Категории личности

Деятельность, сознание, отражение, установка, значимость, отношения и т.п. – все это категории и понятия, вобравшие в себя идею активности. Позволим себе высказать мнение, что сама их привлекательность для психологов и, следовательно, жизнеспособность была вызвана этим союзом. Но в нем активность как бы утратила часть собственной энергии жизни. Ушло таинство особого рода причинности – присущее ей одной, активности, положение "между" детерминированностью со стороны событий прошлого (стимул) и – образов потребного будущего (цель).

Отрицая стимул-реактивную схему интерпретации поведения и сознания, мы привычно обращаемся к телеологических схемам, возможность которых сохраняется даже в таких концептуальных альтернативах, как "пристрастность психического отражения", "первичная установка" и др. Преодоление парадигмы детерминации Прошлым составило целую эпоху становления психологической мысли в мире.

В 70-е годы, на "старте" разработки проблемы активности в нашей стране, интерес исследователей к категории активности был обусловлен помимо собственно научных "импульсов" неприятием некоторых тенденций в общественной жизни, заключал в себе аргументы против: "полного единомыслия" в сфере идеологии; представлений о возможности вывести цели бытия каждого отдельного человека из "правильно осмысленных" целей общественной жизни; постоянно декларируемой гармонии личных и общественных интересов и т.д.

Протест заключал в себе особую эстетику отрицания: личность как "специально человеческое образование... не может быть выведена из приспособительной деятельности", "созидание одно не знает границ..." (А.Н.Леонтьев); "психика – не административное учреждение" (В.П.Зинченко); жизнь человеческой культуры и человека в ней как "диалогика" (B.C.Библер); "не человек принадлежит телу, а тело человеку" (Г.С.Батищев); "индивидом – рождаются, личностью становятся, индивидуальность – отстаивают" (А.Г.Асмолов). Формировался особый взгляд на человека, как преодолевающего барьеры своей природной или социальной ограниченности существа.

Пафос отрицания Прошлого, по существу, совпадал здесь с пафосом провозглашения Будущего (в виде предмета стремлений) детерминантой происходящего. Но нельзя обойти вопрос о природе самих этих стремлений: чтó они по сути и откуда берутся? Один из возможных путей исследования здесь заключается в том, чтобы адекватно осмыслить своеобразие того типа причинности, который скрывается за феноменом активности человека. Речь идет об актуальной причинности, о детерминирующем значении момента в отличие от других форм детерминации, будь то детерминация со стороны прошлого (обычные причинно-следственные отношения: действующая причинность) или со стороны возможного будущего (в виде целевой причинности). Корректную форму описания такого типа причинности мы встречаем у И.Канта в его представлениях о взаимодействии (или общении) субстанций. С этой точки зрения активность системы есть детерминированность тенденций ее изменения теми инновациями, которые возникают в ней актуально (здесь и теперь) – это детерминизм именно со стороны настоящего, а не прошлого (в виде следов предшествующих событий) или будущего (в виде модификации этих тенденций событиями, с которыми еще предстоит столкнуться).

Активность как деятельное состояние субъекта детерминирована внутренне, со стороны его отношений к миру, и реализуется вовне, в процессах поведения.

Имея в виду человека как субъекта активности, рассмотрим внутренние и внешние характеристики ее строения.

Внутренняя организация активности

Говоря об активности человека, исследователи обычно подразумевают возможность ответа на следующие основные вопросы.

Если кто-то проявляет активность, то в чьих интересах и ради чего? Активность – в каком направлении? Каким образом, посредством каких психологических механизмов реализуется активность? Первый вопрос – о мотивационной основе активности, Второй – о ее целевой основе. Третий – об инструментальной основе активности,

Мотивационная основа активности. Как уже было отмечено, живое существо, будучи активным, воспроизводит свои жизненные отношения с миром. Это в свою очередь означает, что оно заключает в себе внутренний образ этих отношений, а они – если иметь в виду человеческого индивида – весьма многообразны: откликаться на нужды других людей, веруя, чувствовать в себе присутствие Бога, ощущать себя частью Природы и др. Все это – многообразные формы субъектности человека, как говорят, разные "грани" его "Я", поэтому вполне правомерно считать "Я" человека множественным.

Во-первых, субъект активности представляет собой "индивидуальное Я" человека. То, что человек совершает, коренится, как полагает он сам, в его собственных интересах и нуждах: "Я поступаю так, потому что именно Я хочу этого", "Я делаю это для себя самого" и т.п. Сказанное, конечно, не означает, что человек действует при этом непременно эгоистически, так как эти действия могут не противоречить и даже соответствовать интересам других людей.

