Тоталитаризм в произведениях Дж.Оруэлла

Тоталитаризм в произведениях Дж.Оруэлла

Джордж Оруэлл (настоящее имя — Эрик Артур Блэр) — известный английский писатель и публицист, автор нашумевшей антиутопии «1984» и аллегорической притчи «Звероферма» (в другом варианте русского перевода — «Скотный двор»). Наследие этого писателя обширно: из-под его пера вышли пять романов (среди них автобиографическая дилогия «Собачья жизнь в Париже и Лондоне»), несколько книг очерков и эссе, мемуарные записки об испанской войне «Памяти Каталонии», статьи, рецензии, радиопередачи, переписка.

Два названные вначале книги занимают в творчестве Оруэлла особое место как талантливое обличение сталинизма, тирании вообще, сделанное в лучших сатирических традициях. Широкую известность писатель приобрел благодаря тому, что одним из первых в мировой литературе раскрыл трагедию революции, в удачно найденных художественных образах и пропорциях осмыслил тоталитаризм и диктатуру как явление цивилизации. Оруэлл родился в Индии, в семье чиновника английской колониальной администрации. Образование он получил в Итоне — престижном и дорогом учебном заведении, самой аристократической среди английских частных-школ для юношей. Служил в Индийской королевской полиции в Бирме. В 1927 году оставил службу, которая, как он сам говорил, ему не нравилась, и посвятил себя писательству. На этом пути испытал нужду, сменил много профессий. В 1936 году он уехал в Испанию. О своих убеждениях тех лет Оруэлл говорил следующее: «До 1930 года я не считал себя социалистом. По сути, у меня не было тогда строго определенных взглядов. Я стал социалистом в силу того, что осуждал угнетение и пренебрежение, которым подвергается беднейшая часть промышленных рабочих, а совсем не потому, что испытывал восторги по поводу теорий планового общества». В Испании, где писатель провел полгода и был ранен, он испытал на себе преследования со стороны коммунистов, так как присоединился не к интернациональным бригадам, как большинство иностранцев, а к милиции РОУМ, то есть к испанским троцкистам, и ему чудом удалось избежать расстрела. Оруэллу представилась возможность сравнить охоту на инакомыслящих, которым вменялся «тайный сговор с фашизмом», в Испании с «большим террором в Советском Союзе», где шла фактически война против своих «врагов народа». Писатель уверовал в то, что испанская республика была задушена не только фашистами — ее погубила идейная нетерпимость и подозрительность коммунистов. Сам Оруэлл никогда не был в Советском Союзе, но пристально изучал его опыт по литературе и много размышлял над «советским мифом», в который, как писал он, «люди на Западе верят главным образом потому, что им хочется верить в то, что где-то на земле есть идеальное общество». В результате писатель вынес свой окончательный вердикт коммунизму, назвав его религией людей, «угробивших» родину и веру. В романе-антиутопии «1984» Оруэлл не ставил своей целью конкретное воспроизведение советской действительности, тем не менее, смоделировал государственное устройство, удивительно напоминающее сталинское. 1984 — это год (казавшийся тогда таким далеким) торжества революционной утопии, которая воплотилась в милитаризованном государстве. В основе сюжета — столкновение личности и государства, основанного на ненависти. В стране Океании, которой руководит Старший Брат, преследуется мысль, правда, любовь, все нормальные человеческие проявления личности, упразднены культура и сам человек, изъясняющийся на чудовищном новоязе. Некто Уинстон Смит, интеллигент, сорокалетний служащий министерства правды, заподозрен в отклонении от предписанного норматива: он имел несчастье ответить на любовное чувство и стал жертвой. Чудовищная гигантская машина враждебного личности государства перемолола его на своих жерновах. В этом государстве все нелепо и противоестественно. В стране ведется тотальная слежка: в квартирах нельзя выключать телеэкраны, являющиеся одновременно аппаратами подслушивания и подглядывания за людьми. Телеподсматриватель в Океании вездесущ: он в каждой квартире, организации, на предприятии, даже на лугах и в лесах; вертолет-муха может заглянуть в окна, расположенные очень высоко над землей, а определенные приборы улавливают даже ритмы биения сердца. Неограниченная власть партии требует, чтобы у ее членов были не только