Психическая структура личности

   Большинство расхождений и конфликтов в межличностных отношениях деловых партнеров связано с индивидуальными особенностями их психики. Эти особенности обусловлены не только генетическими, но и социально-культурными влияниями. Подчеркивая уникальность психики каждого человека, швейцарский психолог Карл Густав Юнг писал: Ни одно автономное психическое содержание не является внеличностным, или объективным. Объективность, внеличность — это категории сознания. Все же автономные психические факторы имеют личностный характер.

   Смена и чередование эмоциональных переживаний, аффективных реакций, разнообразных инстинктов, мотиваций и установок позволяет психике личности адаптироваться к сложным жизненным ситуациям. Такие ситуации зачастую возникают в деловом общении.

   Личности с активной и динамичной психикой склонны следить за своими действиями и действиями партнера, выявляя сильные и слабые стороны как собственных поступков, так и всей сложившейся ситуации. В случае неудачи они, не колеблясь, берут ответственность на себя за то, что приложили недостаточно усилий ДЛЯ установления делового контакта. Напротив, личности с пассивной и менее дееспособной психикой более склонны винить в неудаче различные внешние обстоятельства или своих деловых партнеров.

   Различные модификации социального поведения деловых партнеров свидетельствуют о наличии существенных отличий в их психической структуре. Сама же по себе психическая структура выступает как знак личности, выражает ее индивидуальность и психические особенности.

      По своей сущности психическая структура не является неизменной, а скорее представляется движущим и текущим процессом. Тем не менее для нее характерна определенная целостность, включающая комплекс довольно устойчивых признаков: инстинкты, рефлексы, темперамент, чувствительность, способности, мотивации, установки. Все эти признаки определяют свойственный данному человеку ход мыслей и поведения, когда он приспосабливается к различным жизненным ситуациям.

   Описать психическую структуру личности пытались многие теории. Одни из них сделали попытку выявить ее биологическую детерминацию. Например, теории Кречмера и Шелдона связали характер психических реакций человека с его физической конституцией. Другие теории сделали главный упор на выявление соотношения различных элементов, уровней и систем психической структуры. К таким теориям можно отнести психоаналитическую концепцию Зигмунда Фрейда и аналитическую психологию Карла Юнга.

   Представители гуманистического и когнитивного направлений поставили проблему соотношения рациональных и интеллектуальных процессов в психике индивида. При этом особое значение они придают процессу самоактуализации личности и прогнозированию жизненных ситуаций с помощью «личностных конструктов».

   Основные подходы к анализу психики личности (психоаналитическая, бихевиористская, гуманистическая, когнитивная) были разработаны в 30—60-е годы XX в. В настоящее время в психологии существует множество теорий личности. Они позволяют прогнозировать личностные характеристики индивида, его поведенческие реакции и мотивации, а также характер и способы межличностных отношений. При этом все современные теории личности принято подразделять на три типа.

   Первый тип — это психодинамические теории. К ним можно отнести теории Фрейда, К. Юнга и их современных последователей. Они объясняют динамику личности на основе взаимодействия структурных элементов психики: бессознательных мотиваций, влечений, комплексов и архетипов.

   Второй тип — социодинамические теории. Ведущую роль в развитии психики личности они отводят социокультурным детерминантам: социальным условиям существования личности, ее социальному окружению и предметной деятельности. Такая позиция доминирует в деятельностном подходе С.Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева, культурно-исторической концепции Л.С. Выготского, теории оперантного научения Б. Скиннера.

   Третий тип составляют интеракционистские теории личности. Они объясняют динамику психики личности на основе взаимодействия внутренней психической структуры с внешней социальной средой. Этот подход наиболее очевиден в когнитивных теориях личности Дж. Келли, А. Бандуры и теории социального научения Дж. Роттера.

   В практике делового общения многообразные подходы к анализу психики индивида могут быть использованы с целью создания между партнерами эффективных межличностных отношений и согласованного психологического взаимодействия.

