Психологические типы личности по Гумилеву

    Поведение человека, по мнению Л.Н. Гумилева, есть способ  его адаптации к окружающим  условиям, требующий потенциальной  энергии. Новое приспособление требует  новой энергии. В процессе своей  жизни человек поглощает биохимическую  энергию живого вещества биосферы. "Поведенческая практика, – пишет  Л.Н. Гумилев, – свидетельствует, что  способность разных людей поглощать  биохимическую энергию живых  веществ, различна. Проще всего классифицировать всех людей по этому признаку" (Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М., 1993. С. 179).

     Люди, относящиеся  к первому типу, располагают достаточной  энергией для удовлетворения  потребностей, диктуемых инстинктом  самосохранения. Эти люди работают, чтобы жить.

     Человек второго  типа располагает избытком энергии. Ее больше, чем требуется для  спокойной (нормальной) жизни, поэтому  он такой жизнью не удовлетворяется, а работает ради более высоких, часто идеальных целей. Человек  этого типа – "пассионарий".

     К. третьему  типу относятся люди, обладающие  недостаточной энергией. Они не  стремится к активной трудовой  деятельности, предпочитая жить  за счет других. Это – "субпассионарии". Со временем соотношение людей разных типов, полагает Л.Н. Гумилев, в каждом этносе изменяется, определяет пассионарность уже на популяционном уровне. Предложенный Л.Н. Гумилевым подход к человеческим типам с позиций социальной активности представляет определенный интерес для социологии личности.

 

 

М.И. Коваленко, один из учеников Л.Н. Гумилёва говорит о пассионарности как об акцентуации темперамента (6). «Пассионарность – пишет он –  характеризует меру энергетического напряжения и отношения человека к миру, людям, себе, деятельности; не зависит от содержания деятельности и поведения; универсально проявляется во всех сферах деятельности; рано проявляется в детстве; устойчива в течение длительного периода жизни человека; и, что существенно, является наследуемым свойством психики.

 

По мнению Л.Н. Гумилева, пассионарии - это люди "длинной воли", то есть волевые, обладающие высокой саморегуляцией деятельности (5). Доминирующими для пассионариев являются их потребность в активности, "повышенная тяга к действию", необоримое внутреннее стремление "к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного или природного..." (5).

 

Пассионарность как акцентуация темперамента не характеризует содержательную сторону личности, то есть ценностные ориентации, мировоззрение. Пассионарии могут быть как патриотичными, так и увлекающимися иноземными системами мировоззрения, святыми и преступными. Пассионарность - понятие формально - динамическое, внеэтичное (6).

 

По мнению М.И. Коваленко, отношение к пассионарию, оценка его деятельности, может служить мерой пассионарности самого оценивающего. Для непассионария жизнь любого человека, фанатично одержимого идеей, - бессмысленная, противоестественная трата сил, глупость, болезнь, паранойя (6). Пассионариев, "персон творческих и патриотичных" все остальные, непассионарные люди называют "фанатиками" (5), ибо "посредственность одна нам по плечу и не странна" (5). Сами же пассионарии характеризуются "суровостью и к себе, и к соседям" (7). Их уважительное отношение к другим пассионариям (даже к врагам) может сочетаться с пренебрежением к непассионариям, которые воспринимаются как "младшие братья", толпа, чернь, неполноценные.

 

Пассионарность является величиной векторной. Этот вектор имеет противоположное направление по отношению к вектору инстинкта самосохранения, индивидуального и видового (5).

 

Субпассионарность проявляется в неспособности сдерживать инстинктивные вожделения  (речь идет о витально-вегетативных потребностях), паразитизме, недостаточной заботе о потомстве. Этот последний грех делает их очень похожими на пассионариев, но безволие и махровый эгоизм – изобличают (6). Субпассионарии имеют лозунг: "Жизнь для себя" (5). Это особи с потребительской психологией, антисоциальные и аморальные (8). Субпассионарии - это люди нетворческие, нетрудоспособные, эмоционально и умственно неполноценные. "Мироощущение субпассионариев не развивается, ибо оно есть равнодушие" (8). Л.Н. Гумилев выделяет две группы субпассионариев: более адаптивную (неспособных регулировать вожделения) и пассивную, близкую к явной патологии (неспособных удовлетворять вожделения) (5).

 

Существует еще группа людей - с нулевой пассионарностью, или гармоничных. Они "не холодны и не горячи". Характеризуются способностью к полноценной адаптации к среде, но не проявляют повышенной целенаправленной активности, свойственной пассионариям. Импульс пассионарности у гармоничных личностей уравновешен инстинктом самосохранения. Люди этого склада - крайне важный элемент, ядро этноса. Они воспроизводят его, умеряют вспышки пассионарности, умножают материальные ценности по уже созданным образцам. Они вполне могут обходиться без пассионариев до тех пор, пока не появится внешний враг. В сущности - это обыкновенные простые люди, интеллектуально полноценные, уживчивые. Идеал такого "гармоничника" - господство посредственности. Для гармоничных людей характерно человеколюбие, снисходительное отношение к человеческим слабостям. Патриотизм - жертвенная любовь к традициям далекого прошлого, присущая пассионариям, у гармоничных заменяется "натализмом" - любовью к родной природе (8). Усредненная "физиономия" гармоничного человека - это тихий обыватель, адаптированный к биоценозу ареала.

 

Пассионарии характеризуются доминированием потребностей самоактуализации, а субпассионарии - преобладанием витальных потребностей. Субпассионарность - это психическая дезадаптация, обусловленная генетически (6).

 

Вопрос о взаимоотношении типологии личностей Гумилёва и психологической типологии встаёт естественным образом, его решение имеет важные теоретическое и практическое значения. Проведение сопоставлений между личностной типологией у Л.Н. Гумилёва и психологической типологией (например по Леонгарду) позволит не только расшифровать психологическую сущность пассионарности-субпассионарности, но и уточнит этно-историческое значение тех или иных личностных типажей.

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5. Особенности  психологического склада русского  человека.

Природно-климатические условия России далеко не однозначны. Поэтому говорить о возникновении единой психологии народа едва ли возможно. В условиях Севера и Сибири жизнь и труд людей были в значительной степени связаны с охотой и рыболовством, с работой в одиночку, что требовало мужества, силы, выносливости и терпения. Многодневное отсутствие общения приучало к замкнутости, молчаливости, а напряженный труд — к размеренности и неторопливости.

Для сельскохозяйственного населения характерен «рваный» ритм труда. В течение короткого капризного лета нужно было посеять, вырастить и убрать урожай, посеять озимые, заготовить корм для скота на целый год и выполнить множество других хозяйственных работ. Трудиться приходилось много и споро, удесятеряя свои усилия в случае обильных и несвоевременных дождей или раннего заморозка. После того, как осенью работа заканчивалась и в ней наступал перерыв, люди стремились сбросить с себя накопившуюся усталость. Ведь и само по себе окончание работы — праздник. Поэтому и расслабляться, и праздновать умели шумно и ярко, с размахом. «Зимний» цикл формировал спокойствие, неторопливость, размеренность, а как крайние проявления — медлительность и лень.

Из-за непредсказуемости погодных условий крестьянину трудно было что-либо заранее спланировать и рассчитать. Поэтому российскому человеку мало свойственна привычка к равномерному систематическому труду. Капризная погода породила и еще одно малопонятное западноевропейцу явление — русское «авось».

Природно-климатические условия столетиями формировали повышенную работоспособность, выносливость и терпение народа. Народ отличался способностью к концентрации физических и духовных сил в нужный момент, умением «собраться в кулак» и совершить сверхусилие тогда, когда, кажется, уже все ресурсы человека исчерпаны.

По своему характеру человек, живущий на территории Евразии, — это человек крайностей и систематических бурных переходов, шараханий из одной стороны в другую. Потому-то «русские медленно запрягают, но быстро едут» и «либо грудь в крестах, либо голова в кустах».

