Решение проблем беспризорности

Всего полгода  продержался приют. Судьба, словно задавшись  целью до конца испытать этого  человека и его преданность детям, нанесла ему новый удар: разбитые австрийцами французы вошли в Станц и устроили в монастыре, где основался Песталоцци, свой лазарет.

А Песталоцци с  его детьми они просто выгнали  в чистое поле. Один на дороге седовласый старик, больной, измученный, потрясенный  несправедливостью, а вокруг него несколько десятков ребят, которым некуда податься...

Песталоцци  ушел от них, и ребята опять разбрелись кто куда — просить подаяния, бродяжничать.

Отчаяние овладело Генрихом Песталоцци. Долгое время  он был, по его словам, в состоянии «онемения». «Казалось, и физические, и душевные силы совершенно оставили этот живой труп. Измученное лицо его было просто страшно, а душа действительно словно совершенно онемела», — говорится в одной из биографий Песталоцци.

Но силы этого  человека не имеют предела; проходит время, и вот мы видим его помощником учителя в школе грамотности. Сам учитель — башмачник, он завидует Песталоцци и распускает среди родителей слух, что новый его помощник не умеет ни читать, ни писать, да к тому же еще и безбожник.

Сапожник был  почти прав. Песталоцци говорил о  себе другу, что он действительно  не умел ни правильно писать, ни читать, ни считать. Но и это неумение свое он обратил в достоинство: он выработал  такой простой метод обучения, что, «пользуясь этим методом, даже самый неопытный и незнающий мог добиться цели».

Песталоцци  переходит в новую школу (это  было в Бургдорфе), тоже на должность  помощника учителя, хотя он и был  автором всемирно известных книг, хотя ему прежде поручали целый приют. Но у него была удивительная способность не внушать доверия к себе. В школе, где он сам учился, его считали попросту идиотом; теперь, спустя пятьдесят лет, — безумцем, полупомешанным, ни на что не годным стариком. Очень редкие люди умеют принадлежать сразу двум царствам: царству детей и царству взрослых. Обычно же тот, кто слишком увлеченно возится с детьми, выглядит для взрослых чудаком, впавшим в детство.

Итак, Песталоцци в новой школе, учит детей грамоте. Но как учит! Вновь он ничего не требует, не заставляет зубрить, не наказывает детей, относится к ним с уважением; вновь его ученики оживленны на уроке, внимательны, старательны — и дело идет быстро!

Вокруг школы  поднялись споры. Назначили большую  правительственную комиссию. Песталоцци получил свидетельство: «Вы исполнили  все, что вы обещали, когда говорили о применении вашего метода. Вы показали, какие силы таятся в человеке даже в период самого нежного возраста... Удивительный успех ваших учеников, достигнутый при самых разнообразных способностях каждого из них, ясно убеждает, что из всякого ребенка может быть что-нибудь сделано, если учитель сумеет понять особенности его умственных способностей и психологически верно приняться за их развитие».

Все это и  было главным делом жизни Песталоцци. Он доказал, что каждый ребенок, без  исключений,может получить начальное образование, и выработал методы, с помощью которых это обучение стало возможным.

Песталоцци  наконец поверили. Ему отдали бургдорфский замок для устройства образцового  учебного заведения. Теперь явилась  толпа добровольных помощников; ученики приходили отовсюду — все хотели учиться у Песталоцци учить детей. Еще бы: он в полгода выучивал детей читать, писать и считать — то, на что обыкновенный сельский учитель тратил три года. «Тайна успеха, — говорилось в отчете одной из комиссий, — заключается в том, что тут стараются только помочь природе и она является настоящею учительницей. При этом способе учитель как бы скрывается за ученьем... Учитель не является ученикам чем-то высшим, как это обыкновенно бывает, — он минуту за минутой переживает с детьми, и со стороны кажется, что не он их учит, а сам с ними учится».

В другом отзыве говорилось: «Его система пригодна для всех времен и народов. Она  проста и последовательна, как природа...»

Но что стоила самому Песталоцци его «система»  — об этом мало кто догадывался. В самые трудные дни организации приюта в Бургдорфе Песталоцци получил известие, что его единственный сын умирает в Нейгофе... Сын, которого он так любил, которого сам учил, следил за каждым его шагом.

Песталоцци  не поехал к умирающему. Он не мог оставить Бургдорфа ни на один день. Только с еще большей яростью принялся за работу. Чем еще он мог пожертвовать детям? Своей жизнью? Наверно, он не задумался бы, если бы пришлось...

Через сто сорок  лет после этого дня другой педагог в другой стране пойдет в фашистскую камеру, чтобы до последней минуты быть со своими воспитанниками и целиком разделить их участь. Это польский учитель Януш Корчак. Учителя учат, пока живы, и живут, пока учат.

Все дни напролет проводил Песталоцци с детьми и от помощников своих требовал того же. Популярность его достигла необычайных размеров. Он стал гордостью Швейцарии.

И тогда... Читатель, вероятно, уже догадывается: опять  крах. Да, так оно и было. Всего  четыре года работал Песталоцци в  Бургдорфе. Институт не нравился правительству: «Рассадник демократизма». Песталоцци — ему было уже около шестидесяти лет — вынужден был искать новое место.