2.  Концепции  направленности и интенциональности.

   Обычный со времени Ф. Брентано способ говорить о репрезентирующем аспекте сознания, говорить о нем в терминах интенциональности, направленности сознания на свой предмет. Эту направленность на предмет или бытие сознанием о чем-то Брентано считал неотъемлемой и фундаментальной характеристикой сознания вообще, в том смысле, что без интенциональности нет и сознания. Но даже такая радикальная позиция не исключает вопроса о границах интенциональности: все ли без исключения, что может характеризоваться как феномен сознания, с необходимостью интенционально? Брентано так характеризует связь между сознанием и интенциональностью («Психология с эмпирической точки зрения»): «Каждый ментальный феномен характеризуется … интенциональным в-нем-существованием (inexistence) объекта и тем, что мы могли бы назвать, хотя и не полностью недвусмысленным образом, референцией к содержанию, направленностью на объект (который не следует здесь понимать как то же, что и вещь) …. Интенциональное в-нем-существование характеризует исключительно ментальные феномены. Никакой физический феномен не демонстрирует ничего подобного»; и – «никакой ментальный феномен невозможен без коррелирующего сознания». Между тем, идеи Фрейда понимаются некоторыми философами сознания в том смысле, что они демонстрируют возможность интенциональных, но при этом бессознательных ментальных феноменов. Так, Д. Фодор пишет: «Считалось универсально само собой разумеющимся, что проблема сознания и проблема интенциональности существенным образом связаны: что мысль ipso facto сознательна и что сознание ipso facto – сознание о том или ином интенциональном объекте. … Фрейд это представление изменил. Он показал правдоподобность того, что объяснение поведения может требовать постулирования интенциональных, но бессознательных состояний». Д. Серль возражает, формулируя так называемый принцип связи: «Только существо, способное иметь сознательные интенциональные состояния, способно вообще иметь интенциональные состояния, а всякое бессознательное интенциональное состояние является, по крайней мере, потенциально сознательным. … Есть концептуальная связь между сознанием и интенциональностью, следствием которой является то, что законченная теория интенциональности требует понятия сознания». В пользу этого действительно можно привести, по меньшей мере, два соображения: во-первых, о бессознательном вполне уместно говорить в терминах диспозиции стать объектом осознания; более того, не исключено также, что именно эта характеристика существенна для бессознательного. Во-вторых, само существование интенционального бессознательного – всего лишь гипотеза; более тщательное исследование соответствующих феноменов могло бы дать более четкие намеки на то, насколько здесь действительно мало сознания или, наоборот, насколько уместно здесь говорить об интенциональности.

