Этнопсихология украинцев

Вспомните давних римлян. Чего добивались они от своего правительства во времена империи? Дарового хлеба и - эмоций. Цирковых соревнований и атлетических игр. Вместо того, чтобы самим заниматься спортом, римляне времен империи хотели ограничиваться зрелищами. Надо было нанимать профессиональных атлетов, чтобы развлекать римлян. Но желание эмоций, как и желание наркотиков, постоянно возрастает. То, что щекотало нервы вчера, сегодня уже не производит никакого впечатления. Поэтому стало необходимым, чтобы атлеты не только соревновались между собою, но и убивали друг друга. Наконец, чтобы удовлетворить желание все более сильных эмоций, бросали пленных на арену цирка и их там - на глазах всех присутствующих - пожирали дикие звери. В театре реализм достигал таких размеров, что наши отважнейшие настоящие спектакли кажутся в сравнении с ними очень скромными - артистов, например, если надо было, в самом деле распинали на сцене и т.п. А зрители, комментируя те спектакли, говорили, что они пережили глубокие эмоции. Но это были паразитарные эмоции, - и римская империя неудержимо катилась в бездну упадка (Вильям Феллс, 1949).

Констатируя по Кайзерлингу упадок настоящей эмоциональной жизни в СССР и в СГА* и в других "поступательнных" странах мира, разве мы не видим в них расцвет того "паразитарного" эмоционализма, который находит свое наибольшее проявление в спортивном (чужими средствами!) энтузиазме и в трогательном кинематографе?

Доказано, что у всех дегенератов нервы и мозг притуплены, и потому они реагируют только на сильные впечатления, и этих сильных впечатлений ищут, хотя в нормальном человеке эти сильные впечатления вызвали бы только боль и неприятные чувства. Этим собственно поясняются так называемые отклонения ненормальных людей. Нормальный человек чувствует потребность в весьма сильных впечатлениях только тогда, когда его впечатлительность и чувствительность уменьшаются временно от болезни или переутомления, ему хватает нормальной эмоциональной жизни. Но механизация, автоматизация, стандартизация общественной жизни и работы и упадок родственных и супружеских эмоций создают такое ненормальное состояние вещей, что во всех т.н. "передовых странах" поднимается настоящий вопль тревоги, который регистрирует и д-р Виктор Поше в своей книге "Дорога счастья", цитируя Фенелона: "Люди, которые уже имели несчастье привыкнуть к весьма сильным наслаждениям, теряют способность наслаждаться более умеренными впечатлениями и всегда томятся от скуки в неспокойном поиске радости".

Такое состояние вещей вынудило и Кайзерлинга сказать: "В наши дни у народов, меньше всего ушедших вперед, в модерном понимании этого выражения, эмоциональное состояние души сохранило свою первоначальную силу. Это, без сомнения, наиболее здоровые народы, лучше всего защищены против общественного разложения и наиболее жизнеспособные..." ("Интимная жизнь").

Вот поэтому меня собственно и не пугает украинская эмоциональность, которая наносит нам до сих пор так много вреда в нашей политической действительности - она дает нам ручательство, пока остается естественной, большой жизнеспособности и талантливости нашего народа, который не мог себя достойно показать только благодаря совершенно ненормальным условиям нашей жизни в порабощении. Без сомнения, мы должны сохранить и лелеять здоровую эмоциональность, так как развиваться и расти можно только на почве того, что уже имеем. Но надо обратить внимание и на развитие нашей личности. Должны идти к этому путем медленного воспитания, но во всяком случае не отбрасывания нашей эмоциональности, не высушиванием нашего сердца, не уничтожением нашей человечности - теориями, которые происходят из уже вырожденного мира, где воцарилась мертвая логика, так как мертвое не может дать жизни. Тогда осуществится то, о чем писал В.Липинский в своих "Письмах": "Наша эмоциональность, наш политико-руинницкий, слишком чувствительный темперамент может стать неоценимой творческой силой, если мы его вредные политические последствия наверстаем организованным и постоянным воспитанием в наших людях с ранней молодости... ума и воли. Так как эта наша эмоциональность, которую нельзя приобрести ни в одной школе, с умом, логикой, памятью и волей, которые соответствующей школой увеличить можно, разрешит нам нашей пылкостью, буйной творческой имагинацией и большой страстностью сделать за короткое время то, на что другие нации, с холодным и нечутким темпераментом, требовали бы много больших усилий и много больше времени".

Тем не менее считаю нужным еще раз повторить: наша самостоятельность сможет стать "неоценимой творческой силой" только в том случае, если она будет развиваться в нормальных условиях здоровой родственной жизни, в ласке материнской любви, под суровой родительской опекой, под ласковым глазом деда или бабы, в приязненных товарищеских отношениях между братьями и сестрами и школьными товарищами. Если же она не будет иметь этой необходимой для своего нормального развития основы, она может выродиться в ту бессердечную сухость и жестокость, о которую мы вспоминали выше, или в тот бесплодный сентиментализм и паразитарный эмоционализм, которые свойственно здоровую эмоциональность отвергают.

Но почему именно придаю я такое значение жизни в нормальной здоровой семье для развития здоровой эмоциональности? Отвечу на этот запрос словами уже цитированного здесь Кайзерлинга: "Чувство и эмоции не простираются далеко, их "жизненное пространство" принадлежит полностью сфере интимной жизни. Мы должны очень осторожно относиться к словам человека, который уверяет в своей любви к человечеству, но одновременно проявляет свое нежелание к ближним. Возможно, что этот человек действительно искренне хотел бы добра человечеству, то есть его мысли и проекты действительно могут быть посвящены этой цели, но чувствовать этот человек абсолютно ничего не чувствует. Все так называемые "господа" человечества, которые фигурировали в истории, были, без исключения, людьми холодными и жестокими. Вместе с тем наибольший гений любви, которого только мы имели, приказывал нам любить своего ближнего. Так как фактически мы можем любить только ближнего. Чувства не идут дальше, вне него. Лишь способом, так сказать, молекулярного соединения, вследствие контактной метаморфозы, распространяясь от одной интимности ко второй, может возродиться более просторная "любовь..." ("Интимная жизнь").