Линейные и эволюционистские концепции культуры

Свою эволюционистскую концепцию  культуры разработал Эдуард Тайлор (1832–1917). Наиболее полно он ее изложил в книге «Первобытная культура», где всесторонне развивал идею прогрессивного развития культур, противопоставляя ее «теории вырождения» графа Жозефа де Местра. Различия в быте и культуре отдельных народов он объяснял неодинаковостью достигнутых ими ступеней развития.

Э. Тайлор не отрицал возможности  регрессивных изменений в культурах  в результате исторических или природных  катаклизмов, но при этом утверждал, что магистральным направлением в истории человечества является эволюционное прогрессивное развитие культур. Он считал также, что направление этого развития самоочевидно, и был убежден, что все культуры должны пройти примерно те же стадии в общекультурном развитии, что и цивилизованные (европейские страны), от невежественного состояния к просвещенному, когда все большую роль должны играть рационалистическая наука и идеология.

Все явления культуры Э. Тайлор уподоблял  «видам растений и животных, изучаемых  натуралистами». По его мнению, «история человечества есть часть или даже частичка истории природы, и человеческие мысли, желания и действия сообразуются с законами столь же определенными, как и те, которые управляют движением волн, сочетанием химических элементов и ростом растений и животных».

К числу важнейших закономерностей  Э. Тайлор относил «общее сходство природы человека» и «общее сходство обстоятельств его жизни». Все народы и все культуры соединены между собой в непрерывный и прогрессивно развивающийся эволюционный ряд. Он особо подчеркивал постепенный характер эволюции, развитие от простого к сложному.

Естественно-научный метод Э. Тайлора  страдал существенным недостатком: эволюция явлений или элементов  культуры изучалась им вне зависимости  и связи их друг с другом. Культура есть лишь совокупность, по его определению, орудий труда, оружия, техники, обрядов, верований, ритуалов и т.д. Она не представляет целостного явления. Однако Э. Тайлор сам ощущал недостатки такого способа изучения и понимал, что явления культуры тесно связаны между собой.

В процессе изучения культур он применял «метод пережитков». Под пережитком Э. Тайлор понимал «живое свидетельство или памятник прошлого», «те обряды, обычаи, воззрения и прочее, которые, будучи в силу привычки перенесены из одной стадии культуры, свойственной ей, в другую, более позднюю, остаются живым свидетельством или памятником прошлого». Например, пожелание здоровья при чихании – это остаток веры в то, что через отверстие в голове могут войти или выйти духи. На основании таких следов более древней культуры можно было реконструировать прежние культуры.

В своих исследованиях Э. Тайлор не касался вопросов развития семьи, рода, других общественных организаций. Его мало интересовало развитие техники и материальной культуры. Явный акцент в изучении культуры он делал на анализе ее духовной стороны, религии, магии и связанных с ними обрядов. Э. Тайлор являлся автором анимистической теории религии, вызвавшей впоследствии бурные споры среди исследователей культуры.

Его эволюционистская концепция культуры оказала значительное влияние на изучение культур последней трети XIX века. Выход книги «Первобытная культура» стал событием в мире науки, в первую очередь, это касается исследований становления духовной культуры от первичных религиозных верований к мировым религиям.

Английский философ, биолог, психолог и социолог Герберт Спенсер (1820–1903) при разработке своей теории эволюционизма главный акцент делал на анализе того, как развиваются общества. Основой для его концепции служил богатейший этнографический материал. Он не был сторонником единообразного линейного прогресса и полагал, что «истина заключается скорее в том, что социальные типы, подобно типам индивидуальных организмов, не образуют известного ряда, но распределяются только на расходящиеся и разветвляющиеся группы». Его основная идея: аналогия общества и организма. Общество, и соответственно различные типы культур, он понимал в качестве некоего «сверхорганизма», который осуществляет «надорганическое» развитие. Культуры, или общества, развиваются под влиянием внешних факторов (воздействие географической среды и соседних культур) и внутренних факторов (физическая природа человека, дифференциация рас, разнообразие психических качеств). Он одним из первых высказал гипотезу о том, что так называемые «отсталые» культуры были созданы людьми физически, умственно и морально неразвитыми. По его мнению, развитие культур в целом идет в направлении их интеграции, объединения в некую целостность. Г. Спенсер ввел в научный оборот понятия «структура» (общества, культуры), «функция», «культурный институт».