   Расшифровка интенциональности как направленности на объект также создает многосмысленность, поскольку «направленность на объект» может по разному пониматься относительно разных случаев. Например, испытывая страх и радость, некто, можно сказать, имеет чувство, направленное (интенциональное) в том смысле, что есть объект, внушающий радость или страх: такой объект может быть тождественен причине радости или страха, но, возможно, может и не быть тождественен такой причине. Любовь, очевидно, предполагает объект любви; также и ненависть. Во всех таких случаях идея направленности психического состояния на некий объект, похоже, имеет своим источником (или одним из важных источников) то, что можно назвать логической (или концептуальной) составляющей, а именно что указание на объект переживания требуется для более полной спецификации данного конкретного состояния сознания относительно данного конкретного индивида; это, можно сказать в духе аналитической традиции, наши обычные способы говорить о таких вещах. Известно, что не звучат абсурдными также и такие выражения как «беспричинный страх» или «беспричинная радость»; при этом, конечно, не имеют в виду, что у данного чувства нет физической или какой-либо актуальной причины, но лишь, что нет явного фигуранта, которого можно было бы подставить на место переменной в привычную форму описания для таких случаев «страх перед х» или «радость по поводу у». Но если взять состояние сознания другого вида: например, убежденность в том-то и том-то, – то относительно этих случаев смысл направленности такого состояния на что-либо будет несколько иным. Такие состояния больше располагают к тому, чтобы описывать их в терминах диспозиций: т.е. быть убежденным в том, что имеет место некое конкретное положение дело, не значит в каждый момент времени, пока данное состояние может быть приписано субъекту, думать о том, что данное положение дел истинно или испытывать некое чувство уверенности в том, что это так. Скорее, это предполагает способность утверждать, находясь в физическом и ментальном здравии, если спросят что-то соответствующее, выразить свою уверенность в том, что то-то и то-то. В этом случае, если состояние сознания и направлено на что-либо – скажем, на соответствующее положение дел – то не так, как радость направлена на объект радости. Во втором случае этот объект, можно сказать, непосредственно репрезентируется самим состоянием сознания; в первом же случае его репрезентация есть функция от эпизодов реализации соответствующей диспозиции. Но раз так, то в некоем собственном смысле (т.е. в том же, в каком направлены радость или страх) направленным на объект будет не само убеждение, а его артикуляция; убеждение же, если вообще направлено на объект убежденности, то – посредством возможности (реализующей эту направленность) артикуляции. Однако не исключено, что это различие в большей степени кажущееся, чем действительное.

   Можно выделить три семейства теорий интенциональности:

1) натуралистические, предполагающие  редуцируемость интенциональности  к механизмам «превращения» объектов  внешнего мира и их свойств  в содержания сознания, а также  одних содержаний в другие, описываемым  целиком и полностью в терминах  естественных наук (физики, химии,  биологии);

2) феноменологические, оставляющие  «за скобками» вопрос о том,  какого рода сущностями являются  интенциональные состояния (физическая  у них природа или нет), концентрируясь  только на том, как интенциональность  действует феноменологически;

3) дефляционные. Последние,  скорее, располагают к тому, чтобы  трактовать их как концепции,  нацеленные на устранение понятия  интенциональности из номотетического  психологического дискурса; в связи  с этим, возможно, их не очень  уместно включать в число теорий  интенциональности. Идея заключается  в том, чтобы ограничиться менее  смутными или более интуитивно  ясными с точки зрения теоретиков  этого вида дескрипциями содержаний  сознания в терминах привычных  способов вести себя (в том  числе употреблять выражения  языка) в типических обстоятельствах.  Так, Витгенштейн говорит о  «таинственной связи между объектом  и его именем»; он замечает, что ментальные активности желания  и полагания выглядят таинственными  и не эксплицируемыми, но это  чувство таинственности возникает  из ошибки, которая поддается  исправлению: «Примитивная философия  конденсирует все употребление  имени в идею отношения, которое  таким образом становится таинственным  отношением». Путь, которым он  предлагает развеять эту ауру  таинственности – сконцентрироваться  на изучении того, как мы в  действительности употребляем имена или приписываем пропозициональные установки. Предположительно, этот способ формировать понятие содержания сознания, выводя утверждения о содержании сознания из соответствий данных наблюдаемого поведения принятым схемам интерпретации такого поведения в ментальных терминах, уязвим для критики того же рода, которой подвержен и бихевиоризм. Наконец, могут быть собственно дуалистические представления об интенциональности, понимаемой в этом случае как способность отличной от физической природы; однако, вряд ли какие-то из них имеют в современной философии вид теории.

