Электоральные стратегии российских партий

Такой способ образования руководящих структур в науке называется номенклатурным, а формирующаяся таким методом элита - номенклатурной. Если объективно, то сегодня все партии - это самые натуральные нелегалы. Это прежде всего связано с не до конца решенным вопросом об их финансировании. Они могут кормиться и «кормятся» только за счет коммерческих фирм и организаций, и в результате становятся просто «угодливыми слугами» этих структур.

Все эти характерные черты и особенности российских политических партий вызывают недоверие и формируют по отношению к ним чувство осторожности. По результатам различных социологических исследований, проведенных в 90-е годы, четко ориентированных сторонников партии среди избирателей России насчитывается примерно 10 %, а в странах Запада не менее половины электората является партийноориентированной.

Конечно, для современной России было бы лучше, если бы на ее просторах укрепилась двухпартийная система. Одна из упущенных возможностей связана с ликвидацией КПСС. Как известно, в конце 80-х годов в ней потенциал самореформирования нарастал, и с ее организацией общество могло бы иметь две массовые партии. Для стабильности, предотвращения правого и левого радикализма, такой вариант развития предпочтительнее, нежели тот, который стал ныне реальностью: обилие, в основном, столичных мелких партий, влияние которых на политические процессы ничтожно.

В целях более или менее точной характеристики природы политического устройства государства очень важно, наряду с выявлением классификации партийной системы, определение типологии политических партий, входящих в нее. Сегодня весьма трудно осуществить корректную и соответствующую политическим реалиям России типологию новых партий, поскольку для этого нет четко и ясно выраженных критериев. Программные заявления и установки политических партий - одни, менталитет членов этих партий - совершенно другой, а у лидеров - иной. Понятия «левый» и «правый», «центр» достаточно условны. Одним словом, в условиях российской многопартийности политические акценты довольно сильно сместились - правые и левые не отражают ныне того содержания, которое вкладывалось в них, скажем, в начале века и в последующие периоды. Если раньше под левыми понимали тех политиков и идеологов, которые выступали против частной собственности, прежней системы власти, то сегодня нередко левыми называют политических деятелей, осуществляющих реформы в направлении приватизации собственности и создания капиталистического общества и т. д. И, наоборот, к категории правых, консервативных партий относят те партии и движения, которые в общественном сознании прочно утвердились как «левые». Основным в их идеологических постулатах является утверждение общественной собственности на средства производства, ликвидация частной собственности и эксплуатация человека человеком. Это коммунистические партии, социалистические партии ортодоксального толка. Сегодняшние «правые», консерваторы (коммунистическая партия, социалистические партии и т.д.) - это вчерашние «левые». Нынешние «левые» - это вчерашние «правые». Их можно еще назвать «ультралибералами». Каков же выход? Какую классификацию следует использовать при определении типологии политических партий в России? Для характеристики партийной системы России в научном плане было бы целесообразнее и точнее использовать такие термины, как «консерваторы», «либералы», «центристы», «радикалы», но, помня слабую политическую подготовленность россиян, сегодня вынуждены использовать в целом традиционную, более или менее понятную классификацию политических партий: левые, правые, центр и т.д. Взаимодействие между ними в политической сфере социальной жизни России образует различные политико-идеологические комбинации, ту или иную партийную систему.

В сегодняшней обстановке люди в той или иной степени устали и от «левых», и от «правых», от экспериментов над ними. Наиболее здравомыслящие политики, почувствовав это, решили каким-то образом зафиксировать маятник политических процессов на центральном положении. Одним словом, ныне в России нет ни «левых», ни «правых». По крайней мере в том смысле, в каком они существуют на Западе. Поэтому аналитики-политологи больше всего говорят о восхождении и утверждении и идеологии центризма и отводят ему главное место. В подобном подходе значительная доля правды. Сегодня в России к центру дрейфуют как левые, так и правые. Но, к сожалению, до сих пор нет определенной четкости и ясности в понимании сути центризма.

3. Особенности электорального  поля в России перед циклом 2007-2008 гг.

В преддверии большого избирательного цикла 2007-2008 гг. особый интерес вызывает отношение россиян к политическим партиям и возможным кандидатам на пост Президента РФ.

Перспективы политических партий на выборах Госдумы в декабре 2007 года сегодня уже довольно хорошо понятны. Лидер и безусловный фаворит - «Единая Россия» - продолжает доминировать, медленно, но неуклонно наращивая свой рейтинг. Сегодня за нее готовы голосовать около 45% избирателей. «Единая Россия» объединяет самую «середку» российского общества, людей со средним и выше среднего достатком, в целом удовлетворенных тем, как развиваются события в стране.

В большинстве регионов у действующих властей есть серьезные и влиятельные оппоненты. Вероятно, это стало главной причиной успешного создания второй, «левоцентристской» партии власти во главе с Мироновым.

Сохранили стабильные позиции ветераны партийного фронта - КПРФ и ЛДПР. Единственной партией, прошедшей на прошлых выборах в Госдуму, но не сумевшей удержать завоеванных позиций, стала «Родина», которая и вовсе исчезла с политической сцены, влившись в новый проект «Справедливая Россия».