Может возникнуть вопрос: всегда ли, когда человек говорит "Я", он имеет в виду свои личные интересы, ожидания, нужды? Положительный ответ как бы подразумевается. Однако, если осуществить более тщательный анализ, может выясниться, что подлинным субъектом его активности выступает не он сам, а нечто в нем самом, что на поверку оказывается интересами и ожиданиями другого человека, который выступает истинным субъектом его активности. К примеру, абитуриент, поступающий в вуз, возможно, объясняет окружающим и себе самому, что его выбор сугубо самостоятелен и не зависит от каких-либо сторонних влияний. Проходит время – наступает разочарование. Он вынужден признаться, что выбор профессии был продиктован родителями или друзьями. При этом указания других людей не были осознаны им в качестве "директив". За этим признанием – критическая работа сознания, направленная на отделение "голоса" других людей от его собственного.

Во-вторых, субъект активности – это "Я другого во мне", когда "присутствие" другого ощутимо и может переживаться как своего рода вторжение в свой внутренний мир. Такой пример с абитуриентом, поступающим в вуз, мы только что рассмотрели. Вместе с тем возможны ситуации, когда интересы другого вполне совместимы с собственными интересами человека. "Я другого во мне", следовательно, не означает непременно жертвенности, самоотречения. Последнее отмечается лишь тогда, когда интересы другого ставятся выше собственных.

В-третьих, субъект активности таков, что он не отождествим ни с кем из людей конкретно – надындивидуален. Но в то же время он имеет отношение к каждому, выражая собой то, что должно быть свойственно всем людям – "человеческое в человеке": совесть, разум, добро, честь, красоту, свободу. Когда активность человека продиктована этими ценностями, говорят, что ее субъектом является "всеобщее Я" в человеке. "Индивидуальное Я" здесь слито с "Я другого (других)".

Для пояснения обратимся к одному парадоксу из истории философской мысли – так называемой "теории разумного эгоизма". В соответствии с ней даже самые, казалось бы, бескорыстные и благородные поступки могут быть объяснены эгоистическими побуждениями человека. Так, любовь и забота матери о ее ребенке объясняется эгоистическим стремление заслужить уважение к себе как к матери, надеждой на ответное чувство или заботу о ней в будущем и т.п. В чем ограниченность этого подхода с точки зрения введенного различения между "индивидуальным Я", "всеобщим Я" и "Я другого во мне"?

В тот момент, когда мать действует в пользу своего ребенка, даже претерпевая лишения, она не осознает различия между своими интересами и интересами ребенка; она действует от имени "всеобщего Я", в котором выражено ее единство с ребенком. Однако, как только она сама или кто-то другой начинают анализировать совершенный поступок, источник поведения невольно усматривается исключительно в ее "индивидуальном Я", которому противопоставляется при этом "Я другого". Реальные основания ее поведения отражаются в сознании искаженно, рассуждение разрывает единство, присущее первоистоку активности. Теория разумного эгоизма оказывается ограниченной в результате неумения различать дорефлексивные основания активности человека и ее мотивировки, выраженные в последующей рефлексии.

В-четвертых, субъект активности безличен и отождествляется с природным телом индивида ("не Я"): он погружается при этом в стихию природного. В психологических концепциях это активное начало обозначают термином "Оно" (З.Фрейд) и рассматривают как средоточие сил любви (инстинкт продолжения рода) и смерти (инстинкт разрушения, агрессии). "Не Я", однако, при таком взгляде не исчерпывается сугубо биологическими побуждениями: творчество, альтруизм и даже религиозные устремления иногда рассматривают как проявления чисто природного начала.

Понимание мотивационных основ активности не исчерпывается, однако, лишь обращенностью к различным интерпретациям субъектности человека как деятеля в четырех его ипостасях: "индивидуальное Я", "Я другого во мне", "всеобщее Я", "не Я". Необходим анализ потребностей, которые удовлетворяет субъект, действуя в мире.

Потребности. Переходя от вопроса о том, в чьих интересах разворачивается активность человека, к вопросу – ради чего она выполняется, обращаются к категории "потребность". Потребность – это состояние живого существа, выражающее его зависимость от конкретных условий существования и выступающее источником его активности. Например, состояние нужды, нехватки, отсутствия чего-либо значимого для существования индивида выступает как интерес, устремленность, энергия действования. Момент зависимости, представленный в потребности, фиксируют термином "потребностное состояние" (А.Н.Леонтьев), имея в виду, что индивид выступает скорее как пассивное, "страдающее" существо. Активный же момент потребности заключен в устремлениях индивида (оборотная сторона состояния зависимости). Таково движение перехода потребностного состояния в потребное для индивида состояние; имея в виду этот необходимый для его существования переход и говорят о мотивах активности, которые мы уже разобрали выше.

