Формирование славянского язычества

Хозяином языческого леса был Медведь – самый сильный зверь. Он считался защитником от всякого зла и покровителем плодородия – именно с весенним пробуждением медведя древние славяне связывали наступление весны. Вплоть до XX в. Многие крестьяне хранили в домах медвежью лапу как талисман-оберег, который должен был защищать своего владельца от болезней, колдовства и всевозможных бед. Славяне полагали, что медведь наделен большой мудростью, почти всеведением: именем зверя клялись, а нарушивший клятву охотник был обречен на гибель в лесу.

Миф о Медведе  – хозяине леса и могущественном божестве – сохранился и в русских  сказках, где героиня попадает к  нему в дом в густой чаще леса, становится его женой, а их сын  Медвежье Ушко превращается в могучего богатыря, победителя чудовищ.

Из травоядных животных в охотничью эпоху наиболее почиталась Олениха (Лосиха) – древнейшая славянская богиня плодородия, неба и солнечного света. В противоположность настоящим оленихам богиня мыслилась рогатой; ее рога были символом солнечных лучей. Поэтому оленьи рога считались мощным оберегом от всякой ночной нечисти и прикреплялись либо над входом в избу, либо внутри жилища. По названию рогов – “соха” - оленей и лосей часто называли сохатыми. Отголоском мифов о небесных Лосихах служат народные названия созвездий Большой и Малой Медведицы – Лось и Лосенок.

Среди домашних животных славяне более других почитали Коня, ведь некогда предки большинства народов Евразии вели кочевой образ жизни, и в облике золотого коня, бегущего по небу, им представлялось солнце. Образ Солнца-коня сохранился в убранстве русской избы, увенчанной коньком – изображением одной или двух конских голов на стыке двух скатов кровли в сочетании со знаком солнца. Амулет с изображением конской головы или просто подкова, подобно другим солнечным символам, считались могучим оберегом.

Человекоподобные  божества

С течением времени  человек все больше освобождался от страха перед миром животных, и звериные черты в образах  божеств постепенно начали уступать место человеческим. Хозяин леса из медведя превратился в косматого  лешего с рогами и лапами, но все же напоминающего человека. Лешему, покровителю охоты, оставляли на пне первую добытую дичь. Считалось, что он может вывести из леса заплутавшего путника, но, если его рассердить, может, наоборот, завести человека в чащу и погубить. С принятием христианства леший, как и другие духи природы, стал восприниматься враждебно.

Божествами влаги  и плодородия у славян были русалки и вилы, выливающие на поля росу из волшебных рогов. О них говорили то как о девушках-лебедях, прилетающих с небес, то как о хозяйках колодцев и ручьев, то как о мавках-утопленницах, то как о полудницах, бегающих в полдень по хлебным полям и придающих силу колосу. По народным поверьям, в короткие летние ночи русалки выходят из своих подводных убежищ, качаются на ветвях, а если встретят мужчину, могут защекотать до смерти либо увлечь за собой на дно озера.

Домашние  божества

Духи населяли не только леса и воды. Известно немало домашних божеств – доброхотов и доброжилов, во главе которых стоял домовой, живший либо в подпечье, либо в лапте, повешенном для него на печь. В новый дом домового переносили в горшке с углями из старой печи, повторяя при этом: “Домовой, домовой, пойдем со мной!”. Домовой покровительствовал хозяйству: если хозяева были старательны, он к благу прибавлял благо, а за лень наказывал бедой. Считалось, что с особенным вниманием домовой относился к скотине: по ночам якобы расчесывал гривы и хвосты коней (а если сердился, то, наоборот, спутывал шерсть животных в колтуны); он мог “отнять” молоко у коров, а мог сделать удой обильным; он имел власть над жизнью и здоровьем новорожденных домашних животных.

Вера в домового тесно переплеталась с верой  в то, что умершие родичи помогают живым. В сознании людей это подтверждается связью домового с печью. В древности  многие народы верили, что именно через  дымоход в семью приходит душа новорожденного и также через  дымоход уходит дух усопшего.

Изображения домовых  вырезались из дерева и представляли собой бородатого человека в шапке. Такие фигурки назывались чурами (щурами) и одновременно символизировали  умерших предков – прадедов, пращуров. Выражение “Чур меня!” означало просьбу: “Предок, охрани меня!”. Предки семьи – деды – были ее надежными  и заботливыми защитниками.

На Руси верили, что домовой лицом сходен с  хозяином дома, только руки у него покрыты  шерстью. В Белоруссии и соседних с ней областях домового почитают в образе настоящего ужа, живущего под  печью; хозяйки называют такого ужа  господариком и кормят молоком. Обычай держать в домах ужей с глубокой древности известен всем славянам: ужи считались охранителями посевного  зерна, потому что их боятся мыши. Изображения  ужей археологи встречают на многих предметах, например на сосудах с  зерном.

В некоторых северных русских селах бытовали поверья  о том, что о хозяйстве кроме  домового заботятся также дворовый, скотник и кутной бог (эти доброжилы  обитали в хлеву и приглядывали за скотиной; им в жертву оставляли  в углу хлева немного хлеба  и творога), а также овинник  – хранитель запасов зерна  и сена.

Совершенно иные божества обитали в бане, которая  в языческие времена считалась  нечистым местом. Банник был злым духом, пугавшим человека, едва не доводившим его до удушья в бане, топившейся по-черному, т.е. с открытым очагом внутри и без дымохода. Чтобы умилостивить банника, люди после мытья оставляли ему веник, мыло, воду; в жертву баннику приносили черную курицу.

В бане также оставляли  жертвы навьям – злым душам тех, кто умер насильственной смертью. Навьи представлялись в виде огромных черных птиц без оперения, летающих по ночам, в бурю и дождь, “на злых ветрах”. Эти птицы кричали, как голодные ястребы; их крик предвещал смерть. Навьи нападали на женщин, детей, сосали их кровь. Чтобы уберечься от гнева навий, с собой всегда носили головку чеснока, иголку без ушка или серебряный амулет (эти обереги защищали от любой нечисти, в частности, от колдовства).

Божества  – чудовища

Змей – могучее враждебное чудовище – встречается в мифологии практически любого народа. Древние представления славян о Змее сохранились в сказках. В них герой сражается с многоголовым чудовищем, как правило, возле реки (Змей связан с подземными водами), победив его, освобождает царевну, а былинный герой Добрыня – многочисленных пленников.

Освобождение пленных  – отзвук древнейшего мифа, в  котором герой – колдун, отправляясь  в иной мир, оказывался проглоченным Змеем и обнаруживал, что царство  смерти находится в брюхе чудища. Там он встречал умерших предков, учился у них мудрости, копил силы, а затем выбирался обратно. Со временем представления о Змее менялись, он воспринимался все более враждебно, и если в древних вариантах  мифа попасть к нему в брюхо  считалось большой удачей, то позже  такое событие стало восприниматься как беда.

Северные славяне (новгородцы и др.) поклонялись Змею – владыке подземных вод –  и называли его Ящер. Святилища  Ящера располагались на болотах, берегах озер и рек; наиболее известное  из них находилось в Перыни, недалеко от Новгорода, в том месте, где  из озера Ильмень вытекает река Волхов. Название “Перынь” древнее святилище  получило, когда по приказу еще  молодого Владимира Святославича идол Ящера был повержен и заменен  Перуном. Береговые святилища Ящера  имели идеально круглую форму  – круг как символ совершенства, порядка противопоставлялся разрушительной силе этого бога. В качестве жертв  Ящеру кидали в болото черных кур, а также молодых девушек, что  отразилось во многих поверьях (будто  бы водяные уносят к себе под воду женщин или женятся на утопленницах). Отзвук тех же мифов сохранился и  в детской игре в “Яшу”, т.е. в Ящера, ждущего свою невесту – жертву.

Все славянские племена, поклонявшиеся Ящеру, считали его  поглотителем солнца: ежедневно вечернее светило опускается за пределы мира и подземной рекой плывет на восток. Река эта течет внутри двуглавого Ящера, проглатывающего солнце своей  западной пастью и изрыгающего из восточной. О древности мифа говорит  то, что Ящер не враждебен солнцу: он возвращает светило добровольно.

Идолы и капища

Данные как археологии, так и письменных источников свидетельствуют  о том, что у славян существовали скульптурные изображения божеств (идолы). Они могли быть как деревянными, так и каменными. Идолы восточных славян отличает простота и известная грубость исполнения, тогда как у западных славян идолы были более искусными и сложными. Кроме того, отличительной чертой западнославянских идолов является поликефалия (многоголовость). О внешнем виде славянских идолов можно судить по широко известному так называемому «Збручскому идолу», а также по описаниям в письменных источниках: известно, например, что идол Перуна, поставленный в Киеве князем Владимиром, был деревянным, с серебряной головой и золотыми усами. Помимо этого известны многочисленные описания многоголовых идолов балтийских славян.

Славяне поклонялись идолам в открытых святилищах (капищах). Наличие храмовых помещений у славян (за исключением западных) не зафиксировано, однако они вполне могли иметь место, не оставив после себя следов, будучи деревянными. На капище проводились обряды поклонения идолам божеств. Капища могли быть огорожены, их обычным атрибутом был костёр, временный или постоянный. Очевидно, капище было построено князем Владимиром для его пантеона, однако оно до сих пор не обнаружено археологами. Рассуждения Б. А. Рыбакова в этом отношении, поддержавшего археологов П. П. Толочко и Я. Е. Боровского, «открывших» капище Владимира^[57], в последнее время оспариваются. Судя по данным летописей, капище Перуна было и в Новгороде, на Перыни. Оно было предположительно обнаружено советским археологом В. В. Седовым, однако и его реконструкции на сегодняшний день вызывают большие сомнения. Из славянских святилищ, обнаруженных археологами, особо выделяют также Збручский культовый центр. В последнее время высказываются предположения о том, что функцию святилищ на Северо-Западе Руси могли выполнять сопки — сакральные памятники в виде насыпей над захоронениями. По крайне мере, сама насыпь чаще всего играла больше ритуальную функцию, чем погребальную. Остатки именно такого святилища могли быть обнаружены на Перыни.