Но на этот раз  вся Швейцария пришла в движение, все возмутились преследованиями  великого педагога.

К Песталоцци стали  являться делегации из многих городов и стран — приглашать его к себе. Его звали и в Россию — в Дерпт, в Ригу, в Вильнюс, и он уже совсем было собрался вместе с женой перебираться в наши края, но потом передумал. Он выбрал город Ивердон, в Швейцарии, на берегу Невшательского озера. Четвертая, последняя попытка человека. Нейгоф, Станц, Бургдорф, Ивердон...

Институт в  Ивердоне существовал двадцать лет, с 1805 по 1825 год. Жил институт шумно: двести воспитанников из разных стран, несколько  десятков молодых людей со всех концов Европы, обучавшихся искусству Песталоцци, и каждый день — посетители. Их встречал 70-летний старик; он неистово размахивал руками, носился по институту нервной, подпрыгивающей походкой, без устали показывал свое хозяйство и без конца говорил о том, что каждого крестьянского ребенка можно обучить, что образование народа есть необходимость, и к нему прислушивались. Он и его идеи были необходимы, ибо этот «безумец» выражал главную мудрость века, ставшего для многих стран мира веком всеобщего начального образования.

Даже император  Александр I во время пребывания его  в Базеле согласился принять Песталоцци. Это было в 1814 году. Старик педагог, некрасивый, с взъерошенными волосами, с лицом, изрытым оспой и покрытым веснушками, начал убеждать русского царя отменить крепостное право и дать крестьянам образование. Он пришел в азарт и наступал на своего царственного собеседника, а тот пятился от него, пятился, пока не уперся в стену. Отступать было некуда, и Песталоцци, настигнув царя, сделал движение, чтобы схватить его за пуговицу мундира... Царь отшатнулся, старик опомнился.

Песталоцци  весь мир готов был схватить за пуговицу, за воротник, за горло: дайте  детям бедняков образование, восстановите справедливость!

Работал в эти  годы он по двадцать часов в сутки. Ложился в десять вечера, а в два часа ночи — так бывало часто — уже начинал диктовать свои записки одному из учеников. И так до утра, когда поднимался институт, и Песталоцци выходил к детям на весь день. Он замучил своих помощников: далеко не каждый мог вот так, круглые сутки, проводить с детьми, быть у них на виду. А скрыться некуда: учителя, утверждает один биограф, даже стали строить себе шалаши в лесу, чтобы хоть на несколько минут уединиться. Несмотря на огромную работоспособность, Песталоцци не мог уследить за всем, да и не очень-то он был практичен, не слишком хороший организатор. К тому же — сумасшедшая идея! — он основал еще одно заведение: «для воспитания бедных, которые со временем сами могли бы воспитывать и учить бедных», что-то вроде учительской семинарии.

Чудак из чудаков  из страны... дураков?

За шесть  лет семинария съела все скудные  сбережения Песталоцци; в самом институте  начались раздоры. Помощники его, которым  он слишком доверял (он всем доверял  сразу и безоговорочно), ушли из института и стали сочинять пасквили на своего учителя. К 1825 году — Песталоцци было 79 лет — оба института пришлось закрыть.

Последнее детище Песталоцци, Ивердон, погибло... Умер сын, скончалась многострадальная и до конца  верная Генриху жена. Он вернулся в  Нейгоф — туда, где начинал работать с детьми. Вернулся умирать, но ему было подарено еще три года жизни, и он написал за это время несколько книг, в том числе знаменитую «Лебединую песнь» — записки о своей страдальческой и бурной жизни. История выбрала для совершения подвига слабейшего, но нравственные силы человека весомее физических.

Умер Песталоцци восьмидесяти с лишним лет, в 1827 году. На памятнике его в Ивердоне вычеканили среди других строчек и такую:

 Все для  других, ничего для себя.[7]

Это был народник в лучшем значении слова. Последовательнее всего Песталоцци изложил свои педагогические взгляды в книге: «Как Гертруда учит своих детей». Метод обучения по Песталоцци был близок методу Жакото и был направлен на стимулирование умственной деятельности обучаемого. Основой воспитания должна быть природа человека. Подобно другим педагогам, простое накопление знаний Песталоцци считает вредным: знание должно вести к действию. Верный принципу наглядности, Песталоцци желает, чтобы и навыки, и сноровки приобретались тем же путём, как и знания — путём наглядности.

Цель воспитания- развивать все  природные силы и способности человека. Задача воспитания — создание гармонически развитого человека. Основной принцип воспитания — согласие с природой. Средства воспитания — труд, игра, обучение.

