На данный момент широкое применение по распознаванию почерка происходит в космической медицине. Анализ записей, сделанных космонавтами в условиях орбитальных космических полетов, используется специалистами для оценки функционального состояния центральной нервной системы космонавтов, их адаптационных способностей.

В криминалистике распознавание почерка используется не только для идентификации личности (почерк каждого человека индивидуален, как индивидуально его бессознательное), но и для оценки состояния пишущего, как-то: нервное напряжение, психическое расстройство, травма, алкогольное опьянение.

Вопрос  о формах, методах и самой технологии работы для практического психолога  всегда был актуальным. К настоящему времени установлено, что при  общих характеристиках письменности в конкретном рукописном тексте всегда сохраняется человеческая индивидуальность с ее своеобразием, специфичностью техники письма, то есть почерком, который открывает для исследователя характерные особенности исполнителя рукописи. Впрочем, общепризнанный факт существования индивидуального стиля исполнения рукописи не позволяет однозначно утверждать, что особенности почерка связаны с конкретными психологическими особенностями пишущего, с определенными уровнями психики. 

1.3 Проверка графологических положений путем гипнотических опытов.²

В 90-х  годах XX века  несколько крупных европейских ученых подошли к проверке графологических данных со стороны экспериментальной психопатологии. Очень интересны опыты с изменением личности, а в связи с этим, и почерка под влиянием гипнотического внушения; в этих опытах были проверены многие графологические законы, например, избранное для этого лицо приводилось в гипнотическое состояние, и ему последовательно внушалось, что он хитрый, скрытный человек и т.п., и в то же время его заставляли писать под диктовку. Результаты оказались следующие: почерки в каждом случае получались разные и совсем не похожие на почерк данного субъекта в нормальном его положении, соответствующие существующим графологическим признакам, напр., свойство скупости в почерке характеризуется сжатым письмом, в котором одна буква ложится на другую; поля почти отсутствуют, или очень малы, как бы для того, чтобы на небольшом пространстве поместить наивозможно больше; осторожность, недоверчивость выявляется в длинных горизонтальных штрихах, особенно в конце строк, а также до или после подписи, как бы заполняющих остающееся место до края листа бумаги. Дописывая строки, такие люди бессознательно боятся, чтобы кто-нибудь не мог бы на оставшемся свободном месте поставить точку, запятую или какой-нибудь другой знак, могущий изменить смысл написанного, поэтому они и заполняют на всякий случай пустое место горизонтальным штрихом. Признаки решительности, инициативы и предприимчивости появлялись в почерке гипнотизируемого субъекта, если ему внушали, что он Наполеон (хотя бы человек и не имел в характере таких качеств)

Испытуемых  также возвращали к тому детскому возрасту, в котором они только начинали учиться, и почерк в связи  с этим мгновенно менялся, становился неуверенным, человек уже не писал, а с трудом вырисовывал букву за буквой. Почерк резвертывался, как кинолента, и точно соответствовал почерку того периода жизни, в который был возвращен автор. Так же реагировал почерк и на последовательное (внушенное) повышение возраста, письмо становилось увереннее, рисунок принимал уже более определенный характер.

Последний пример настолько демонстративен и  показателен, что его можно привести здесь, как образчик объективного приема исследования.

Выписка из протокола гипнотических опытов:

"... Трониной последовательно внушалось, что она находится в школьном возрасте 8—10 лет; в силу этого тот час же следовало соответствующее изменение почерка, в котором обнаруживались графологические признаки детского письма". (Образцы 1, 2, 3 и 4).

Второй  образец, представляющий собою тот же почерк, но соответствующий гипнотически возвращенному 10-ти летнему возрасту гипнотизируемой, характерен также и по содержанию психологически свойственного требуемому возрасту.

У Срезневского в его книге "Гипноз и внушение" имеется интересное описание произведенных им такого рода опытов внушения. Об одном из них он рассказывает следующее:

    "Одна  моя больная, впадавшая в глубокий  гипноз, могла быть отлично возвращаема  в различные периоды своей  жизни. при чем все ее привычки вполне соответствовали в таком состоянии требуемому возрасту. Она вспоминала такие подробности, о которых не помнила в нормальном состоянии и правильность которых была подтверждена родственниками. Очень убедительны ее попытки писать, когда она была возвращаема к тому детскому возрасту, в котором она только начинала учиться.

