Отличия человека от животных

 

Любая группа, для того чтобы выжить, должна обладать средством, которое позволяло  бы ее членам общаться между собой, направлять и координировать действия каждого из них.

 

Почти у всех видов животных имеются  способы передачи информации, с помощью  которых каждая особь может сообщать другим представителям своего вида об опасности, привлекать внимание потенциального брачного партнера или запрещать проникновение на свою территорию. Эти сигналы, однако, всегда связаны с той или иной сиюминутной ситуацией. По-видимому, ни одно животное, кроме человека, не способно передавать информацию, не относящуюся к данному моменту. Только человеческие существа могут при помощи слов возвращаться в прошлое, делая доступным познание давних событий, а также сообщать заранее о некоторых событиях или действиях, предстоящих в будущем, или необходимых шагах для их осуществления.

 

Исследователи еще не пришли к единому мнению о том, в какой именно момент возник язык. Некоторые авторы считают, что это произошло очень давно, возможно 2 млн. лет назад, в эпоху, когда Нотo habilis изготовлял свои первые орудия. Разнообразие этих орудий и передача соответствующих навыков были бы невозможны без языка.

 

Особенности взаимоотношений животных друг с  другом определяют и особенности  их “речи”.Как известно, общение животных выражается нередко в том, что одно животное воздействует на других с помощью звуков. Имеем ли мы в этом случае процесс, похожий на речевое общение человека? Некоторое внешнее сходство между ними несомненно существует. Внутренне же эти процессы в корне различны. Человек выражает в своей речи некоторое объективное содержание и отвечает на обращенную к нему речь не просто как на звук, а как на отраженную в речи реальность. Голосовое общение животных в корне отличается от нее. Легко доказать, что животное отвечает на голос сородича вне зависимости от того, что отражает данный ключевой сигнал: он имеет для него лишь определенный биологический смысл. Или, например ,у птиц, живущих стаями, существуют специфические крики, предупреждающие стаю об опасности. Эти крики воспроизводятся птицей всякий раз, когда она чем-нибудь напугана.При этом совершенно безразлично, что действует в данном случае на птицу: один и тот же крик сигнализирует и о появлении человека, и о появлении хищного животного и просто о каком-нибудь необычном шуме. Следовательно, эти крики связаны с теми или иными явлениями действительности, сходством объективного отношения к ним животного. Иначе говоря, упомянутые крики животных лишены устойчивого объективного предметного значения. То есть общение животных и по своему содержанию и по характеру осуществляющих его конкретных процессов также полностью остается в пределах их инстинктивной деятельности.

2. Научение, мышление, интеллект.

Не  менее важные различия обнаруживаются в мышлении человека и животных. Оба названных вида живых существ  чуть ли не с рождения обладают потенциальной  способностью к решению элементарных практических задач в наглядно-действенном  плане. Однако уже на следующих двух ступенях развития интеллекта — в  наглядно-образном и словесно-логическом мышлении  между ними обнаруживаются разительные различия.

 

Только  высшие животные, вероятно, могут оперировать  образами, причем это до сих пор  в науке остается спорным. У человека данная способность проявляется  с двух- и трехлетнего возраста. Что же касается словесно-логического  мышления, то у животных нет и  малейших признаков этого типа интеллекта, так как ни логика, ни значения слов (понятия) им не доступны.

 

Ученых  также давно волновал вопрос, способны ли животные чему-нибудь научиться. В 1912 году Йеркс пытался выяснить, на какой ступени эволюции животного мира появляется эта способность чему-то научаться. Ее зачатки с несомненностью обнаруживались уже у дождевого червя. Действительно, Йеркс сумел научить некоторых особей поворачивать направо в Т-образном лабиринте. Чтобы достичь такого результата, потребовалось больше 150 проб, в которых червь, если он поворачивал налево, натыкался на сетку, находившуюся под током. Тем не менее, было доказано, что простая нервная система этих животных может накапливать информацию, способную изменять их поведение.

 

У высших млекопитающих, главным образом  у обезьян в человека, благодаря  высокому уровню развития головного  мозга появляются новые способности, позволяющие решать задачи без предварительных  пробных манипуляций.

 

Очевидно, наиболее далеко продвинувшиеся в процессе эволюции обезьяны и, разумеется, человек смогли выработать эту способность улавливать связь между различными элементами ситуации и выводить из нее правильное решение путем умозаключений, не прибегая к пробным действиям, производимым наудачу,

 

Умозаключения используются в самых разнообразных  ситуациях повседневной жизни, идет лиречь о выполнении какой-нибудь задачи, о перемещении из одного места в другое или о получении и осмысливании информации, исходящей от среды, в которой живет индивидуум.

 

У позвоночных, стоящих на вершине  эволюционной лестницы, в частности  у приматов, возникают новые формы  индивидуально-изменчивого поведения, которые с полным основанием могут  быть обозначены как“интеллектуальное” поведение.

 

Таким образом, на высших этапах эволюции начинают формироваться особенно сложные  виды поведения со сложной структурой, включающей:

 

— ориентировочно исследовательскую  деятельность, приводящую к формированию схемы решения задачи;

 

— формирование пластически изменчивых программ поведения, направленных к  достижению цели;

 

— сличение выполненных действий с  исходным намерением. Характерным для  такого строения сложной деятельности является ее саморегулирующийся характер: если действие приводит к нужному эффекту, оно прекращается, если оно не приводит к нужному эффекту — в мозг животного поступают соответствующие сигналы и попытки решить задачу начинаются снова.

 

Систематические исследования интеллектуального поведения  высших животных (обезьян)были начаты известным немецким психологом В. Келлером. Для изучения этой формы поведения Келлер ставил обезьян в сложные условия, когда непосредственное достижение цели было невозможно.

 

Обезьяна  должна была либо использовать обходной путь, чтобы получить приманку, либо использовать для этой цели специальные орудия. Так, например, обезьяну помещали в большую клетку, рядом с которой клали приманку на таком расстоянии, чтобы обезьяна не могла до нее дотянуться. Достать ее она могла, лишь использовав обходной путь через дверь, расположенную в задней стене клетки.

 

Исследования, проведенные Келлером, позволяли  наблюдать следующую картину. Сначала  обезьяна безуспешно пыталась непосредственно  достать приманку: тянулась к ней  или прыгала. Затем она бросала  эти безуспешные попытки, и наступал период, когда обезьяна неподвижно сидела и лишь рассматривала ситуацию, что сопровождалось соответствующими движениями глаз, до тех пор, пока не приходила к правильному решению  задачи. Характерно, что решение  задачи перемещалось из периода непосредственных проб в период предшествующего попытке  наблюдения, и движение обезьяны становилось  лишь исполнением ранее выработанного  “плана решения”.

 

Очень сложно объяснить, как животное приходит к интеллектуальному решению  задачи, и процесс этот трактуется различными исследователями по-разному. Одни считают возможным сблизить эти формы поведения обезьяны с человеческим интеллектом и  рассматривают их как проявление творческого озарения. Австрийский  психолог К.Вюлер полагает, что использование  орудий обезьянами следует рассматривать  как результат переноса прежнего опыта (обезьянам, живущим на деревьях, приходилось притягивать к себе плоды за ветви). С точки зрения современных исследователей, основу интеллектуального поведения составляет отражение сложных отношений  между отдельными предметами. Животные способны уловить отношения между  предметами и предвосхитить результат  данной ситуации. И.П. Павлов, проводивший  наблюдения над поведением обезьян, называл интеллектуальное поведение  обезьян “ручным мышлением”.

 

Итак, интеллектуальное поведение, которое  свойственно высшим млекопитающим  и достигает особенно высокого развития у человекообразных обезьян, представляет собой ту верхнюю границу развития психики, за которой начинается история  развития психики уже совсем другого, нового типа, свойственной только человеку, — история развития человеческого сознания. Предысторию человеческого сознания составляет, как мы видели, длительный и сложный процесс развития психики животных. Если окинуть единым взглядом этот путь, то отчетливо выступают его основные стадии и управляющие им закономерности. Развитие психики животных происходит в процессе их биологической эволюции и подчинено общим законам этого процесса. Каждая новая ступень психического развития в своей основе вызвана переходом к новым внешним условиям существования животных и новым шагом в усложнении их физической организации.

3. Мотивация и эмоции.

 

Более сложным является вопрос о сравнении  проявления эмоций у животных и человека. Трудность его решения состоит  в том, что первичные эмоции, имеющиеся  у человека и животных, носят врожденный характер. Оба вида живых существ, по-видимому, их одинаково ощущают, однообразно ведут себя в соответствующих  эмоциогенных ситуациях. У высших животных — антропоидов — и человека имеется много общего и во внешних  способах выражения эмоций. У них  же можно наблюдать что-то подобное настроениям человека, его аффектам и стрессам.

 

Вот один довольно забавный пример. Демонстрация оскала - широчайше распространенная у позвоночных инстинктивная  программа. Ее цель - предупредить при  встрече с кем-либо, что вы вооружены  и готовы за себя постоять. Приматы  очень широко пользуются ею при контактах.

 

Человек тоже скалит зубы при сильном страхе или гневе. Оказаться адресатом  такой демонстрации неприятно и  совсем не хочется. Но у программы  показа зубов есть еще два куда более мягких варианта. Первый - заискивающая улыбка. Так улыбается человек, вступая  в контакт с тем, кого побаивается. Второй - это широкая улыбка. Так  улыбается другому спокойный, уверенный  в себе человек. В сущности, он тоже показывает вам, что вооружен и готов  за себя постоять и в вашем снисхождении не нуждается. Но эта форма демонстрации настолько мягкая, что не только не вызывает у вас страха, а напротив, действует приветливо и умиротворяюще. Мы чувствуем: "Вот, по-видимому, хороший человек, ему от меня ничего не надо, мне от него тоже, но если бы он мне понадобился, мы бы легко вступили в контакт". Давно замечено: когда человек, всю жизнь проживший при тоталитарном режиме, попадает в страну, где люди чувствуют себя свободно, его поначалу удивляет, почему окружающие все время улыбаются друг другу и ему тоже. Путешественник, привыкший, что вокруг никто не улыбается, а если и улыбается, то заискивающе, в первые дни думает, что от него чего-то хотят.

Вы  замечали, наверное, не раз, как склонный к авторитарности начальник, видя в  зале совещания улыбающихся друг другу подчиненных, приходит в волнение и требует прекратить улыбаться. Во-первых, начальник привык, что  ему при встрече сотрудники улыбаются  иной улыбкой - заискивающей. Во-вторых, когда начальник подсознательно ощущает, что среди подчиненных  есть люди, чувствующие себя свободно, он настораживается: "Свободны от кого? От начальника? Не боятся? Значит, не уважают? Я этого не заслужил!"

 

Вместе  с тем у человека есть высшие нравственные чувства, которых нет у животных. Они, в отличие от элементарных эмоций, воспитываются и изменяются под  влиянием социальных условий.

 

Много усилий и времени ученые затратили на то, чтобы разобраться в вопросе об общности и различиях в мотивации поведения людей и животных. У тех и других, без сомнения, есть немало общих, чисто органических потребностей, и в этом отношении трудно обнаружить сколько-нибудь заметные мотивационные различия между животным и человеком.

 

Есть  также ряд потребностей, в отношении которых вопрос о принципиальных различиях между человеком и животными представляется однозначно и определенно нерешаемым, т.е. спорным. Это — потребности в общении (контактах c себе подобными и другими живыми существами), альтруизме, доминировании (мотив власти), агрессивности. Их элементарные признаки можно наблюдать у животных, и окончательно до сих пор неизвестно, передаются они человеку по наследствуили приобретаются им в результате социализации.

 

У человека имеются и специфические  социальные потребности, близкие аналоги  которых нельзя обнаружить ни у одного из животных. Это — духовные потребности, потребности, имеющие нравственно-ценностную основу, творческие потребности, потребность в самосовершенствовании, эстетические и ряд других потребностей.

 

Одну  из главных проблем психологии составляет выяснение вопроса о том, какие  из потребностей у человека являются ведущими в детерминации поведения, какие — подчиненными.

III Заключение.

 

Итак, человек, в своих психологических  качествах и формах поведения  представляется социально-природным  существом, частично похожим, частично отличным от животных. В жизни его  природное и социальное начала сосуществуют, сочетаются, иногда конкурируют друг с другом. В понимании подлинной  детерминации человеческого поведения  необходимо, вероятно, принимать в  расчет в то и другое.

 

До  сих пор в своих политических, экономических, психологических и  педагогических представлениях о человеке мы по преимуществу учитывали социальное начало, а человек, как показала жизненная  практика, даже в относительно спокойные  времена истории не переставал быть отчасти животным, т.е. биологическим  существом не только в смысле органических потребностей, но и в своем поведении. Основная научная ошибка марксистско-ленинского учения в понимании природы человека состояла, вероятно, в том, что в  социальных планах переустройства общества в расчет принималось только высшее, духовное начало в человеке и игнорировалось его животное