Помимо идолов, славяне, очевидно, поклонялись и священным камням-валунам. В случае с восточной окраиной славянского пространства, правда, не всегда ясно, кто поклонялся каждому конкретному камню — славяне, или финно-угорские племена. Вполне возможно, что поклонялись и те, и другие (до ассимиляции). Это вероятно тем более, что почитание священных камней встречается у русских вплоть до последнего времени (правда, в городской культуре оно наполнено совершенно иным смыслом и содержанием, нежели втрадиционной).

Календарные праздники  и обряды

Календарные праздники и  обряды славян были тесно связаны  с хозяйственными (и потому жизненно-важными) интересами крестьянина, поэтому их даты во многом обусловлены сельскохозяйственными  сезонами. Кроме того, годовой праздничный  цикл не мог не определяться важнейшими астрономическими датами, связанными, как правило, с движением солнца.

Значительная часть общеславянских праздников была связана с культом предков (об этом см. ниже). С древнейших времён и до сегодняшних дней (в частности, увосточнославянских народов) сохранился обычай посещать кладбища и могилы родителей на Радоницу, Троицкую (Семик) и Дмитриевскую родительские субботы. Такими же древними являются обычаи трапезы на могиле, поминовения пивом и оставления на могиле еды для покойника. До недавнего времени сохранялись пережитки языческих поминальных обычаев и в другие христианские праздники, например  Святки, Масленицу и Чистый четверг. В Святки, в связи с зимним временем, кладбище не посещали, а поминали предков дома. В Великий Четверг для предков топили бани (чтобы они помылись)^[67] и жгли костры у ворот (чтобы они погрелись). Как правило, поминальные праздники приурочивались к рубежным периодам года — солнцестояниям, равноденствиям, наступлению пролетья, зимы. Видимо, в это пограничное время открывались (закрывались) врата между миром живых и миром мёртвых, через которые в мир приходили души умерших. Они посещали своих потомков, а те должны были их должным образом встретить — согреть, вымыть, напоить и накормить. Души предков могли благословить, а могли и наслать несчастья — всё зависело от того, как их встретят, поэтому так важно было почитать предков.

Умершие предки, как покоящиеся в земле, в загробном мире, связывались  в сознании человека с землёй, поэтому  именно от благословения предков  во многом зависел будущий урожай. Например, Масленица связана и  с идеей плодородия, и с культом  предков — именно им посвящались состязания (бега́, кулачные бои, взятие снежного городка) и главная еда на Масленице, при этом поминальная — блины. Плодородию земли и плодовитости скота, как основным хозяйственным интересам крестьянина, было уделено особенное внимание в его праздниках и обрядах. В Васильев вечер (канун Нового года) приготовлялась ритуальная еда — поросёнок или овечьи ножки, пеклось печенье в виде скота («козульки») — целью всего этого было привлечение плодовитости и благополучия для скота. Этой же цели, а также обеспечению безопасности скотины, служили многочисленные ритуалы Юрьева дня весеннего, когда совершался первый выгон скота.

Плодородию земли способствовали многочисленные ритуалы с чучелами, изображавшими различных ритуальных персонажей — это Масленица, Ярила, Кострома, Кострубонько. Ритуал включал в себя, как правило, чествование и почитание чучела, хождение с ним по улицам, сопровождавшееся весельем, а затем проводы — похороны, сожжение или растерзание. Видимо, чучело представляло собой средоточие плодородия и плодовитости, и ритуалы его проводов должны были сообщить это плодородие земле — тем более, что проводились подобные ритуалы почти всегда весной или в начале лета.

В Семик и Троицкую неделю роль чучела выполняла троицкая (семицкая) берёзка, с которой проводили практически те же обряды — украшали её, поклонялись и чествовали, ели под берёзкой ритуальную пищу, пели песни и водили хороводы, завивали ей ветки, проводили обряд «кумления», носили по деревне и, наконец, ломали и раскидывали ветки по полю — целью всех этих обрядов было привлечение плодородия и хорошего урожая, а также плодовитости и удачного материнства, как в случае с кумлением. Во всех семицких ритуалах, проводившихся с берёзкой, участвовали только девушки и женщины

Кроме того, обеспечению  плодородия и урожая должны были способствовать ритуалы вызывания дождя (при  засухе; в случае же затяжных дождей ритуал был направлен на достижение хорошей погоды). В ритуале участвовала  девочка, как правило, сирота, которую  называли Додола или Пеперуда. Как считают учёные, её имя и сам образ, видимо, связан с Громовержцем-Перуном (возможно, Додола представляла жену Громовержца). Её водили по деревне, украшали цветами и поливали водой, при этом пелись песни с просьбами о ниспослании дождя.

Одним из важнейших славянских праздников была ночь на Ивана Купала. В эту ночь устраивались общенародные гуляния — песни и пляски. Из купальских обрядов следует отметить разжигание и прыжки через костры, купание в реках и катание со склонов горящих колёс. Нередко праздник принимал разгульный характер. Кроме того, в эту ночь собирали лечебные и магические растения^[73].