Важным фактором, сказавшимся на духовности, была территория. Необъятность, бескрайность земли, безграничность равнинных просторов определили широту натуры человека, распахнутость души, постоянную устремленность в безоглядную даль, в бесконечность. Движимый самыми разными причинами, он всегда стремился на край и даже за край света. Это формировало ведущую черту духовности, национального характера — максимализм, доведение всего до границ возможного, незнание меры. Евразия, расположенная на стыке континентов Азии и Европы, в течение тысячелетий была ареной масштабного «слияния» разных народов. В сегодняшней России трудно найти человека, у которого нет генов, «не смешана кровь» нескольких древних народов. Только учитывая многополярный характер сегодняшнего россиянина, воспринимаются слова поэта Ф.И. Тютчева: Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать —В Россию можно только верить. 

Овладение новыми территориями, необъятность земель создавали возможность непрерывного переселения людей. Этот процесс позволял самовыразиться всем неуемным, непоседливым натурам, гонимым и угнетенным, помогал реализовать свое стремление к воле.

Воля в представлении российского человека — это, прежде всего, возможность жить (или пожить) согласно своим желаниям, не тяготясь никакими социальными узами. Российская воля и западноевропейская свобода отличаются. Воля — всегда только для себя. Волю стесняют равные, стесняет и общество. Воля торжествует или в уходе из общества, или во власти над ним. Личная свобода в Западной Европе связана с уважением к чужой свободе.

Воля в России — широко распространенная и первая форма протеста, бунт души. Бунт ради освобождения из-под психологического гнета, от стресса, возникающего из-за непосильного труда, лишений, притеснений... Воля — страсть творческая, в ней распрямляется личность. Но она и разрушительна, поскольку психологическую разрядку часто находят в материальном разрушении, в том, чтобы, отдаваясь собственному максимализму, крушить все подряд, что попадет под руку — посуду, стулья, барскую усадьбу. Это — буйство эмоций при незнании других форм протеста, это — бунт «бессмысленный и беспощадный».

Огромная территория и суровые природные условия определили образ жизни и соответствующую ему духовность, венцом которой явилась общая вера в Бога, вождя, коллектив8 . Потеря этой веры вела к крушению общества, к гибели государства, потере личностных ориентиров. Примеры тому: Смута начала XVII века — отсутствие «природного» царя; февраль 1917 года — разрушение веры в справедливого, заботливого монарха; рубеж 90-х годов — потеря веры в коммунизм.

Таким образом, для понимания и отражения процессов, протекающих на территории России, необходимо учитывать историческое пространство: взаимосвязь природных, географических, хозяйственных, политических, психологических и других факторов. В то же время факторы исторического пространства нельзя рассматривать как «застывшие», навсегда данные. Они, как и все остальное в мире, находятся в движении, подвержены изменениям в историческом времени.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Автор ПТЭ был уверен, что пассионарность является наследственным (генетическим) признаком, проявляющимся, во-первых, в склонности к активным действиям, и, во-вторых, в способности увлекаться удалёнными, зачастую иррациональными целями. Носителей пассионарности Гумилев назвал пассионариями. Пассионарность, по мысли Гумилева, является источником мотивации, прямо противоположным по своему направлению инстинкту самосохранения, это своего рода «антиинстинкт». По соотношению двух основных «движущих сил» человеческой личности всех людей можно разделить на три категории, а именно:

 

– пассионарии – у них пассионарные импульсы сильнее инстинктивных; они являются важнейшими участниками всех исторических процессов;

 

– гармонические личности, или гармоники, – у них пассионарность и инстинкт самосохранения примерно уравновешены и о которых Гумилев сообщает следующее[2]: «У подавляющего большинства нормальных особей оба этих импульса уравновешиваются, что создает гармоническую личность, интеллектуально полноценную, работоспособную, уживчивую, но не сверхактивную»;

 

– субпассионарии – особи, мотивированные прежде всего своими низшими инстинктами, или, как говорит Гумилев, обладающие «отрицательной пассионарностью». Субпассионарии не способны ни на подвиги, ни на сколько-нибудь успешную трудовую деятельность и, как правило, пополняют ряды бродяг, люмпен-пролетариев, криминальных элементов и наемных солдат. Хотя предводительствуемые пассионариями армии и мятежные толпы часто состоят из субпассионариев, без своих пассионарных вождей субпассионарии способны только на нищенство или разбой».