Что может социология

2. Что  может социология

К сожалению, на вопрос, вынесенный в заголовок, не найти простого и  однозначного ответа. В последние  годы я, как преподаватель данного  предмета, все чаще сталкивался с  вопросами типа: «Какую пользу я (студент) могу получить от социологии?» Под  словом «польза» зачастую подразумевалась  «возможность получить хорошую работу». В прежние времена чаще интересовались тем, какую «пользу» приносит социология обществу, и в зависимости от вашего понимания самого общества и подхода  к предмету, можно было ответить: «О, огромную!» или: «Решительно никакой!»

Разница в формулировке вопроса  отражает те реальные изменения, что  в Прошедшие годы претерпело как  само общество, так и характер образования. Свою роль сыграли реформы системы  образования в Швеции, среди которых  особое место занимает реформа высшей школы 1977 года, положившая начало четкой направленности профессионального  образования. Внутри разделов социологии, изучающих как раз взаимоотношения  между (высшей) школой и обществом, сложилось  мнение, что главная задача университета в обществе – обучение молодых  людей особым профессиям и лишь второстепенная – приобщение студентов ко всеобщему  стандартному уровню просвещения. Такая  трактовка проблемы была даже вынесена в заглавие одной докторской диссертации  по социологии, анализировавшей развитие деятельности университетов с исторической точки зрения: «От просвещения  к образованию». Можно сказать, что  высшая школа в значительной степени  «привязывается» как к экономическим, так и к политическим отношениям в обществе, причем привязывается  к ним все жестче. Воспользовавшись метафорой из предыдущей главы, можно  сказать, что специализация образования  все больше напоминает сеть тропинок в парке, именуемом обществом, а  не зеркальную гладь моря.

Именно для социологии в подобном ходе событий заключались  определенные проблемы, поскольку нет  какого-либо официального названия профессии, которую приобретают студенты по окончании учебы. Несколько лет назад Шведский союз социологов попробовал ввести звание «дипломированный социолог», но попытка закончилась неудачно. Можно, наверное, поставить себе цель стать преподавателем или ученым, но число рабочих мест для преподавателей весьма незначительно, а средства для научных исследований ограниченны. Изучение социологии не придает большой уверенности соискателю на рынке труда и поэтому влияет на общий кругозор студента, делая его более широким, чем у специалистов в других областях.

Предмета с таким никудышным (или замечательным, в зависимости  от того, как на это посмотреть) содержанием  в его первоначальном варианте теперь уже не существует. Преимущество социологии заключается в том, что она  является как общественно-научной, так и научно-практической дисциплиной. Предметом изучения являются не только всеобъемлющие общественные структуры, но и люди как индивидуальные экзистенции. Поэтому студент, изучающий социологию, может с равным успехом искать свое призвание в таких профессиях, как теоретик социологии и эксперт, и в таких «человечески контактных» профессиях, как администратор по кадрам, социальный работник или специалист по работе с лицами «отклоняющегося поведения». Изучение введения в социологию обязательно для многих специализаций, где основной дисциплиной является какая-либо другая наука, например психология. Возможны самые разные взаимные контакты, и польза от социологии может быть очень значительной. Иногда это всего лишь пятинедельный вводный курс; но подчас он продолжается всю жизнь, заставляя заниматься сложнейшими сопутствующими общественными, социологическими и философскими проблемами. В первом случае польза может выражаться в виде пятерки в зачетке, а во втором может состоять в наполнении своей жизни осмысленным содержанием.

Но есть также польза иного  рода, которая в значительной степени  связана с социологией, понимаемой в более широком плане, чем  просто учебный предмет, а именно с образовательным аспектом исследований. Можно сказать, что существует социологическое  представление о человеческом способе  проживания своей жизни и об общественных институтах. Это представление основано на том, что нет людей, живущих  подобно свободно колеблющимся атомам, в неком социальном вакууме. Точно  так же, как кораблям в море нужно  согласовывать свои маневры друг с другом, так и членам общества надо соотносить свои жизни с другими. При такой перспективе ясно видно, что люди полностью «свободны» лишь на первый, самый поверхностный взгляд. За свободой скрываются влиятельные  социальные силы и реально существующие институты, воздействующие на нас. Но ясно также и другое: эти силы и институты  являются все-таки только социальными силами и институтами, т. е. они созданы людьми, продолжают существовать благодаря людям и отмирают, когда люди перестают ими пользоваться. В социологической перспективе нельзя индивидуализировать человека, но нельзя также и овеществлять социальные структуры.