Именно «Справедливая Россия» ныне с наибольшими основаниями претендует на то, чтобы стать четвертой партией, имеющей представительство в новой Государственной думе. Ее лидер пользуется личным доверием президента и активно использует это обстоятельство в своей политической кампании. Независимо от того, как оценивать конкретные перспективы новой партии Миронова, станет ли эта партия «долгоиграющей» политической силой, на партию такого типа есть общественный спрос: многим избирателям необходима левоцентристская сила, стоящая на социалистических, социал-патриотических и социал-демократических позициях. Ведь именно в этом направлении развивается вектор развития общественных настроений. Чтобы стать успешной, новая левоцентристская партия не должна повторять ошибки КПРФ и становиться партией пожилых людей. Необходима левая идеология, которая была бы востребована социально активными группами населения. Но на сегодняшний день более 70% тех, кто намерен голосовать за «Справедливую Россию», уже перешагнули 50-летний рубеж, и это внушает определенные опасения за ее судьбу.

Остальные партии практически не имеют шансов на федеральный успех. Около 1% имеют сегодня «Патриоты России», лозунги которых во многом оказались перехвачены «Справедливой Россией». В среднем по 1,5-2% располагают «Яблоко» и СПС, и даже объединившись, они вряд ли смогут набрать более 3-3,5%, а «объединенные демократы» и того меньше - всего 1,5% опрошенных. Политические лица этих партий последние годы все сильнее различаются. СПС сегодня - это партия, в которой основу электорального ядра составляет преуспевающая городская молодежь, а для «Яблока» традиционная социальная база - городская интеллигенция среднего и старшего возрастов. СПС - это «партия личного успеха», молодых активных людей, достигших успеха в работе, бизнесе, устройстве своей личной жизни. «Яблоко», напротив, это «партия личного поражения», партия интеллигенции, не нашедшей себя в рыночных реформах, оказавшейся на обочине жизни. Неудивительно, что «Яблоко» в последние годы стремительно левеет, осваивая социал-демократическую нишу. Объединяет их то, что после провала на выборах 2003 г. обе партии так и не сумели преодолеть системного кризиса, а их сторонники не простили им неудач и поражений.

Крушение российской оппозиции в ходе электорального цикла 2003-2004 гг. вызвало не только критическую рефлексию в обществе, самым известным проявлением которой стала статья М.Ходорковского. Его следствием стали организационные усилия по формированию новой оппозиции либералов и демократов (например, создание «Комитета 2008»), а также попытки кооперации между коммунистами и демократам при отдельных акций протеста. Дальнейшее нарастание антидемократических тенденций в российской политике может даже стимулировать объединение всех этих сегментов оппозиции по принципу негативизма, подобно тому, как в начале 1990-х годов российское общество объединялось против господства КПСС. Тем не менее, приходится констатировать, что шансы оппозиции зависят не столько от ее собственных действий, сколько от набора внешних условий, которые задают структуру политических возможностей. На сегодняшний день структура таких возможностей очевидно неблагоприятна для позиции, но означает ли это, что надежды на становление оппозиции полностью беспочвенны?

Некоторые либерально настроенные наблюдатели увязывают возрождение российской оппозиции с дестабилизацией режима в ходе реализации модернизационных задач и проведения непопулярных реформ. Не отрицая вероятности такого развития событии, можно прогнозировать, что в этом случае наибольший успех получат не наследники либералов, демократов или даже коммунистов, а, скорее, полулояльная и/или неялояльная принципиальная оппозиция, роль которой сегодня в российской политике невелика. Нынешних карикатурных лимоновцев и антиглобалистов могут сменить партии и политики, опирающиеся не на символическое, а на вполне реальное насилие. Попытки Кремля создать «управляемую» полуоппозицию либо на основе блока «Справедливая Россия», либо путем разделения «Единой России» на лево- и правоцентристское крыло, видимо, признаны канализировать и, тем самым, ослабить подобную yгрозу.

Напротив, шансы на успех лояльной оппозиции связаны с изменением структуры политических возможностей, аналогичным имевшему место на рубеже 1980-х - 1990-х годов. Впрочем, вероятность благоприятных для оппозиции институциональных изменений в стране невелика -- перспективы трансформации суперпрезидентской системы в парламентскую выглядят сомнительными, а в этих условиях эффект других реформ (в частности, обсуждаемого перехода от смешанной избирательной системы к пропорциональной) будет незначительным. Зато нельзя исключить перспективу нового раскола элит и обретения оппозицией влиятельных союзников в элите (как это произошло с демократическим движением во времена перестройки). Если при этом удастся избежать возвращения к практике разрешения конфликтов по принципу «игры с нулевой суммой», то структура политических возможностей для оппозиции станет гораздо более обнадеживающей.

