Русский политический консерватиз

Наряду с  признанием различия исторических судеб  России и Европы, представители теории официальной народности и этого  направления отстаивали мысль о  необходимости народного просвещения. Почему? Да потому, что только просвещенное государство может быть по-настоящему могущественным. Наконец, представители славянофильства – братья Аксаковы, Киреевские, Хомяков, Самарин и другие мыслители, признавали главенство православия, отстаивали идею своеобразного пути развития России, воспевая, а часто даже идеализируя допетровские времена и особый характер социально-нравственных отношений внутри общины. Однако славянофилам был свойствен скорее антиевропеизм, а не антилиберализм. Почему? Да потому, что они признавали необходимость введения свободы слова, свободы печати, независимого и гласного суда, поддерживали принцип веротерпимости, выступали против петербургского бюрократизма за права личности и общества. Все знают, что Константин Николаевич Леонтьев ругал и критиковал славянофилов именно за их либеральность. Приоритетное внимание славянофилы уделяли не государству, а развитию народных форм жизни.

В конце 50-х – начале 60-х годов XIX века в обществе получили распространение  либеральные настроения. В правительственных  кругах, в среде высшей аристократии были распространены либерально-конституционные идеи, и многие представители дворянства – Шувалов, князь Воронцов-Дашков и другие – склонялись к необходимости введения Конституции, которая носила бы ярко выраженный продворянский характер. А вот с начала польского восстания настроения резко поменялись, начинается процесс консолидации консервативных сил. Катков, Победоносцев и другие мыслители выступают против дальнейшего проведения либеральных реформ, критикуют власть справа за нерешительность, за слабость, за уступки. Наконец, формируется целая группа периодических изданий консервативной ориентации, которые потом сыграют значительную роль в пропаганде идеологии консерватизма. Это «Московские ведомости», «Гражданин»,  «Русский вестник», «Русское обозрение». Вот в условиях нарастания революционного движения, особенно в период террористической деятельности «Народной воли», в среде консерваторов под влиянием этой опасности наметилось стремление к объединению. В частности, для защиты персоны императора и монархии в целом, создается Священная дружина, добровольная охрана, намечается радикализация положения консерватизма от признания определенных различий в судьбах России и Европы, как это было у Погодина, к отстаиванию принципа различия культурно-исторических типов, лежащих в основе славянского и западноевропейского мира. (Например, в теории Данилевского). А также и противопоставление России и Европы путем проведения политики духовного и политического изоляционизма (Леонтьев). На базе славянофильства зародились и стали развиваться теории панславизма и почвенничества.

В правление  Александра III многие положения консерватизма  – идеи сословности, развитие национальных форм в области культуры и быта, и т.п. нашли воплощение в конкретной программе, которую у нас до сих пор по традиции называют контрреформами. Это, разумеется, деятельность Победоносцева, Пазухина, графа Толстого, Филиппова и других известных деятелей того периода. В конце 80-х, в 90-е годы XIX века происходит идейный рост консерватизма. Он наблюдался в трудах и публицистике Леонтьева, Победоносцева, Тихомирова, Астафьева, Говорухи-Отрока и других мыслителей, которые объединяются вокруг журнала «Русское обозрение» и газеты «Московские ведомости».

Видными представителями  консервативно-богословских кругов становятся митрополит Филарет (Дроздов), епископы Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник, Антоний (Храповицкий), старцы Козельской пустыни – Амвросий, Леонид, Макарий, которые оказывают влияние на духовное становление Киреевского, Хомякова, Гоголя, Леонтьева, Достоевского. Однако все-таки нужно заметить – православные мыслители в первую очередь уделяли внимание богословской проблематике, а не политическим, тем более не социальным вопросам. В то же время наблюдается и стремление изложить консервативные взгляды в доступной, популярной для масс форме. Это характерно для Каткова, Грингмута, Меньшикова, Шарапова, Пасхалова.

По мере развития консервативной мысли ее идеологи вынуждены  были упрощать свои концепции, делая  их понятными для широких масс, а это, соответственно, не могло не вести к деформации и вульгаризации этих концепций. Почему? Да потому что идеи Тихомирова, Шарапова, Пасхалова и других мыслителей упрощались от уровня теоретических построений до уровня практики Пуришкевича, Дубровина и Маркова-второго.

Исследователи также выделяют особое направление  – либеральный консерватизм: термин, который Петр Бернгардович Струве заимствовал  из статьи князя Вяземского о Пушкине. Попытки реального сочетания  двух линий: консервативной и либеральной, Струве связал с деятельностью Екатерины Второй, Мордвинова, князя Вяземского и с работами Чичерина. Именно в трудах Бориса Чичерина идеи либерального консерватизма обретают свое фундаментальное обоснование. К либеральным консерваторам также относят Анненкова, Грановского, Каверина, в более позднее время самого Струве, Франка, Бердяева и Булгакова.