Относительность свободы  индивида и жесткости общественных структур не означает, что подходы  типа «индивид свободен» или «общество  не должно оказывать влияния...» не интересны в социологическом  плане. Напротив, многие исследователи  анализировали и причины, и последствия  возникновения индивидуалистической культуры столь же успешно, как и  жесткие структуры, сохраняющиеся  в обществе. Человеческие представления  о себе самом и об обществе являются важной областью социологических исследований. В то же время это всего лишь часть научных представлений, поскольку  для социолога общество не может  быть сведено к сумме мнений всех его членов. Иначе можно было бы провести с помощью компьютерной техники гигантское обследование, и  вся извлеченная из анкет правда выплеснулась бы на экраны дисплеев. Разумеется, находились ученые, полагавшие, что  именно так и должна проводить  исследования социология, но на сегодняшний  день это всего лишь одно из многих существующих мнений.

Какую же пользу можно в  таком случае извлечь, рассматривая людей и общество с релятивистских позиций? Можно сказать, что социологическая  перспектива вносит свой оттенок  в общую картину ответа на фундаментальный  вопрос о том, как и зачем мы живем. Это весьма таинственная область  для того, кто хочет исследовать  действительность, и в частности  социальную действительность, в которой  мы, люди, живем – в точке пересечения  нашей индивидуальной экзистенции  и коллективной жизни. Может показаться, что досконально исследовать  эту точку пересечения – бессмысленная  или тщеславная затея, но вовсе не обязательно заходить так далеко. Польза социологи!* состоит в установлении более широкого взгляда на вещи, характерного для критического, аналитического способа определения правил игры. Разумеется, существуют и другие мыслительные системы, и нет никаких гарантий, что социологическая перспектива  «лучше» других моделей действительности. Многие люди основывают свое мировоззрение  на иных мыслительных категориях, например на представлениях о человечестве, почерпнутых из бульварных газет  или астрологических прогнозов. Но социология является научным мировоззрением, требующим выяснения «истины» об обществе. Обычно исходят из того, что  социологи сообщают нечто более  «истинное», чем астрологи или  иллюстрированные еженедельники. Но так  ли это на самом деле – предмет  споров, и зачастую даже между самими социологами. Как бы там ни было, в настоящее время социология – институционализированная общественная наука, и это порождает соответствующее  общественное мнение – большинство, во всяком случае, верит в то, что  выводы социологов истинны. Это может  придать определенный престиж обсуждению социальных вопросов, но в то же время  может возникнуть впечатление, что  чрезвычайно легко стать специалистом в области, где «научные вопросы» излагаются «ненаучно».

Социология, таким образом, есть институционализированная общественно-научная дисциплина, являющаяся частью нашего общества. В то же время это наука, исследующая общество, наука, в которой общество выражает самое себя. В мире иллюстрированных еженедельников или в мифе о свободном индивиде также отражаются общественные отношения, но они не отражают ничего, кроме самих себя, в отличие от того, что делает или должен делать социолог. Речь идет не только о недопустимости «созерцания собственного пупа», но и о необходимости рассматривать самого себя в качестве члена общества, чтобы избавиться от деления последнего на две части: одна часть – это мы, изучающие общество, а другая – те, кого мы изучаем. Проблемы, возникающие внутри общества, затрагивают также и нас. Польза, которую в данном случае приносит изучение социологии, это способность лучше понять функции науки и научного работника в обществе. Это и было основной задачей социологии сразу после ее возникновения как науки – попытаться выявить преобладающие в обществе идеологии; причем сами социологи должны быть предельно внимательны, чтобы не создать какие-нибудь новые.

Социологи изучают не только самих себя. Напротив, большинство  из них изучает «других», к примеру, в рамках их производственной деятельности (преимущественно в промышленности), в школе, в детском саду, в семье, в различных организациях, а также  государство в целом, «отклоняющиеся группы» и т.д. Зачастую изучаются  также связи между двумя или  несколькими институтами общества. В последнее время многие предпочитают специализироваться в какой-нибудь конкретной области. Можно сделаться, например, экспертом по проблемам домохозяек или по вопросам свободного времени. Во многих случаях специалистам такого рода проще будет найти работу, чем «социологу вообще».