Такая перспектива выглядит тем более реальной, если иметь в виду, что снижение дифференциации и повышение интеграции российских элит в начале 2000-х годов были обусловлены отнюдь не общностью их целей и установок. «Навязанный консенсус» стал результатом селективного применения Кремлем санкций по отношению к одним сегментам элит. И столь же селективной кооптации им других сегментов. Но равновесие элитной структуры по принципу «картеля страха» может быть устойчивым лишь при наличии ресурсов, обеспечивающих обмен лояльности на сохранение статус-кво. В настоящее время приток этих ресурсов в страну связан с высокими ценами на нефть. Вместе с тем необходимо учитывать, что мобилизацию ресурсов, необходимых для консолидации элит, можно обеспечить и с помощью политических институтов. Именно в этом русле следует рассматривать и попытки создания организационного механизма преемственности элит в России через формирование монопольной «партии власти». Как показывает опыт, такого рода консолидация элит способна преодолеть угрозу дестабилизации режима, а значит -- на долгие годы поставить крест на политической оппозиции. Судя по всему, подобный сценарий является сегодня самым привлекательным для правящей группы. Однако далеко не все, что хорошо для Кремля, столь же хорошо для будущего России.

Нужно говорить о том, что изменилось само понятие правых сил. Избиратели, которые голосовали за демократию, за либералов, за правых, они никуда не делись, они просто сменили своих политических фаворитов. Если раньше они голосовали за СПС, отчасти за «Яблоко», или же вообще оставались дома, не ходили голосовать, то сегодня их предпочтения выражают в большей степени не СПС и «Яблоко», которых они не рассматривают как политически действенных игроков, а «Единая Россия». В «Единой России» существует достаточно влиятельное правое крыло, там даже существовали определенные попытки фракцию организовать правую, во главе с Владимиром Плигиным, председателем одного из комитетов Государственной Думы, безусловно, «Единая Россия» - это не правая партия, но там и в идеологии, и в программе, и в деятельности партии, и в наборе ее лидеров есть сильный правый элемент. Поэтому значительная часть - те, кто раньше симпатизировал СПС и «Яблоко», сегодня симпатизируют «Единой России». Поэтому искусство лидеров «Единой России» - идеологов этой партии должно состоять в том, чтобы донести свой нынешний такой синтетический электорат, объединяющий и правых, и левых, и центристов, и державников, донести его до выборов, не расплескав при этом свою чашу, а такая опасность, безусловно, есть. И главная игра, которая будет идти на выборах, это будет игра против «Единой России», попытки всех остальных партий атаковать эту организацию, атаковать эту силу и отобрать от нее куски избирателей. У кого-то это получится хуже, у кого-то - лучше.

По мере приближения даты выборов нового президента политическая система России начинает все в большей степени проявлять черты неустойчивости. В корне изменить партийно-политический ландшафт страны может проблема партийного определения «преемника». Если он предпочтет обойтись вовсе без партийной поддержки либо опереться не на «Единую Россию», а на другую партию, это сразу поставит под сомнение ее властный потенциал. А способна ли «Единая Россия» оставаться самодостаточной вне тех обстоятельств, которыми она располагает сегодня, далеко не ясно.

Но если возможная интрига парламентских выборов является скорее вторичной по отношению к «Проблеме-2008», то предстоящие президентские выборы имеют главную специфику, которая отличает эти выборы от всех имевших место в современной России: новый президент будет избираться в условиях сохраняющегося сверхвысокого рейтинга действующего главы государства. Путин много раз заявлял, что не намерен баллотироваться «на третий срок» и инициировать проведение соответствующего конституционного референдума. В то же время, по его собственным словам, он не намерен и уходить из большой политики. Но большинство россиян привыкли видеть реального лидера страны именно в формальном главе государства! Именно поэтому, как показывают опросы, в случае вынесения на референдум вопроса о «третьем сроке» Путина, около 58-60% россиян поддержали бы «положительный» или «скорее, положительный» ответ на поставленный вопрос, и лишь менее трети опрошенных дали бы отрицательный ответ. В ответ на вопрос: «За кого бы Вы проголосовали, если бы президентские выборы состоялись сегодня?» - 57% называют фамилию Путина, а делящие в этом случае второе-третье место Медведев и Жириновский имеют каждый примерно по 5% своих сторонников. Однако в случае отсутствия в списке Путина Медведев набирает около 14%, а Жириновский остается со своими 5%.

Для «кандидата Кремля» 14% - конечно, далеко не электоральный потолок. Рейтинг «единого кандидата от партии власти», как показывают опросы ВЦИОМ, составляет не менее 40-45%, из которых лишь меньшая часть отражает уровень поддержки той или иной конкретной персоны, а большая - авторитет нынешней власти в целом. И в этом качестве Медведев сегодня фаворит. 14% россиян считают именно его кандидатуру наиболее приемлемой для себя, примерно по 7-9% предпочли бы видеть в качестве «преемника» Грызлова либо Иванова, рейтинги других возможных кандидатов существенно ниже.

Что же касается оппозиции, то ее перспективы не слишком сильно коррелируют с тем, на ком именно остановится Кремль в качестве «преемника В. Путина». За второе место в любом случае будут бороться Жириновский и Зюганов, имеющие сегодня примерно равные шансы в этой гонке, но на большое количество голосов ни тому, ни другому рассчитывать не приходится.