История Ельцина и Путина

Сам Путин так описывает процедуру  своего устройства на работу к Собчаку: "Я встретился с Анатолием Александровичем  в Ленсовете, в его кабинете. Хорошо помню эту сцену. Зашел, представился, все ему рассказал. Он человек импульсивный, и сразу мне: "Я переговорю со Станиславом Петровичем Меркурьевым (ректором ЛГУ. -- О.М.). С понедельника переходите на работу. Все. Сейчас быстро договоримся, вас переведут". Я не мог не сказать: "Анатолий Александрович, я с удовольствием это сделаю. Мне это интересно. Я даже этого хочу. Но есть одно обстоятельство, которое, видимо, будет препятствием для этого перехода". Он спрашивает: "Какое?" Я отвечаю: «Я вам должен сказать, что я не просто помощник ректора, я -- кадровый офицер КГБ". Он задумался -- для него это действительно было неожиданностью. Подумал-подумал и выдал: "Ну и... с ним!" Такой реакции я, конечно, не ожидал... Мы ведь с ним видимся первый раз..."

Такая вот "упрощенная" процедура  приема. Совсем, как в Запорожской Сечи: "Отче наш знаешь?" -- "Знаю" -- "Горилку пьешь?" -- "Пью" -- "Ступай в четвертый курень!"

Впрочем, существует также версия (ее трудно подтвердить или опровергнуть), что Путин был специально внедрен  Лубянкой в ближайшее окружение  Собчака, и все годы пребывания рядом с ним, -- а возможно, и дальнейшие годы -- оставался сотрудником ФСБ, просто перейдя на более глубокий уровень конспирации. Одна из газет писала по этому поводу: "Было ли это самостоятельное решение Путина (переход на работу к Собчаку. -- О.М.) или он последовал за Собчаком, что называется, "по рекомендации"? Точный ответ может дать только сам Путин или его вышестоящие начальники, но вторая гипотеза представляется все-таки более верной. Как истинный "служивый", подполковник Путин вряд ли пошел бы на такой шаг без соответствующей санкции. И, наверное, недаром все последующие шесть лет работы Путина в Ленсовете, а затем в мэрии, он считался человеком, попросту говоря, приставленным к будущему мэру для контроля за его действиями. Как бы то ни было, тандем Собчак -- Путин выглядел достаточно странно: профессор-демократ, при всяком удобном случае разражавшийся гневными филиппиками против партийной номенклатуры и "вооруженного отряда партии" -- Комитета госбезопасности, и кадровый разведчик, отдавший лучшие годы службе именно в этом отряде".

Так или иначе, то обстоятельство, что Путин ряд лет проработал бок о бок с Собчаком, был  одним из ближайших его сотрудников, приобрел благодаря этому репутацию  демократически ориентированного деятеля, в дальнейшем стало для него как бы солидным рекомендательным письмом, своеобразным пропуском в федеральную властную среду, в ту пору еще сохранявшую некоторые признаки тяготения к демократии, по крайней мере внешние.

Питер налаживает международные  связи

Через год, в июне 1991-го, Путин получает от Собчака повышение. Из советника  превращается в председателя Комитета по внешним связям мэрии (в 1994-м на него возлагаются еще и обязанности  первого зама Анатолия Александровича в городском правительстве).

Борис Немцов, в свое время работавший нижегородским губернатором, так  описывает круг обязанностей человека, отвечающего за внешние связи "на региональном уровне": «Это, по большому счету, представительские функции, не требующие принятия каких-то важных решений. Заместитель губернатора по международным делам отвечал за встречу иностранных делегаций, ездил вместе с губернатором по городам-побратимам, следил за чистотой в местах скопления иностранных туристов, их питанием и так далее».

Впрочем, сам Путин и его бывшие коллеги по питерской администрации представляют тогдашнюю международную деятельность своей мэрии в более солидном виде: мол, путинский комитет курировал создание в Петербурге валютной биржи, открыл первые в стране представительства западных банков, стал привлекать в город иностранных инвесторов, поучаствовал в прокладке оптоволоконного телефонного кабеля до Копенгагена, озаботился подготовкой специалистов, знающих языки...

Так что дело вроде бы не ограничивалось встречей и проводами иностранных  делегаций.

Правда, вполне самокритично Путин  признает, что были в этой солидной деятельности и ошибки, и просчеты. Не уследили, например, за предпринимателями, которые вывозили за границу сырье, а в обмен должны были завозить продукты для города: некоторые поставщики растворились вместе с продуктами...

В прессе тогда возник скандал. Расследованием этого дела занималась депутатская  комиссия во главе с известной  в ту пору демократической деятельницей Мариной Салье. На репутацию Путина была брошена тень...