— Ну, вот  вам теперь только 6 лет. Как зовут  вас? — делаю ей внушение (больной  в то время было 25 лет). Ее лицо мгновенно  меняется, появляется детское выражение, наивно приветливая улыбка, округляются глаза, она вопросительно смотрит на меня и говорит: "Аня". Я прошу написать это имя. Происходит милый детский разговор, из ((Второго выясняется, что она только что выучила буквы. Пиром она еще писать не умеет, берет карандаш, долго слюнит его и вертит, укладывая в руку и, медленно выведя палочку за палочкой, чертит буквы. "А" она изображает "чердаком" и ставит поперечную палочку; букву "Н" Отображает "воротами", на которых поставлены еще ворота, "вверх ногами"; наконец, буква "Я" оказывается чердачком с ранцем на спине, как у брата. Для написания слова из трех букв понадобился почти 10 минут. Она очень устала, но была довольна и захлопала в ладоши. Весь характер ее поведения, обороты речи не вызывали. Никакого сомнения в том, что тут не было игры, театральничанья, придуманности; все было естественно, Просто, как соответствовало шестилетней девочке"

Эти опыты  заставили ученых прийти к заключению, что графология имеет реальное основание  и что главных элементах почерка  исследуемые рукописи подтверждают установленные графологами признаки.

Путем таких экспериментальных исследований и правильно поставленных наблюдений, учение о почерке получило твердую  почву, чем привлекло к себе симпатии общества и выдающихся ученых Европы. К настоящему моменту мы имеем уже обширную графологическую литературу, почти на всех языках[4]. Наиболее талантливого и яркого представителя современной графологии мы видим в лице немецкого ученого, проф. Клагеса. В своем труде Клагес дал лучший синтез всего, что предоставила в его распоряжение современная ему наука, причем в создании этого синтеза он выявил, немало творческих идей.

Вопрос об этологическом (характерологическом) значении почерка становится и у нас в России уже злободневным, переходя из специальных изданий на страницы общей печати, а необходимость научного изучения графологии, безусловно, своевременной, что подтверждается отзывами крупных научных авторитетов и должно вызвать своим практическим значением интерес широких масс.

1.4 Практическое  значение графологии.

Практическое  значение графологии весьма велико. Известный  французский писатель, Анри Барбюсс, в своем письме к автору этой книги³, указывая на воспитательное значение графологии, говорит, что графология является весьма ценным знанием, приучающим к работе в области анализа и синтеза, отсюда служит также и прекрасной гимнастикой для ума. В настоящий момент выдвигается ее решающая роль в диагнозах при психотехнических обследованиях личности (эти работы будут согласованы с программой бюро по исследованию психического мира учащихся и рабочих). Вторая, не менее важная область применения данных графологии,— это область судебной экспертизы документов: выяснение причастности данного лица к тому или иному документу определение внутреннего состояния автора в момент писания, а по возможности, и выявление различных физических и психических особенностей писавшего^[8].

Эта роль графологии давно уже широко использована на Западе, и за последнее время начинает прививаться и у нас. Многие судебные и следственные органы уже пользуются услугами экспертов-графологов. Ранее к трудному и ответственному делу исследования документов обычно приглашались учителя чистописания и рисования, секретари различных канцелярий, сотрудники банка, работники типографий и т.п. мало подготовленные лица, экспертиза которых носит название "каллиграфической" и основана на внешнем сходстве форм букв и своего рода "буквенной бухгалтерии". Ясно, что такая экспертиза служит не к выяснению, а к затемнению дела.

В настоящее  время задачей почерковедения становится: найти законы зависимости между функциями органов, воспроизводящих письмо и результатом этих функций — почерком.

И эта  задача должна стать ударной задачей, гак как к тому толкает сама жизнь.

.Таким образом, область применения судебнодоказательной силы письменных актов еще более расширяется.

В области педологии графология может сыграть решающее диагностическое значение, как определитель задатков и способностей ребенка.

С постановкой  графологии на научной базе, она  приобретает первостепенное значение, как объективный метод самопознания и человекознания, что безусловно имеет большую этическую, воспитательную ценность. Проф. Шнейдемиль в одном из своих трудов указывает также на исключительное значение графологии при выборе лиц на ответственные должности.