Песталоцци предлагал  при определении основ образования  опереться на знание человеческой психологии. В поисках общего психологического источника приемов воспитания и обучения он пришёл к убеждению, что таковыми являются элементы — простейшие составные части человеческого знания. У Песталоцци познание начинается не с чувственного наблюдения, а с активного созерцания идеальных объектов подобных элементов. Песталоцци призывал вслед за Руссо вернуться в воспитании к «высокой и простой сообразности с природой». Однако он расставлял иные акценты в соотношении биологических и социальных факторов воспитания, выдвинув тезис «жизнь формирует». Воспитание рассматривалось как многообразный социальный процесс, и утверждалось, что «обстоятельства формируют человека, но и человек формирует обстоятельства. Человек имеет в себе силу многообразно гнуть их по своей воле. Делая это, он сам принимает участие в формировании себя и во влиянии обстоятельств, действующих на него».

Теория элементарного (элементного) образования. Воспитание начинается с простых элементов  и восходит к более сложным. В  психической жизни человека Песталоцци подмечает пять «физико-механических»  законов: закон постепенности и  последовательности, закон связности, закон совместных ощущений, закон причинности и закон психической самобытности. Эти законы должны быть применены к воспитанию и обучению — а им удовлетворяет только наглядность, так как в душевной жизни человека из ощущений и представлений развиваются понятия. Если понятия не имеют этой подкладки, то они пусты и бесполезны. Наглядность достигается участием всех внешних органов чувств в приобретении и усвоении знаний. Усвоение знаний обнаруживает в человеке троякого рода способность: способность получить образ, соответствующий ощущению, способность выделить его из целой массы образов и способность дать ему определённый значок. Поэтому основой всякого усвоения, а следовательно, и обучения, надо считать форму, число и слово. Простейшие элементы знания: Число — счёт: единица. Форма — измерение: линия. Слова — речь: звук Знание только тогда можно считать усвоенным, когда оно отлилось в форму, ясно различается от других знаний и получило название. На этих рассуждениях строит последовательную методику элементарного преподавания. Обучение слову, форме и числу приводит к необходимости заниматься родным языком, чистописанием, рисованием и арифметикой. Песталоцци даёт очень обстоятельную методику этих предметов, основанную на принципе наглядности. Основные методические приемы обучения грамоте, счёту и письму, как они изложены у Песталоцци, стали в настоящее время достоянием всякой здравой педагогики.

Содержание воспитания и обучения. Основные принципы — строгая последовательность, концентричность, посильность. Умственное образование. Система специальных упражнений (для каждой ступени обучения), которые развивают интеллектуальные силы и способности. Основа — наблюдения и опыт. Физическое воспитание. Первый вид разумного воздействия взрослого на развитие детей, развитие и укрепление всех физических возможностей, основано на естественном стремлении к движению. На основе «естественной домашней гимнастики» Песталоцци предлагал строить систему школьной «элементарной гимнастики».^[4] Содержание : военные упражнения, игры, строевые занятия, туристические походы). Трудовое воспитание. Соединение обучения с производственным трудом. Труд развивает силы, ум, формирует нравственность. Труд учит презирать слова, оторванные от дела. Труд вырабатывает следующие качества: точность, правдивость, создание правильных взаимоотношений между взрослыми и детьми и детей друг с другом. Нравственное и религиозное воспитание . Нравственное воспитание — постоянное упражнения в делах, приносящим пользу другим. Является центром всего воспитания. основу для всего последующего нравственного развития ребёнка И. Г. Песталоцци видел в разумных семейных отношениях, и школьное воспитание, как он полагал, может быть успешным лишь в том случае, если будет действовать в полном согласии с семейным. Религиозное воспитание — против официальной религии и её обрядности; за естественную религию. Развивающую моральные чувства и нравственные наклонности.^[5]

Развивающее воспитывающее  обучение. «Обучение должно быть подчинено воспитанию». «Школы, где главную роль играют учителя и книга, — никуда не годятся». "Учитель должен вырабатывать в ученике деятеля … не вливать в него, как в сосуд, готовые знания. Разрабатывая идеи развивающего школьного образования и элементарного обучения, И. Г. Песталоцци был одним из основоположников концепции развивающего образования: предметы преподавания рассматривались им, по его словам, больше как средство целенаправленного "развития способностей, чем как средство приобретения знаний.

Методики обучения. Родной язык. Развитие речи и обогащение словарного запаса. Звуковой метод обучения грамоте. Письмо — изображение прямых и кривых линий — элементы букв, зарисовка результатов измерений: прямая линия, угол, квадрат. Арифметика. Изучение чисел, начиная с элемента каждого числа — 1, дроби — пример соотношения частей в квадрате («арифметический ящик»). Возражая против традиционной методики обучения арифметике, основанной на заучивании наизусть правил, Песталоцци предложил свой метод изучения чисел начиная с элемента каждого целого числа — единицы. На основе наглядных представлений, сочетания и разъединения единиц он даёт детям совершенно ясное понимание свойств и соотношений чисел. Многие арифметические понятия должны уясняться во время игр. От изучения единиц дети переходят затем к десяткам. Для обучения дробям Песталоцци брал квадрат и показывал на нём, принимая его за единицу, соотношения частей и целого. На основе этой идеи последователями Песталоцци был введён в школьную практику так называемый арифметический ящик, используемый в некоторых школах и в настоящее время.^[6] География — От близкого к далёкому. От наблюдения окружающей местности к более сложному, рельефы местности из глины — потом карта.