правильные воззрения, но и правильные инстинкты. Министерство правды ведает информацией, образованием, досугом и искусствами; министерство любви заботится о благонамеренности граждан; министерство мира ведает войной, министерство изобилия отвечает за экономику. Миниправ, минилюб, минимир, минизо, как они называются на новоязе, существуют, но нет ни правды, ни любви, ни мира, ни изобилия. Мир расколот на три сверхдержавы (не считая Океании, империи Старшего Брата, в романе упоминаются еще два государства — Евразия и Остазия), между которыми беспрерывно ведется война. Граждан запугивают, демонстрируя на экранах телевизоров боевые машины вражеских солдат, военнопленные подвергаются публичным казням, так как потерявшие человеческий облик жители Океании жаждут крови. Партия зорко следит за тем, чтобы ее граждане не испытывали таких чувств, которые на староязе назывались любовью. «Все браки между членами партии утверждал особый комитет, и если создавалось впечатление, что будущие супруги физически привлекательны друг для Друга, им отказывали в разрешении. У брака признавали только одну цель: производить детей для службы государству». В стране царит тотальный дефицит. В министерстве правды, где работает главный герой, постоянно переписывается история, материалы прошлого исправляются в нужном для властей духе, вычеркиваются имена «врагов народа», меняются цифры, факты, события, чтобы власти могли продемонстрировать свою мудрость и предусмотрительность. Партийная пропаганда в Океании направлена на усиление диктатуры, в сознание масс внедряются абсурдные, как и вся эта жизнь, лозунги: «Война — это мир», «Свобода — это рабство», « Незнание — сила ». Емкие метафоры содержатся в приложении «О новоязе». «Новояз, официальный язык Океании, был разработан для того, чтобы обслуживать идеологию ангсоца [английского социализма]... новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможным любые иные течения мысли ». Это «единственный на свете язык, чей словарь с каждым годом сокращается». Его задача — «сузить горизонты мысли». «В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту невозможным — для н его не останется слов, — поясняет главному герою Сайм, работающий над составлением словаря. — Каждое необходимое понятие будет выражаться одним единственным словом, значение слова будет строго определено, а побочные значения упразднены и забыты». Гротескная образность и фантасмагорическая символика романа «1984» дали Оруэллу возможность сделать кошмар диктатуры очевидным, показать циничное подавление личности, уничтожаемой духовно и физически. Людские души калечат пропаганда и ложь, выдаваемая за правду, двухминутки ненависти, парады на гигантских стадионах, марши днем и ночью с флагами и факелами, лозунгами, плакатами, портретами вождей в руках, демонстрации верности и преданности власть имущим, которые превращают собравшихся людей в какого-то страшного зверя, что ревет и беснуется, славя Старшего Брата. Государство держит своих граждан под постоянным контролем с помощью системы наблюдения, шпионажа, доносов, но этого ему мало. Введена также тотальная форма самоконтроля и самоцензуры — самое страшное из всего, что только может быть, так как самоцензура подавляет желание свободно мыслить, предупреждает так называемые мыслепреступления, то есть инакомыслие, за которое в Океании грозит смерть. В этом государстве постоянно исчезают люди, как правило, по ночам: «Внезапно будят, грубая рука трясет тебя за плечи, светит в глаза, кровать окружили суровые лица. Как правило, суда не бывало, об аресте нигде не сообщалось. Люди просто исчезали, и всегда — ночью. Твое имя вынуто из списков, все упоминания о том, что ты делал, стерты, факт твоего существования отрицается и будет забыт. Ты отменен, уничтожен: как принято говорить, распылен». Ужасна в Океании и система воспитания детей. При помощи разных организаций детей «превращают в необузданных маленьких дикарей, причем у них вовсе не возникает желания бунтовать против партийной дисциплины. Наоборот, они обожают партию и все, что с ней связано. Песни, шествия, знамена, походы, муштра с учебными винтовками, выкрикивание лозунгов, поклонение Старшему Брату, — все это для них увлекательная игра». Детей натравливают на «врагов системы», на иностранцев, изменников, вредителей, «мыслепреступников». «Маленькие