В начале XX века эволюционизм утратил доминирующее положение в культурологии. Он выполнил свое назначение – утвердил новый взгляд на развитие культур, и особенно на эволюцию такого их важного элемента, как религия. Идеи эволюционизма в последующую эпоху вновь и вновь востребовались исследователями культур. Они составили основу концепции основателя культурологии Лесли Уайта.

Оценивая эволюционную школу в  целом, следует подчеркнуть: эволюционисты XIX века, утверждавшие единство человеческой культуры и прогресс общественного  развития, были представителями наиболее передового направления в зарубежной, да и в отечественной, этнографии. Особую славу эволюционистам принес  
Льюис Морган (1818–1881). Многие положения и схема его периодизации были использованы Ф. Энгельсом при создании классического труда «Происхождение семьи, частной собственности и государства», который положил начало особому, историко-материалистическому направлению в этнографии.

До, во время и после Первой мировой  воины особое место во Франции  занимает социологическая школа  
Эмиля Дюркгейма (1858–1917). В противоположность эволюционистам Дюркгейм понимал общество людей не как последовательные стадии вживания человека в среду обитания, а как систему закрытых статичных организмов. Устойчивость организмам такого рода придает «социальная солидарность». Любое радикальное изменение может привести к тотальным последствиям, к катастрофам для социума. Вторым важным его положением выступает идея сосуществования с индивидуальным сознанием «коллективных представлений», к которым относятся религиозные поверья, мифы, нормы морали и права.

На смену эволюционизму в  Германии и Австрии приходят различные  варианты диффузионистского толка, во Франции – социологическая  школа, а в США возникает и  утверждается на три десятилетия  историческая школа Франца Боаса (1858–1942). Хотя Боас видел конечную цель этнографического изыскания в построении единой истории всех народов, основанной на конкретном материале культуры и языка народа как уникального явления, он не мог не оценить теорию прогресса эволюционистов, допуская подобный прогресс в сферах науки и техники.

Если в период между двумя  войнами историческая школа еще  продолжала существовать в США наряду с новым направлением – психологическим, то в Западной Европе возникло иное направление, имевшее очевидные корни в философских построениях прежних школ – функциональное. Идеи функциональной школы получили достаточно широкое распространение в науке, но наиболее ярко они были отражены в английской этнографии.

В широком смысле слова под социальным управлением понимается управление всеми и любыми общественными процессами, в узком смысле — управление процессами и явлениями социальной сферы общественной жизни, средство реализации социальной политики.

Социальное управление осуществляется путем воздействия на условия жизни людей и их ценностные ориентации. Важной составной частью социального управления является социальное планирование, разработка и реализация конкретных мер по решению социальных проблем в единстве с обеспечением прогрессивных экономических преобразований. Это находит свое практическое проявление в планах социально-экономического (или экономического и социального) развития того или иного масштаба.

Сущность социологического подхода  к управлению состоит в выделении  трех его компонентов. Первый — ядро механизмов управления — составляет целенаправленное управляющее воздействие, включающее целеполагание и целеосуществление. Вторым компонентом является социальная самоорганизация, т. е. спонтанные процессы внутри коллективного регулирования (лидерство, «шкала престижа», неформальное группообразование, социальные нормы). Оба названных компонента образуют третий — организационный порядок, который включает в себя как продукты «прошлого» управленческого труда (решения, объективированные в стабильной должностной структуре, административном распорядке), так и систему стихийно сложившихся правил и норм отношений в коллективе. Оптимальное соотношение этих компонентов предполагает их интеграцию на основе использования возможностей и учета границ каждого из них, снятия возможных противоречий. В последние годы стали активно разрабатываться также социологические проблемы управления техническими и организационными нововведениями, формирования гибких организационных структур, управленческого консультирования, деловых игр и т. д.

Социальное планирование — это научно обоснованное определение целей, показателей, заданий (сроков, темпов, пропорций) развития социальных процессов и основных средств их претворения в жизнь.