Наконец, нужно  сказать несколько слов о формировании русской консервативной геополитической  школы. О ней сейчас когда вспоминают, в основном называют два имени  – это Ламанский и Данилевский. Однако совершенно забытыми остаются Дусинский, Вандам, Карцов, Ухтомский, Сыромятников и другие основатели русской геополитики. Вот более подробно об этом в моей книге «Консервативные концепции переустройства России». Здесь целая глава посвящена русской геополитической школе. В начале ХХ века происходит организационное партийно-политическое объединение консервативных сил, возникают дворянские сословные, как Русская монархическая партия, Объединенное дворянство, и всесословные структуры. К всесословным относятся «Русское собрание», «Союз русского народа» и другие партии, союзы и организации.

Возникают и  корпоративные объединения: «Союз  русских рабочих», появляются новые консервативные органы печати: «Русское знамя», «Колокол», «Вече», «Земщина». Наблюдается переход консервативных организаций к массовой агитации и пропаганде. Ну, естественно, поскольку массовая агитация нацелена на широкие слои населения, то идеологическая база консерватизма снижается. Когда самый известный пример Тихомиров написал огромный труд «Монархическая государственность», никто этот труд читать не стал. И Тихомиров жаловался в письме Суворину, что, когда этот труд прочитают, уже и государственности монархической не останется. Далее, что делает священник Иоанн Восторгов? Делает адаптированный вариант этого труда в форме вопросов-ответов. Что такое монархия? Дальше цитата из Тихомирова. Почему монархия – лучшая форма правления? Опять цитата из Тихомирова. Ну, примерно так, как сейчас «Войну и мир» на 15 страницах пересказывают, так же Восторгов пересказал «Монархическую государственность». Но даже в таком варианте монархисты Тихомирова читать не хотели, что, кстати, его очень сильно уязвляло.

Реакцией на сепаратизм национальных окраин становится апелляция к русскому национализму под лозунгом «Россия для русских». Консерваторы призывают власть вернуться к принципам политики императора Александра III. Именно в этот период в начале ХХ века Александр III провозглашается неким идеалом. Это царь-националист, по Ковалевскому, или носитель идеала, по Тихомирову.

При всем своеобразии  взглядов консервативных мыслителей, можно выделить ряд общих признаков, на мой взгляд, присущих консервативной системе ценностей. Это следующие  признаки: провозглашение необходимости  следования России по собственному пути национального развития, отличному от западного в политическом и духовно-нравственном отношении; связанная с этим критика либерализма, парламентаризма и социализма. Далее, это признание незыблемости самодержавной власти в России. Впрочем, такое признание допускало возможность проведения реформ в рамках существующей системы с целью укрепления монархической власти. Наконец, это наличие в консервативных концепциях религиозной, прежде всего, православной константы, обусловленной идеократическим взглядом на мир и сакрализацией явлений государственно-политической жизни. В этом плане разговор монархиста и атеиста, это все равно, что разговор землянина и марсианина, они друг друга никогда не поймут. Так как что для монархиста сакрально, для атеиста, в общем-то, не обладает какими-то сверхъестественными духовными ценностями.

И еще одним  важным моментом было сохранение общественной иерархии, как основы самодержавной  системы, сохранение единой и неделимой  Российской империи. Это также предполагает учет специфики российской экономики и доминирования в ней аграрного сектора. Консерваторы в течение многих десятилетий пытались найти компромисс с происходившими в стране изменениями. Выступая за сохранение принципиально сущностных основ системы отношений, вместе с тем они пытались разработать и предложить целостную систему мер, позволявших, по их мнению, осуществить безболезненный переход к этим самым новым социально-экономическим отношениям без скачков, без потрясений, без революции. Но, не смотря на относительно стабильную эпоху Александра III, им так и не удается выработать единой программы. Здесь возможно сыграло свое значение то, о чем говорил Александр Гельевич Дугин, а именно – что каждый консерватор сам по себе уже имел собственную программу спасения России. Как-то блокироваться, вместе объединяться они не могли, а иногда просто и не хотели.