герои», «подслушав нехорошую мысль», доносят в полицию мыслей даже на своих родителей. Многие детали, которые писатель использовал для описания жизненных реалий тоталитарного общества, для многих граждан бывшего Советского Союза были привычны и понятны: прошлое постоянно переписывается, выдача продуктов строго нормируется, пролы дерутся в очереди за кастрюлями и обвиняют продавца в утаивании товара с целью его перепродажи по спекулятивной цене, бритвенные лезвия стали дефицитом и т. д. А телеэкраны день и ночь «хлещут... по ушам статистикой, доказывают, что у людей сегодня больше еды, больше одежды, лучше дома, веселее развлечения, что они живут дольше, работают меньше и сами стали крупнее, здоровее, сильнее, счастливее, умнее, просвещеннее, чем пятьдесят лет назад». Английский социализм, описанный Оруэллом в 1948 году, очень напоминает положение в первой стране, построившей социализм. Простой народ назван в романе «пролами». Для партийной верхушки пролы — «не люди», а всего лишь «бессловесная масса», «клубящаяся на государственных задворках», которая составляет примерно восемьдесят пять процентов населения. Они не живут, а существуют в бедности и духовной убогости. Одурманенные пропагандой, они ни о чем не думают. Пролы начинают работать с двенадцати лет, к тридцати годам они начинают стареть, а к шестидесяти — умирают. «Считается нежелательным, чтобы пролы испытывали интерес к политике. От них требуется лишь примитивный патриотизм, — чтобы взывать к нему, когда идет речь об удлинении рабочего дня или о сокращении пайков». Но «если есть надежда, то она в пролах, — пишет в своем дневнике Уинстон Смит. — Будущее за пролами». И можно «причаститься к этому будущему, если сохранишь живым разум, как они сохранили тело, и передашь тайное учение о том, что дважды два — четыре». Герой осмелился думать, осмелился задавать себе вопросы и отвечать на них не так, как того требует официальная идеология, осмелился поддаться искреннему чувству. Его возлюбленная, Джулия, посмела быть не «товарищем», а просто женщиной, которая хочет снять комбинезон, надеть платье, туфли на высоких каблуках, воспользоваться косметикой, но это тоже преступление, как преступны и чувства, которые связывают героев. Но все напрасно. Государство не простило им инакомыслия и неповиновения. И Уинстон, и Джулия оказались в подвалах министерства любви. Их подвергли не только жестоким физическим пыткам, но и психологическому давлению. И Уинстон не выдержал нажима — он предал Джулию и вышел из тюрьмы. О духовной смерти героя автор говорит так: «Но все хорошо, теперь все хорошо, борьба закончена. Он научился писать 2 х 2 = 5. Он одержал над собой победу. Он любил Старшего Брата». А через некоторое время, встретив на улице Джулию, Уинстон узнал, что и она точно так же предала его... Роман Оруэлла «1984» — порождение трагического социального и политического опыта XX века — века революций и войн — стал образцом литературы предостережения, в которой современные опасные тенденции в развитии общества автор представил как реально осуществившиеся и приведшие к катастрофическим последствиям. Актуальность этого романа для земной цивилизации конца XX века -стада предметом обсуждений в 1984 году, в который как бы заглянул автор еще в конце сороковых. Несмотря на то что название было найдено почти случайно (закончив рукопись, Оруэлл поставил под ней дату 1948, а затем поменял две последние цифры), произведение было воспринято как пророчество о мире, в котором тоталитаризм одержал безраздельную победу. Автор обличает не только тоталитаризм, не только его советский и немецкий варианты, но и определенные моменты в жизни постиндустриального общества: он изображает мир, в котором перевернуты все привычные ценности, нормы и принципы человеческих отношений. Оставаясь самым выразительным художественным документом, в котором находит подтверждение известная мысль Н. А. Бердяева о том, что любая осуществленная утопия есть кошмар, книга Оруэлла вместе с тем отвергает столь же укорененную мысль, что эти кошмары неодолимы. Писатель открыл тайные пружины, определяющие пути развития, формы проявления и ужасающие последствия тоталитаризма, и, тем не менее, он настроен оптимистично: человеческая природа не побеждена, а значит, еще остается возможность преодоления тоталитарных режимов.