Еще один прокол случился с игорным бизнесом, над которым Путин, по его словам, попытался "установить жесткий контроль", передав 51 процент акций игорных заведений специально созданному муниципальному предприятию. И снова ловкачи без труда «объегорили» контролеров: в документах показывали им лишь убытки; доходы же уводили налево «черным налом».

Репутация собчаковского заместителя  и тут не улучшилась: его обвинили в коррупции, в том, что он имеет  немалый доход от деятельности казино...

Август 1991-го

Почти всю горбачевскую перестройку, когда вся страна бурлила, когда расшатывались и низвергались основы основ, Путин тихо просидел в Дрездене: днем писал и подкалывал в папку отчеты, иногда выезжал на вербовку агентов и на встречи с ними, вечером пил пиво в компании сослуживцев - этот напиток он всегда уважал (за время своей шпионской работы в ГДР прибавил, по его собственному признанию, двенадцать килограммов). В общем, был не вполне в курсе происходящего на родине. Главное же, не догадывался, что вся его прошлая жизнь, все его прежние представления о добре и зле летят ко всем чертям.

Впрочем, еще и вернувшись в Россию, он какое-то время как бы пребывал в неведении, что, собственно говоря, там творится.

"...До этого момента (до  августовского путча. -- О.М.), -- признавался он позднее, -- я не мог оценить всей глубины процессов, происходящих в стране. После возвращения из ГДР мне было ясно, что в РОССИИ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ  (выделено мной. -- О.М.), но только в дни путча все те идеалы, те цели, которые были у меня, когда я шел работать в КГБ, рухнули".

Путин вспоминает, что в дни августовского  мятежа они с Собчаком "предприняли  довольно много активных действий": выезжали на Кировский завод, на другие предприятия, выступали перед рабочими, объясняя людям, как им следует относиться к происходящему в Москве...

Странно, что сам Собчак в своей  книге "Хождение во власть" на страницах, посвященных августовскому путчу, почему-то не пишет об этих совместных с Путиным поездках (он вообще ни разу не упоминает в этой книге  имя Путина). Говоря об августовских событиях, о своих энергичных шагах, нацеленных на то, чтобы предотвратить в Ленинграде повторение того, что происходило в Москве, он в качестве своего партнера и помощника много раз называет тогдашнего своего зама -- контр-адмирала Вячеслава Щербакова. Именно он, а не Путин, в изложении Собчака, был в те августовские дни фигурой №2 во властных структурах северной столицы. Он сопровождал повсюду мэра, метался между Мариинским дворцом и штабом Ленинградского военного округа, пытаясь, как и Собчак, не допустить ввода войск в город (в конце концов им это удалось).

Кстати, не вполне ясно, оставался  ли еще в тот период Путин сотрудником  КГБ или уже покинул ряды этой славной организации. Сам он в  книге "От первого лица" говорит  об этом довольно невнятно: "В тот момент я уже не был офицером КГБ. Как только начался путч, я сразу решил, с кем я. Я точно знал, что по приказу путчистов никуда не пойду и на их стороне никогда не буду. Да, прекрасно понимал, что такое поведение расценили бы минимум как служебное преступление. Поэтому 20 августа во второй раз написал заявление об увольнении из органов".

Непонятно: если ты уже не офицер КГБ, то какое же "служебное преступление" ты совершишь, если не подчинишься приказу  ГКЧП? И потом если ты уже не офицер КГБ, то зачем тебе писать еще один рапорт об увольнении из этой организации?

Наконец еще одно. Путин говорит  журналистам, берущим у него интервью для книги: мол, чтобы его второй рапорт об увольнении не "затерялся" где-нибудь в кабинетах КГБ, как  первый, он попросил Собчака позвонить его начальству. Мэр "тут же" позвонил председателю КГБ Крючкову, и уже на следующий день Путину сообщили, что его рапорт подписан.

Напомню, дело происходило 20 августа 1991 года, в разгар путча. Что-то не верится, чтобы в этот критический момент у Собчака не было более важных дел, чем обращаться с мелкой частной просьбой к фактическому руководителю мятежа. Не верится и в то, что этот главный мятежник, который, видимо, уже чувствовал, что их затея с ГКЧП терпит крах, и которого уже на следующий день ожидал арест и "Лефортово", стал бы заниматься вопросом об увольнении какого-то там ленинградского кагэбэшника не очень высокого ранга. Вообще, я думаю, он очень сильно удивился бы, если бы у него в кабинете в тот момент раздался бы подобный телефонный звонок. Во всяком случае, я на его месте послал бы Собчака... Куда подальше.

В некоторых биографиях Путина указывается, что на самом деле он был уволен из КГБ (переведен в "действующий  резерв" в звании подполковника  запаса) лишь в начале 1992 года. Вот в этом случае его опасение совершить "служебное преступление" в августе 1991-го (правда, опасение успешно преодоленное) становится понятным.

