Исламофобия

       Разного рода социологические опросы, выяснение общественного мнения, мудреные рассуждения о психологии и менталитете превратились в обязательный атрибут российской общественной жизни и стали своего рода «хорошим тоном» для сколько-нибудь приличной аналитики. К сожалению, увеличение числа публикаций на тему человеческого сознания и самосознания не привело пока, на мой взгляд, к качественному скачку в постижении сути этого явления. По-прежнему господствуют довольно примитивные, часто наукообразные представления о неких врожденных «архетипах» или других «силах», которые управляют сознанием и поведением людей. При этом почти совершенно не принимается во внимание возможность намеренной манипуляции человеческим сознанием и даже его «зомбирования» со стороны государства, средств массовой информации, других общественных институтов.

Я считаю, что эта тема актуальна, поскольку в наше время все  больше и больше конфликтов возникают  на религиозной почве. В своей работе я попытаюсь показать на примере одной острой темы, как логика высказывания, логика «дискурса», как принято говорить на Западе, создает предпосылки для идеологического обоснования разных форм дискриминации и тем самым увеличивает «конфликтообразующий материал» в обществе.

Одним из болезненных симптомов современного общественного сознания России является растущая «не по дням, а по часам» исламофобия. По моему мнению, этот вид ксенофобии является во многом, а может быть даже и в исключительной мере «изобретением» ученых, журналистов и политиков, которые навязывают его населению, разжигая, чаще всего, ничем не оправданные страсти. При обсуждении этой темы образовалось столько самых разнообразных стереотипов, предрассудков, искаженных образов, которые выплеснулись на страницы газет и на телеэкраны, что процесс нарастания исламофобии стал, на мой взгляд, уже необратимым. Итак, каким образом происходит превращение ислама в очередного «врага России»? Формально под признаки исламофобии попадают лишь те мнения, в которых негативное отношение к исламу в целом и людям, принадлежащим к мусульманской культуре, выражается неприкрыто и цинично. Такого рода идеология является, однако, уделом довольно узкого круга экстравагантных, маргинальных политиков и аналитиков. В публичном обсуждении такого рода откровенная исламофобия считается «неприличной». Я оставляю в стороне вопрос о том, насколько публичные, открытые широкой аудитории точки зрения соответствуют тому, что тот или иной политик или аналитик думает и говорит для избранного окружения. Таким образом, я оставляю в стороне личные пристрастия и психологию конкретных людей. Более важным, на мой взгляд, является вопрос о том, из каких идейных предпосылок вырастает исламофобия. А предпосылки эти, как правило, имеют вид вполне признанных, «респектабельных» и даже популярных мнений. Я не буду долго говорить об исторических корнях исламофобии в России. Разумеется, она восходит к религиозным спорам и противостоянию, порой военному, Российского государства со странами, исповедующими ислам. В начале XX века в силу самых разных причин это противостояние завершилось, и на смену «геополитическому» противоборству России с мусульманскими странами пришла эпоха стратегического союза этих двух мировых сил. В это время в России преобладающей в общественном сознании становится точка зрения, что ислам, как и любая другая религия или идеология, - это полностью производное явление от экономики и политики. Возникает вопрос: почему именно мусульманские регионы оказались местом наибольшего сосредоточения конфликтных точек, и почему именно там эти конфликты принимают наиболее острые формы? Собственно, такой вопрос и порождает возможность для логического обоснования исламофобии. Первый шаг по направлению к исламофобии делается с того момента, когда социально-экономический и политический кризис начинает рассматриваться как результат специфических особенностей мусульманского общества. Эта картина достаточно точно описана в следующем высказывании: «...тень исламофобии надвигалась на Россию исподволь. Помните параноидальные страхи перед демографическим взрывом в республиках Средней Азии, якобы чреватым утерей славянскими народами положения наций, численно доминирующих в тогдашнем СССР. Некоторые этнографы объясняли истоки этой угрозы так: мусульманские свадебные и прочие обряды обходятся неимоверно дорого; чтобы покрыть связанные с ними расходы, необходимо расширить плантации фруктовых деревьев; для сбора урожая в таких садах требуется больше количество рабочих рук; умножить число рабочих рук можно только одним способом - рожать побольше детей...»¹. Итак, формируется убеждение, что социально-экономический кризис в мусульманских странах и регионах есть результат не столько неких общих тенденций развития мировой экономики в целом или экономики России в частности, сколько специфических особенностей, присущих только исламу. К таковым относятся: неконтролируемая высокая рождаемость, тяга к торговле и нелюбовь к труду в промышленной сфере, отсутствие четко выраженного светского образования, значительная роль религиозных праздников и расходов на их проведение и т.д. К той же серии относится и еще одна версия, согласно которой исламское движение тесно связано с криминалом: «...правоверными мусульманами» нередко становятся люди, в реальности весьма далекие от ислама, но зато имеющие прочные контакты и влияние в криминальном мире...» И уже имеется объяснение, каким образом связь с криминалом вытекает из особенностей мусульманского мировоззрения: «...исламские фундаменталисты считают, что экспроприация у неверных - святое дело, а так называемая «исламская экономика» - лучшее моющее средство для грязных денег...»². Второй важный шаг в сторону формирования в российском обществе антиисламских настроений был сделан благодаря внедрению в дискуссию о конфликтах, которые происходят в мусульманских регионах, понятия «ваххабизм»³. История понятия «ваххабизм» сама по себе очень любопытна и, наверное, когда-нибудь она будет предметом специального анализа. Меня интересует в данном случае совершенно другая проблема: почему понадобился специальный термин для обозначения исламских движений, участвующих в конфликтах? На мой взгляд, это понятие появилось не по чьей-то злой воле и не в силу случайного стечения обстоятельств. Здесь действовала вполне определенная логика. Необходимо было найти и обозначить в исламе некое пространство, в котором можно было поместить образ «плохого» ислама, виновного в тех кризисных явлениях, которые поразили мусульманское общество. И это пространство было очерчено особым термином – «ваххабизм». Наконец, остается третий, последний шаг в сторону окончательного формирования исламофобии. Этот шаг заключается в том, чтобы провозгласить противостояние исламского мира другим религиям и мирам. Такой вывод следует из всей предшествующей логики рассуждений. Вот как это примерно выглядит в средствах массовой информации: «...но что же делать бедному человеку, решившему пойти по пути ислама, если открывая... суру... Корана, он читает...: «Не повинуйся же неверным и борись с ними...»? Вот и возникает то, что так стыдливо в последнее время принято называть в прессе «конфликтом цивилизаций». А именно попытка ислама в лице некоторых его последователей вернуться к своей подлинной, профетической сущности: «…дикий, почти животный страх общества, основанного на принципах европейского гуманизма и остатках христианского культурного влияния, перед этой сущностью...»

