называют  этим именем, есть более или  менее организованная совокупность  верований и чувств, общих всем  членам группы это коллективный  тип. Наоборот, общество, с которым  мы солидарны во втором случае, есть система различных специальных  функций, соединенных определенными  отношениями. Эти два общества, впрочем, составляют одно. Это  две стороны одной и той  же действительности, которые, тем  не менее, должны быть отличаемы.

3.Из этого различия  вытекает другое, которое послужит  нам для характеристики и наименования  этих двух видов солидарности.

Первая может  быть сильна только в той мере, в  какой понятия и стремления, общие  всем членам группы, превосходят в  числе и интенсивности те, которые  принадлежат лично всякому из них. Она тем энергичнее, чем значительнее этот избыток. Но нашу личность составляет то, что в нас есть собственного и характерного, что отличает нас  от других. Значит эта солидарность возрастает в обратном отношении  к индивидуальности. В каждом из нас, сказали мы, есть два сознания: одно, общее нам со всей нашей  группой, которое, следовательно, представляет не нас самих, а общество, живущее  и действующее в нас; другое, наоборот, представляет то, что в нас есть личного и отличного, что делает из нас индивида1. Солидарность, вытекающая из сходств, имеется тогда, когда  коллективное сознание точно покрывает  все наше сознание и совпадает  с ним во всех точках; но в этот момент наша индивидуальность равна  нулю. Она возникает только тогда, когда группа занимает в нас мало места. Мы имеем тут две противные  силы, центростремительную и центробежную, которые не могут возрастать в  одно и то же время. Мы не можем развиваться  одновременно в двух столь противоположных  направлениях. Если мы имеем сильную  склонность поступать и мыслить  самостоятельно, то мы не можем быть особенно склонны к тому, чтобы  поступать и мыслить, как другие. Если идеал состоит в том, чтобы  создать себе собственную, индивидуальную физиономию, то он не может состоять в том, чтобы походить на всякого. Кроме того, в момент, когда эта  солидарность проявляет свое действие, наша личность, можно сказать, исчезает, ибо мы - более не мы, а коллективное существо.

Социальные молекулы, которые были бы связаны только таким  образом, могли бы двигаться с  единством только в той мере, в  какой они не имели бы собственных  движений, как это происходит с  молекулами неорганических тел. Вот  почему мы предлагаем назвать этот вид солидарности механическим. Мы называем ее так только по аналогии со сцеплением, соединяющим между  собой частицы мертвых тел, в  противоположность тому, которое  дает единство живым телам. Окончательно оправдывает это название то, что  связь, соединяющая индивида с обществом, вполне аналогична той, которая связывает  вещь с лицом. Индивидуальное сознание, рассматриваемое с этой точки  зрения, есть простое следствие коллективного  типа и следует всем связям, налагаемым на него владельцем движения. В обществе, где эта солидарность очень развита, индивид, как мы это увидим, не принадлежит  себе; он буквально вещь. которой  располагает общество. Поэтому в  таких социальных типах личные права  еще не различаются от вещественных.