Современная наука с момента  своего возникновения – несколько  сот лет назад, – придерживается «критического подхода» по отношению к тому, как знание добыто, и подобный критический подход составляет самоочевидную часть, социологического знания. Часто возникает соблазн «социологизировать» человеческое бытие, так чтобы последнее казалось управляемым исключительно социальными силами. Одна женщина – профессиональный социолог – рассказывала, какие трудности возникли у нее в процессе исследования потребности в детских садах в различных районах крупного города. Администрация общины, которая была заказчиком данного исследования, полагала, что достаточно всего лишь провести учет количества детей дошкольного возраста; однако у социолога была идея, что нужно исходить из социальной стратификации, т.е. исследовать возникающие различия в отношении к детским садам в зависимости от уровня образования жителей. В соответствии с теорией неравного доступа к возможностям у различных социальных групп, исследовательница полагала, что потребность в детских садах должна быть выше в районах, где скученность и низкий жизненный уровень были обыденным явлением. Другие, более привилегированные группы должны были, по мнению ученого, сами справляться с воспитанием детей. Так как детские дошкольные учреждения должны были, по идее, сглаживать социальные различия, община приступила к строительству детских садов в местах, указанных социологом. Когда садики были построены, оказалось, что возникли проблемы с их заполняемостью, поскольку (как показало следующее исследование) члены низших слоев общества весьма негативно отнеслись к возможности оставлять своих малышей в детском саду. Все очень просто – они боялись контроля над собой и считали, что власти способны за ними следить. Таким образом, хотя социолог и подошла к делу с самыми лучшими намерениями, она не учла, что эти аутсайдеры – тоже люди, которые пытаются выжить, исходя из своих собственных представлений. Они вовсе не считали, что общество настроено доброжелательно по отношению к ним. Люди зачастую бывают настроен!/ и противоречиво, и парадоксально, и, как правило, учесть это довольно трудно, особенно в масштабных исследованиях. Социологический портрет человека может оказаться во много раз более абстрактным, чем в статистических исследованиях.

Поэтому нужно осознавать ограниченность средств социологии у– особенно тем студентам, которые в дальнейшем своими исследованиями смогут воздействовать на жизни других людей. Но это сложная задача. Те, кто принимают решения, едва ли захотят получить обоснование для своих затей типа «с одной стороны... с другой стороны...». Они желают быть уверенными в объективности научного знания и зачастую избегают излишних сложностей. Большинство специалистов-социологов могут столкнуться с подобными проблемами. Социология применима внутри официальных органов, различных институтов и организаций, независимо от того, хотят этого власти или нет, думают об этом хорошо или плохо те или иные представители. В этом смысле социология – «протоптанная тропинка», где практики резонно требуют от научных знаний полезности и применимости, чтобы иметь возможность наилучшим образом управлять обществом, институтом или организацией.

Многие социологи балансируют  на грани, пролегающей между предметом  как социально-реформаторской наукой и независимой социальной действительностью. Поэтому социология не может оставить в стороне вопрос о том, какую пользу можно извлечь, изучая исключительно частные проблемы. На первых порах обучения, во время «введения в предмет», подобный вопрос, наверное, поставить вполне уместно. Однако впоследствии хорошо заметно, что по ходу обучения модель изменяется, студенты как бы «поднимаются над исследуемым объектом на вертолете» и начинают видеть проблему более широко. Они понимают, что сами относятся и принадлежат к особому социальному институту, который определенным образом используется и имеет вполне определенные функции. Можно также заметить, что соответствие университетского образования будущей профессиональной деятельности, на которое была нацелена реформа высшей школы, при ближайшем рассмотрении оказывается гораздо более неопределенным, чем это кажется на первый взгляд. Многие, в том числе и социологи, пытаются предсказывать будущее; но социология учит нас, что будущее в принципе не может быть описано. Поэтому будущий социолог никогда не сможет ответить на вопрос, каким образом он должен будет использовать свои знания. Образование лишь предлагает ему некую карту области возможного будущего применения. Однако можно также руководствоваться лозунгом одной копенгагенской газеты, всегда украшающим ее первую страницу: «Не бойся биться головой о стену. Кто поручится, что стена уцелеет?» Конечно, здесь уместен встречный вопрос: «Кто поручится, что уцелеет голова?» – тем самым открывается возможность более глубокого изучения данной проблемы. В этом, наверное, и заключается главный шарм социологии – она учит нас не столько брать, сколько отдавать. Что изучать в дальнейшем и как затем реализовать – проблема, являющаяся звеном в непрерывной цепи, которой представляется жизнь общества. Поэтому определите, по крайней мере сами для себя, что вы хотите получить от использования своих знаний как социолог, однако в существующей институционализированной области их применения вы сможете выбрать одно из двух: уйти или остаться.