             Итак, исламофобия стала сегодня одной из важных составляющих российского общественного сознания. При этом надо иметь в виду, что она существует не в каком-то «безидеологическом» пространстве как некая самостоятельная, самодовлеющая концепция. Исламофобия может принимать самые разные идеологические обличия и встраиваться в логику иных высказываний, или «дискурсов». В заключение еще раз подчеркну, что существует логика высказывания, или, как принято говорить на Западе, «дискурса». Эта логика незаметна, поэтому аналитик может искренне не считать себя исламофобом и даже в других своих высказываниях быть против исламофобии. Но сама по себе логика высказывания неумолима. Если сказано «А», должно быть сказано «Б». Следовательно, чтобы не допускать развития конфликтности, надо бороться не только с явной исламофобией, но и с предпосылками, на основе которых она возникает. Я обозначила три «шага» в направлении исламофобии. Первый - идея о том, что социально-экономический кризис может быть результатом специфических особенностей мусульманского вероисповедания. Эта идея неизбежно приводит к тому, что в исламе есть «плохие» идеи. Второй - идея о том, что в мусульманском мировоззрении существует некое особое пространство, где сосредоточен «плохой» ислам. Эта идея неизбежно приводит к тому, что «плохой» ислам отождествляется со всем исламом. Третий - идея о том, что существует некий особый исламский мир, который как единое целое противостоит остальным мирам, религиям и «цивилизациям». Эта идея подразумевает, что неизбежен конфликт по принципу религиозной принадлежности. Каждая из этих идей сама по себе, в отдельности, является вполне достойной обсуждения «теорией» или «гипотезой». Однако взятые вместе как некая последовательная логика высказывания, они, безусловно, представляют собой предпосылки исламофобии. Приписывают исламу, как правило, одни и те же черты, а затем судят их исходя из своих представлений. Споры о «социализме/капитализме» или «евразийстве/западничестве», таким образом, влияют на восприятие ислама, и вопрос об исламе входит в пространство основных, общественно значимых сегодня в России символов.

Заключая работу, я вернусь к  тому, о чем говорилось в ее начале. Любая попытка исследовать, анализировать, комментировать конфликт в условиях «информационного общества» сама может стать одним из обстоятельств, воздействующих на конфликт. Такая постановка вопроса самым принципиальным образом меняет отношение к слову, заставляет внимательнее относиться к любому высказыванию, вынуждает повышать ответственность не только чиновников и политиков, принимающих решения, но и ученых, политологов, журналистов, дающих советы или просто «исследующих» конфликты.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

 

1. Бурдье П. Общественное мнение не существует // Пьер Бурдье. Социология политики. М., 1993.
2. Сагадеев А. Исламский фундаментализм: что это такое? // Азия и Африка сегодня. 1994. №6.
3. Эткин М. Ваххабизм и фундаментализм: термины-»страшилки». (Лексикологические изыски противников ислама) // Центральная Азия и Кавказ. 2000. №1(7)

¹ Сагадеев, 1994, с.6-7

² Челноков, 1998

³ Эткин, 2000