    Среди натуралистических теорий интенциональности можно различить каузальные, функционалистские, компьютационные и телеологические. Функционалистские теории они определяют интенциональные состояния по их отношениям к входным и выходным данным и к другим функциональным состояниям. Компьютационные теории в общем и целом представляют собой применение машинной модели к интенциональным характеристикам. Каузальные теории определяют репрезентативные характеристики ментальных состояний в терминах причин этих состояний: появление коровы в поле зрения – причина появления соответствующих перцептивных содержаний; эти содержания и, соответственно, репрезентативные характеристики ментальных состояний, которым такие содержания соответствуют, определяются каузальными связями с объектами внешнего мира. Я могу видеть корову, думать о корове, референциально употреблять слово «корова» и т.д. – т.е. иметь переживание определенного репрезентативного вида – благодаря тому, что реальные коровы воздействовали на мои органы чувств, порождая во мне соответствующий набор переживаний и к этими переживаниям я учился применять также определенные слова и выражения, наделяя их, таким образом, референциальным содержанием («о корове»). Даже если мое перцептивное переживание фактически вызвано появлением чего-то другого, а не коровы, с точки зрения этого подхода, содержанием моего сознания (в этот момент) все равно будет корова в силу существующей каузальной связи между коровами и моими переживания данного вида. Телеологические теории интенциональности отождествляют содержание ментального состояния с (примерной) направленной на мир (world-directed) биологической функцией этого состояния. Так, скажем, состояние желания имеет содержание, включающее воду, только тогда, когда это состояние имеет функцию заставить организм добыть воду (или сделать организм добывающим воду). Перцептивное переживание репрезентирует, скажем, квадратность, если только функция этого переживания – указывать на присутствие квадратной вещи в окружающем пространстве.

3. Понятие креативности.

   Креативность (лат. creatio — сотворение, созидание; от англ. create — создавать, англ. creative — созидательный, творческий).

  Креативность относят к типу общих способностей человека и связывают с творческими возможностями его. Это способность человека генерировать новые идеи, создавать новые понятия, формировать новые навыки и т.п. До сих пор некоторые психологи рассматривают креативность как одну из сторон интеллекта. Однако между ними имеется более существенное различие, для объяснения которого можно воспользоваться двумя типами мышления, предложенными Д. Гилфордом в его кубической модели интеллекта:

- конвергентное мышление (мышление одностороннего движения  к единственному решению проблем  через сведение или синтез  известных знаний);

- дивергентное мышление (мышление разностороннего движения  к решению проблем с нахождением  многих решений, новых идей  и возможностей).

   Креативность опирается именно на дивергентное мышление (в отличие от интеллекта). До сих пор не получен ответ о связи креативности с интеллектом. Установлено, что креативность зависит от социоэкономического положения человека, его эмоционально-мотивационной сферы и поддается целенаправленному развитию.

   Для оценки способности к творчеству в качестве критериев часто используются понятия «легкость», «гибкость», «оригинальность». Эти качества личности проявляются при выполнении специальных заданий. Легкость выявляется по быстроте выполнения заданий (по количеству решенных задач в отведенное время). Гибкость оценивается по количеству переключений с одного класса объектов на другие. Оригинальность - по частоте данного ответа в однородной группе испытуемых (к оригинальным обычно относят ответы, составляющие не более 2 % от одинаковых ответов, которые дали остальные, «неоригинальные» испытуемые).

   Развитие креативности немыслимо без совершенствования ряда психологических слагаемых, присущих любой одаренной личности (по А. Луку). Это:

- Зоркость в поисках  проблем как качество мышления, т.е. умение обнаружить среди  привычных явлений необычное.  Здесь важно «не смотреть, а  видеть». Так, в течение целых  19 веков считалось, что чем  больше масса тела, тем больше  его скорость падения. Для опровержения  этой догмы достаточно было  Г. Галилею подняться на Пизанскую  башню, сбросить оттуда два  предмета с разным весом и  убедиться, что ускорение свободного  падения для них одинаково.

- Умение свертывать мыслительные  операции в длинной цепи рассуждений  и заменить их одной обобщающей  операцией. Ведь прежде чем  творить, нужно накопить некоторый  минимум знаний, который обычно  составляет внушительный объем.  Еще в средние века операция  арифметического деления миллионных  чисел удавалась лишь тем, кто  успешно закончил обучение в  университете. Переход от римских  цифр к арабским сделал эту  операцию доступной современным  младшим школьникам.

- Владение обобщающими  стратегиями через приемы переноса  опыта решения одной задачи  к решению другой («чтобы творить,  надо думать около, боковым мышлением»). Так, Архимед нашел способ сравнения объемов тел сложной конфигурации, лежа в ванной: он заметил, что из нее вытекает столько воды, каков объем его тела. Или предметом своей привязанности - автомобилем люди обязаны изобретателю Ч. Дюрейа, который усмотрел общее в работе карбюратора с принципом действия пульверизатора для духов своей жены.

- Цельное восприятие. Нередко  организаторские способности тонут  в неумении увидеть ситуацию  в ее целостности и последующих  действиях руководителя, похожих  на латание «тришкина кафтана».

- Навыки отдаленного ассоциирования  различных по содержанию понятий.  Это качество обеспечивает людям,  обладающим юмором, возможность  слагать анекдоты, где смешное  проявляется именно в факторе  «смыслового расстояния» между  понятиями. В памяти человека  слова группируются в «гроздья»,  в ассоциативные заготовки и  потом эффективно используются  в процессах мышления. Подобные  ассоциативные сети обеспечивают  быстрый доступ к актуальной  информации, хранящейся в памяти  человека.

- Гибкость мышления как  умение переходить от одного  класса явлений к другому, существенно  не совпадающему по содержанию  с первым (отсутствие у индивида  мысленных «таможенных границ»  между явлениями). Это обеспечивает  возможность перебора большого  количества вариантов возможных  решений актуальной проблемы  и выбора наилучшего из них.

- Выраженность оценочных  навыков вариантов решений до  их объективной проверки. Представим  себе ситуацию: судейская коллегия  оценивает выступления большого  числа участников фигурного катания  па льду по шкале «плохо - хорошо». Очевидно, что выявить победителя, опираясь на такую двоичную оценочную шкалу, трудно или просто невозможно. Если же дать возможность судьям оценивать мастерство участников по 10-балльной шкале, то лидер определится быстро. Если судьям дать возможность самим выбрать шкалу, то их мнения резко разделятся: одни предпочтут более детальную шкалу, например 10-балльную (это так называемые люди с высоким дифференцировочным уровнем), другие - 5-балльную (люди с низким дифференцировочным уровнем). Психологические исследования показали, что люди с высокой выраженностью оценочных навыков обладают лучшими организаторскими способностями.

- Легкость генерирования  идей («много и разных: хороших  и не очень»). Здесь важно использовать  различные каналы переработки  информации для создания образов  этих идей. Для этого человек  должен знать свой ведущий  канал восприятия и обработки  информации и развивать у себя  эффективность работы других  каналов. Не обойтись и без  развития таких психических познавательных  процессов, как представление  и воображение. Весьма позитивную  роль сыграют и навыки беглой  речи. Ведь любую идею необходимо  перевести в словесный код.  Это необходимо не только для  ее обнародования, но и для  критического анализа, для поиска  неточностей, погрешностей или  просто ошибок.

   Несмотря на различия между креативностью и интеллектом, диагностические процедуры для их оценки строятся по одинаковому принципу. В этой ситуации говорить о высокой надежности оценок не

приходится. Наибольшей известностью пользуются тесты креативности         Е. Торренса, предназначенные для диагностики взрослых и детей начиная с 5-летнего возраста.

МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ  И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ  БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ

«ИВАНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ТЕКСТИЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ

(ТЕКСТИЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ  ИВГПУ)

                                               Кафедра:

                                               Дисциплина : «Лидерство.

Контрольная работа

                                                                                                      Выполнила: Челышева Я. И.

                                                                                                      Студентка 3 курса (ФАО)

                                                                                                       Специальность : 080200

Иваново (Кинешма) 2013 г.