Девиантное поведение в современной России

Насильственная преступность, захватившая страну, формирует криминальные нормы поведения. В условиях массовой безнаказанности уголовных правонарушений население отчетливо осознает личную опасность какого-либо противодействия или открытого осуждения беспредела. Обыденность насильственной преступности, в том числе заказных убийств, делает ее по общему количеству сопоставимой с масштабами массовых репрессий тоталитарного прошлого.

Приспособительная девиантность. Одной из ее форм является работа по совместительству. Населению она дает возможность поправить бюджет семьи, проявить свой творческий потенциал, увеличить круг общения и прочее. Государство при этом может более эффективно обеспечить перераспределение трудовых ресурсов. Однако при общем низком уровне зарплаты совместительство неизбежно превращается в потогонную систему с сомнительным качеством труда. Нормой становится стремление "отбыть", "отметиться". Исподволь формируется психологический релятивизм, установка "скорее прожить", пока не стало еще хуже. Следствием оказывается мораль временщика не только по отношению к обществу, но и к семье, детям, самому себе.

Воровство как  приспособительная девиация стало  тотальным и психологически оправданным в эпоху массовых невыплат зарплат, за которыми скрывается фактически полубесплатный труд. Самим вернуть себе то, что недодали, и в той форме, которая доступна, – есть элемент инициативы и самостоятельности, но ведет ли это к становлению новых продуктивных моральных норм.

Р. Мертон в  одной из своих работ отмечает, что если девианты преуспевают и на них не налагается никаких санкций, то девиация становится объектом подражания. Таким образом, отклонение распространяется еще более широко. Воровством в нашей стране пронизана вся социальная пирамида. Если у ее основания кражи выполняют функцию социального амортизатора, смягчающего напряженность и сдерживающего более разрушительные способы поведения, то наверху статусной иерархии финансовые махинации, по существу, то же воровство, но в более крупных размерах и в более "цивилизованных" формах, можно рассматривать как профанирование декларируемых преобразований. В названной ситуации воровство превращается в фактически сложившуюся норму поведения для значительной части сограждан.

Пассивные формы  девиантного поведения, вероятно, удобны для тех политических режимов, которые не способны изменить ситуацию к лучшему, поскольку властям всегда предпочтительнее иметь "кутежи, чем мятежи", на подведомственной территории.

Употребление  населением России веществ, облегчающих наступление грез, иллюзий, виртуальных состояний психики и т. п., имеет тенденцию к увеличению. Мало того, растет количество крайних форм ухода из жизни – суицид.

Пассивные формы  девиантности еще меньше связаны  со становлением новых жизнеспособных норм социального взаимодействия.

Таким образом в настоящее время под действием массовой девиантности если и вырабатываются новые социальные нормы, то они являются жизнеспособными применительно лишь к кризисному обществу.

Однако все социальные системы в период кризиса проходят скачкообразный рост девиантности. Постепенно нежизнеспособные формы отклоняющегося поведения выбраковываются самим ходом изменения социальных систем.