Объектами социального планирования выступают: общество в целом; каждая из сфер общественной жизни; социальные процессы, происходящие в различных сферах общества как в территориальном (республика, область, район, город, село), так и в функциональном разрезе (в сфере просвещения, культуры, бытового обслуживания и т. д.). Социальное планирование предполагает определение цели, ее количественную и качественную характеристики применительно к каждому объекту планового воздействия. На современном этапе развития общества такой целью социального планирования должно стать достижение социальной справедливости, социального равенства, социальной защищенности людей. Системный анализ требует рассматривать социальное планирование как единство познавательной и общественно-преобразовательной деятельности, а также видеть его специфику в различных сферах общественной жизни — экономике, политике, духовной жизни и т.д. При планировании необходимо учитывать территориально-административные, национальные и географические особенности, что влечет за собой рассмотрение региональных особенностей социального планирования.

В системе научного управления особое место занимает прогнозирование. Пожалуй, никакое другое направление (по сравнению  с планированием, управлением, проектированием) не сопровождалось такими зигзагами  в своем становлении за последнюю четверть века от полного непризнания до чрезмерных упований на его могущество.

В научной литературе существует несколько подходов к  объяснению сущности прогнозирования. Наибольшее распространение получила точка зрения И.В.Бестужева-Лады, который  исходит из того, что прогноз не предусматривает решения проблем будущего. Его задача иная: содействовать научному обоснованию планов и решений. Прогнозирование предположительно характеризует возможный набор необходимых путей и средств претворения в жизнь намечаемой программы действий. В этой связи ряд авторов считает, что под прогнозом следует иметь в виду вероятностное утверждение о будущем с относительно высокой степенью достоверности. Его отличие от предвидения заключается в том, что последнее трактуется как аподиктическое (невероятностное) утверждение о будущем, основанное на абсолютной достоверности, или (другой подход) представляет собой логически сконструированную модель возможного будущего с пока не определенным уровнем достоверности. Не трудно заметить, что в качестве основания для разграничения терминов используется степень достоверности высказываний о будущем.

Есть и другие точки  зрения. По мнению К.Шустера, прогноз имеет конкретный характер и обязательно связан с "календарем", т.е. с определенными количественными оценками. В соответствии с этим он относит ожидаемое количество преступлений в следующем календарном году к разряду прогнозов, а досрочное освобождение заключенного при известных условиях к категории предсказаний. А.Шмидт и Д.Смит заявляют, что под прогнозом обычно понимают количественное предсказание. Таким образом, "демаркационная линия" проводится между качественными (предсказание) и количественными (прогноз) оценками будущего.

Некоторые авторы не особенно затрудняют себя с определением сущности прогнозирования в том плане, что не отделяют его от предвидения  и планирования. Рациональный момент в этих рассуждениях есть, так как  социальное планирование до определенной степени является и прогнозированием, но не наоборот.

Плохую службу в социальной прогностике сыграл тот факт, что  она в какой-то мере стала идентифицироваться со словом "пророчество", за которым  закрепился однозначный негативный смысл. Однако, не говоря уже о социальной прогностике, пророчество не лишено позитивных начал.

Выяснение сущности прогнозирования  неразрывно связано, по справедливому  утверждению В.А.Лисичкина, с необходимостью "выработки специфически прогностической  системы понятий", в том числе "правильного определения понятия "прогноз" и отграничения его от таких понятий, как предвидение, предсказание, план, программа, проект, ожидание, предположение, гипотеза".

С одной стороны, понятийный аппарат социальной прогностики, изучающей законы, принципы и методы прогнозирования, не может быть просто заимствован из конкретных наук. Он отличается универсальностью терминов, т.е. применимостью каждого из них с "приписанным" ему значением в разных отраслях знаний.

С другой стороны, при совершенствовании понятийного аппарата социальная прогностика не может игнорировать традиции, исторически сложившиеся в русле различных наук, когда они выполняли предсказательные функции. Сюда относятся и особенности использования терминов (например, предпочтение, оказываемое тем или другим), и их истолкование.

Это направление дальнейшего  развития представляется наиболее вероятным. Бесспорно то, что при наличии  дилеммы, порожденной действием  двух тенденций в использовании прогностической терминологии, выбор в социологии определяется в зависимости от решаемых задач. Именно такой подход дает возможность преодолеть сомнения, высказанные отдельными учеными, что "в социологических теориях нет никаких основ для прогнозов на будущее".