Установлено, что существует определенная связь между нервно-мозговыми заболеваниями и нарушением обычного вида письма. Какие формы может принять это нарушение письма, с большой наглядностью показывает проф. Сикорский в своем труде: "Всеобщая психология". Его основные положения сводятся к следующему. Автор говорит: "При прогрессивном параличе наиболее наглядными и наиболее поучительными представляются изменения в письме и речи. Анализ автографов больных должен войти в состав симптоматологии болезни, подобно другим данным".

Д-р  Попялковский в одной из своих  статей приводит следующий характерный  пример:

"Желая  ознакомиться с нервным состоянием учащейся молодежи в течение экзаменов, я на выпускных экзаменах в фельдшерской школе д-ра Рогинского предложил ученицам написать о себе краткие сведения. Из 65 учениц половина вслед за подписью поставила точку. У 15 учениц замечалось уже некоторое злоупотребление точкой, точка стояла в конце каждой графы, и у 4-х учениц оказались аномальные точки. Мною были наведены справки об этих 4-х ученицах. Одна из них, имевшая аномальные точки, находилась в крайне бедственном состоянии, перенесла сильную нужду и буквально голодала. По свойственной молодежи гордости, она скрывала свою нужду и не хотела ни к кому обращаться с просьбой о помощи. Об этом узнали случайно, когда, вследствие истощения, с нею стали делаться обмороки. Другая находилась в последнем месяце беременности и была озабочена тем, успеет ли она сдать экзамены до наступления родов. Третья, в то время, когда писала, находилась под впечатлением разлуки с ребенком, которого она только-что отправила к родным. Лишь о четвертой мне не удалось получить сведений. Но по аналогии с другими случаями можно было думать, что у нее в жизни было что-то взволновавшее ее: в тексте ее записки находились четыре аномальные точки"⁴  

Почерки, нервно-больных, дают нам возможность  увидеть в особо-выпуклой и отчетливой форме то, что в почерке здорового человека не так резко бросается в глаза, хотя тем не менее часто в нем присутствует. Медицина в графологии может сыграть роль увеличительного стекла.

Также интересен вопрос изучения наследственной преемственности почерка. Передача путем наследственности нормальных и анормальных особенностей как соматического, так и психического характера, также находит свое графическое выражение в почерке, который зависит всецело от этих особенностей и ими определяется^[10] 

Исходя  из сходности, если таковая имеется  между почерками родителей и  детей, можно сравнительно легко  решить вопрос, что от родителей  и, в частности, со стороны отца или  матери (деда или бабки) унаследовано детьми. Причем замечено, что главным образом наследственная сходность встречается между почерком отца и сына (наследственная идентичность письма наиболее ярко выражается в одинаковый период развития, что может и не обусловливаться возрастом). Но бывает и сравнительно часто, что почерки родителей и детей совершенно разнотипны между собою и не показывают никакого сходства.

Отсюда  ясно, что в почерке антрополог мог бы иметь удобный график законов  наследственности, притом не зависящий  от ошибок антропометрических измерений.

Наследственная  идентичность письма наиболее ярко выражается в одинаковый период развития пишущих, что может и не обусловливаться  возрастом.

И, наконец, в области изучения памятников старины (при исторических и археологических изысканиях) данные графологии послужат руководящей нитью в оценке той или иной исторической личности. Следуя графологическому методу, возможно, получить более точный облик интересующего нас лица, чем это дают чаще всего пристрастные исторические описания.

"Раскопки  в почерках",— полагает Буринский  в своем труде, посвященном  судебной экспертизе почерка,—  "смогут дать не меньше исторического  материала, чем раскопки в курганах"  

Современные задачи графологии:

исходя  из положения, что классификация  личностей должна быть не только психологической, но и психосоциальной (в широком смысле этого слова), особенно важно изучение эволюции почерка одного и того же лица, в процессе его развития и применения к новым формам быта. Между тем, современные западноевропейские авторы, в большинстве случаев трактуют личность почти исключительно с точки зрения личных, субъективных переживаний, не затрагивая вопроса отношения данной личности к окружающей общественной среде.