Карт-бланш для первого зама

Впрочем, неупоминание Путина Собчаком в его книге еще ни о чем  не говорит. Книга в основном посвящена перестроечным временам, событиям, в которых, как уже говорилось, будущий российский президент не участвовал и, по-видимому, даже, толком ничего о них не знал. Лишь в небольшой заключительной главке -- она называется "Вынужденное послесловие" и посвящена как раз путчу -- Путин в принципе мог бы и мелькнуть. А не мелькнул, скорее всего, потому, что следовал первейшему чекистскому правилу, доведенному до уровня инстинкта, -- "не высовываться" и "не засвечиваться". А уж 19-21 августа 1991 года сотруднику КГБ "засвечиваться" было вовсе ни к чему.

Об истинном отношении Собчака  к Путину все это, повторяю, ничего еще не говорит. На самом деле, по всем признакам, отношение это было, как говорится, лучше некуда, хотя со временем становилось все лучше и лучше. В 1992-м Собчак сделал его своим замом, а в 1994-м -- первым замом. Доверял он ему безоговорочно -- как говорят, бумаги, завизированные Путиным, подписывал не читая. А, отлучаясь куда-то, оставляя его "на хозяйстве", снабжал чистыми бланками со своей подписью.

Забегая вперед, скажу, что уже перед  самой своей кончиной, будучи доверенным лицом своего бывшего подчиненного и ученика, который баллотировался в президенты, Анатолий Александрович  уже просто слагал ему оды, пел  дифирамбы и хвалебные гимны, где чаще всего мелькала характеристика "Путин -- государственный человек": "Путин -- это человек, который сам себя сделал. Он сделал собственную карьеру своими руками... Он на каждом посту был государственным человеком".

"...С одной стороны, у него качества офицера, потому что все-таки большую часть жизни он проработал в качестве офицера, на службе государству. А с другой стороны -- у него хорошее университетское образование, полученное в одном из лучших университетов не только России, но и Европы, с широкими демократическими традициями..."

"...Вся жизнь Владимира Владимировича  -- ясна, она видна, и сколько  здесь ни просматривай, с какой  стороны, -- ничего не обнаружить  негативного..."

"...Это действительно государственный  человек, который всю жизнь нормально работал на нужды и интересы государства, и будет делать это впредь"...

Куда делась проницательность Анатолия Александровича? Да и была ли она  у него?

Путешествие из Петербурга в Москву

Заговор против Собчака

Следующий, весьма резкий скачок в карьере Путина произошел в результате события, вроде бы крайне неприятного для него и для его шефа. 2 июня 1996-го в Петербурге должны были состояться выборы губернатора (так теперь предстояло именоваться главе городской администрации). Главным соперником Собчака был его заместитель Яковлев. То были не простые выборы. Против питерского мэра фактически был подготовлен заговор. Во главе его, по-видимому, стояли главный ельцинский охранник Коржаков и его друг первый вице-премьер Сосковец. На подмогу Яковлеву были брошены крупные деньги, в том числе московские, мобилизованы профессиональные политтехнологи, владеющие всеми методами "замачивания" конкурента, привлечены ресурсы "правоохранительных органов" -- МВД, ФСБ, прокуратуры...

У Собчака ничего этого не было -- ни денег, ни мастеров заплечных предвыборных дел, ни поддержки силовых структур. Он суетился. То принимался сам руководить своей избирательной кампанией, то ставил на руководство свою жену Нарусову... И, конечно, проиграл.

Для чего президентскому лейб-охраннику понадобилось уничтожать Собчака? Стоял ли за его спиной сам Ельцин?

Вообще-то, отношения Ельцина с  Собчаком к тому моменту действительно  ухудшились, как они ухудшились со всей интеллигенций -- в первую очередь, из-за Чечни. Но они, эти отношения, не достигли все-таки какой-то "точки невозврата", и если бы Ельцина в тот момент спросили, кого он хочет видеть губернатором Петербурга -- Собчака или Яковлева, -- Ельцин, скорее всего, назвал бы первого (он по-прежнему достаточно высоко ценил Собчака).

Так или иначе, никакого отношения  к заговору против питерского мэра Ельцин не имел (хотя сам Анатолий Александрович  был уверен в обратном). Коржаков тут действовал совершенно автономно. Его тогдашнее положение позволяло  ему даже не ставить своего шефа в известность об этом.

Другое дело, что о коржаковской "спецоперации", пытаясь ей помешать, президента информировал Анатолий Чубайс, тогдашний фактический руководитель избирательной кампании Ельцина. И  президент вроде бы даже обещал предпринять  какие-то шаги в помощь Собчаку. Но ничего не сделал. Ельцин целиком был поглощен собственной избирательной кампанией.