К человеческим потребностям относятся его читальные нужды и устремления (от vita – жизнь): необходимость в пище, воде, во сне, телесных контактах, чувстве безопасности, продолжении рода и т.п.; социальные интересы: необходимость принадлежать группе других людей, вступать в эмоциональные контакты, обладать определенным статусом, лидировать или подчиняться и т.п.; и, наконец, экзистенциальные побуждения: "быть субъектом собственной жизни", творить, чувствовать самоидентичность, подлинность своего бытия, развитие и т.п.

Целевая основа активности. Процесс удовлетворения потребностей субъекта предполагает достижение им тех или иных целей. В русском языке слово "цель" фигурирует в двух основных значениях: 1) мишень; 2) то, к чему стремятся, что намечено достигнуть, предел, намерение, которое должно быть осуществлено. Именно во втором значении слово "цель" употребляется в психологии.

Цель деятельности есть предвосхищение ее результата, образ возможного как прообраз действительного. Важно различать цели и мотивы активности человека. В мотивах, так же как и в целях, предвосхищено возможное будущее. Но оно соотносится с самим субъектом; в мотивах как бы записано, чем является активность для субъекта, что должно произойти с ним самим. Цели активности ориентированы вовне, в них предвосхищен результат, который должен существовать объективно – будь то художественное полотно, выточенная деталь, доказанная теорема, организационное решение или что-то подобное. Цели, воплощаясь в продуктах активности, не теряют при этом своей принадлежности к миру субъекта: они субъективны по форме, но объективны по своему содержанию. В то время как в мотивах идеально представлен сам субъект, в целях активности представлен ее объект, а именно: что должно быть произведено, чтобы мотивы активности были реализованы. В отличие от мотивов, цели человеческой активности всегда сознаваемы. Цель есть предвосхищаемый в сознании результат, доступный пониманию самого субъекта, а также – других людей. Мотивы же – это достояние прежде всего самого субъекта, они могут быть представлены уникальными и глубинными его переживаниями, далеко не всегда находящими отклик и понимание у кого-либо еще.

Следует различать конечную цель и промежуточные цели. Достижение конечной цели равнозначно удовлетворению потребности. Иногда осуществление этой цели совершается в идеальном плане, а не практически. Это бывает, когда, например, человек включен в коллективную деятельность. Выполняя какую-то часть общего дела, он при этом мысленно прослеживает весь процесс до конца, вплоть до завершающего результата. Даже в том случае, когда некоторые звенья этого процесса ускользают от внимания, все равно в поле зрения оказывается результат общего дела, или по крайней мере та его часть, на которую человек претендует заранее.

К промежуточным относятся цели, намечаемые человеком в качестве условия достижения цели конечной. Так, доказательство леммы в математике составляет, несомненно, цель действия; но это еще не конечная, а промежуточная цель; конечную цель образует доказательство теоремы, ради которой лемма доказывалась. Еще примеры: художник, делая эскизы будущей картины, преследует промежуточную цель; парашютист, готовясь к прыжку, тщательно укладывает парашют, входе чего преследует ряд промежуточных целей, в то время как его конечная цель это сам прыжок и т.п.

Рассматривая сложные виды деятельности, можно заметить, что достижение конечной цели опосредствуется многими промежуточными, причем в первую очередь выдвигаются конечные цели, а в последнюю очередь – те, которые должны быть достигнуты в первую очередь. Искусство построения деятельности и определяется во многом способностью человека в мысли идти от конечных к первоочередным целям, а в действии – в противоположном направлении: от первоочередных, через цепь промежуточных, к конечным.

Процесс постановки цели обозначается как целеобразование. Особую психологическую проблему образует рождение новой цели, начинающей ряд промежуточных. Такие цели назовем "надситуативными", возвышающимися над исходными требованиями ситуации. Предлагая испытуемому ряд однотипных задач, можно видеть, как некоторые участники эксперимента, вместо того чтобы найти общий принцип решения, каждый раз снова решают задачу, образуя новую цель. Выдвижение новой цели, однако, еще не означает, что формируется новая мотивация деятельности. Речь идет лишь о расширении или углублении целевой перспективы активности при сохранении общей ее направленности.

Ни мотивация деятельности, ни ее цели не могли бы быть воплощены в ее результате, если бы человек не использовал определенные инструменты преобразования ситуации, в которой протекает деятельность.

Инструментальная основа активности. Процесс осуществления деятельности предполагает использование человеком определенных средств в виде всевозможных приспособлений, инструментов, орудий. Циркуль, кисть, компьютер, слово, сказанное врачом пациенту или учителем ученику, – все это примеры в широком смысле инструментов активности. Органы человеческого тела также относятся к категории таких средств: в конечном счете, все операции, осуществляемые вовне, связаны с двигательной активностью самого индивида.