С другой стороны, русский консерватизм не оставался  неизменным. Консерваторы проделали  определенную эволюцию, предлагаемые ими пути решения социально-политических, национальных, религиозных проблем подразумевали не только «подмораживание» общества, не только «держать и не пущать» же они призывали, они призывали также и развивать общество, но под контролем власти. И в этом плане поразительное сочетание несовместимого являют нам, например, идеологи Всероссийского национального союза. Меньшиков и Ковалевский сочетали в своих работах либеральный подход  к экономическим вопросам и достаточно жесткий национализм. Авторы сборника «Ладо», который у нас благополучно забыли, – кстати, символом этого сборника стал трехглавый орел; почему трехглавый? да потому что одна голова орла смотрит на Восток, другая на Запад, а третья смотрит в Азию; вот, пожалуйста, геополитический символ уже сам по себе интересный. – Так вот, авторы этого сборника, благополучно у нас забытого, посвящали его нарождающейся русской национал-демократии, и, в общем-то, сборник имел для определенных кругов не меньшее значение, чем «Вехи» в свое время имели для либералов. Тихомиров предлагал программы решения рабочего вопроса, апеллируя к опыту европейской социал-демократии. Шарапов разрабатывал свои варианты церковно-приходской реформы. То есть, в общем-то, здравые идеи были, но, к сожалению, они так и остались не реализованными.

Диапазон русского консерватизма был необычайно широк. Он включал в себя и крайних охранителей, и либерал-консерваторов, и даже революционеров справа. Современными историками, например, выделяется консервативная составляющая народничества, кстати, Тихомиров, как вы помните, – это бывший лидер «Народной воли», ставший в последствии монархистом. Определенные консервативные элементы были присущи даже эсерам, а некоторые исследователи видят эти элементы в идеологии социал-демократов.

В общем-то, можно  сделать следующий вывод: консервативный спектр русской политической жизни эволюционировал, он развивался, он жил, и в 1917-м году эта эволюция была насильственно прервана, когда она еще не закончилась. Но идеям не свойственно исчезать бесследно, они не пропадают после того, как их апологеты покинут политическую сцену. Идея засыпает или трансформируется, порой, кстати, весьма неожиданно, как это было у тех монархистов, которые впоследствии поддержали Сталина или европейских правых. Так это было у сменовеховцев и евразийцев. На мой взгляд, идеологии обозначаются в течении мысли, то есть, евразийцы, сменовеховцы или национал-большевики в русском зарубежье приняли эстафету славянофилов и консерваторов, они продолжили поиск третьего пути развития России. Правда, насколько это было успешно, опять-таки, вопрос, но в данном случае мы не занимаемся дискуссией. Я просто предложил вам краткую типологизацию, краткий очерк русского консерватизма от начала XIX века до 1917 года.

РУССКАЯ ИДЕЯ

И ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ

КРИЗИС ОБЩЕСТВОЗНАНИЯ

Россия живет в эпоху распада философских и политических парадигм. Исчез почти бесследно марксизм, сгнил на корню, не успев принять зрелые формы, либерализм, замешкался в осознании своего наследия русский духовный национализм. Что уж говорить о более экстравагантных концепциях...

Научная традиция обществознания сегодня либо утрачена, либо еще не освоена. Зато быстро вошли  во вкус разного рода чиновники, плодящие псевдонаучные диссертации на самые  разнообразные темы, примеряющие  на себя академические знания.

Любимым делом как для имитирующих научный поиск чиновников, так и для быстро сменивших ориентиры обществоведов стали разговоры о национальной безопасности и роли нравственности в государственной политики. Чаще всего эти разговоры лишены аналитического подхода и сводятся либо к перечислению фактов, подтверждающих плачевное состояние России, либо к заунывным подделкам под религиозную проповедь. В любом случае здесь наличествует страх самоопределиться в мировоззренческой позиции, желание стать над схваткой и судить тех, кто уже самоопределился. Может быть именно поэтому российские политические партии настолько слабы по части теоретической проработки программных документов, столь неинтересны в своих государственных проектах?

А ведь потребность  в хорошей теории (которая, как известно, есть самая практичная вещь) налицо. Ведь страна, действительно, находится на грани полного краха, на грани конца своей истории! Неужели отечественная научная мысль не в состоянии выработать стратегии преодоления кризиса, неужели теоретики и идеологи будут стараться отделаться в своих умопостроениях общими местами и частностями?

В сложившейся  ситуации дискурс вокруг Русской  Идеи, то есть - вокруг вопроса об основах  бытия русской нации, является темой  более чем актуальной, а с некоторых  пор - особенно популярной. Но беда-то в том, что уровень сложившегося дискурса не соответствует задаче, которая стоит перед российской наукой, перед интеллектуальной средой в целом! Отсюда и упреки со стороны тех, кто хочет видеть Россию сильной державой, способной защищать своих граждан от экономической интервеции, преступности и прочих невзгод.

РУССКАЯ ИДЕЯ

Для того, чтобы  всерьез вести разговор о Русской  Идее, надо с определенностью сказать, что здесь не должно быть места  досужим рассуждениям профанов, предпочитающих черпать суждения из газет.

Чтобы обеспечить уровень дискурса, достойный проблемы, нужно признать, что Русская Идея это: