Преступление в международном уголовном праве

С учетом изложенного состав преступления по международному уголовному праву  можно определить как совокупность установленных источниками международного уголовного права объективных и субъективных признаков, характеризующих деяние как преступление по международному уголовному праву.

Таким образом, схема состава преступления в международном уголовном праве  совпадает с общепринятой в теории уголовного права схемой состава  преступления (объект; объективная сторона; субъект; субъективная сторона).

Объект преступления в международном уголовном праве. В настоящее время в теории уголовного права обосновывается мнение, что объектом уголовно-правовой охраны могут быть не только общественные отношения в традиционном их понимании. Так, А.В. Наумов последовательно доказывает, что в ряде случаев теория объекта преступления исключительно как общественного отношения «не срабатывает». Таким образом, в уголовно-правовой теории наметился своеобразный поворот к пониманию объекта правовой охраны не только как общественного отношения в узком смысле этого слова, но и как реального блага, интереса.

Такое понимание объекта преступления корреспондирует пониманию объекта  правоотношения в международном уголовном праве, задачам данной отрасли права. Исходя из того, что такой задачей является обеспечение и поддержание мирового правопорядка, можно сделать вывод, что мировой правопорядок является общим объектом всех преступлений по международному уголовному праву. При этом под мировым правопорядком надо понимать всю совокупность благ и интересов, охраняемых системой международного права в целом.

Понятно, что такая совокупность чрезвычайно обширна - в нее включаются самые разнообразные правовые интересы: и интересы обеспечения и охраны прав и свобод личности, и интересы поддержания мира, и интересы развития человечества в целом, и интересы мировой экономики и т.д.

В силу разнообразия составных частей мирового правопорядка мы сталкиваемся с разнообразием составов преступлений по международному уголовному праву. Нередко трудно найти основание, по которому то или иное преступление (традиционно считавшееся таковым только по национальному закону) становится преступлением международного характера.

Представляется, что такое основание  есть. Если та или иная отрасль международного права берет под свою охрану тот или иной правовой интерес, а международное уголовное право устанавливает преступность посягательства на такой интерес, последний становится составной частью мирового правопорядка, защищаемого уголовно-правовыми способами.

Таким образом, составные части  мирового правопорядка -группы однородных юридических благ и интересов, взятых под охрану международным уголовным правом, — можно расценивать как родовые объекты преступлений по международному уголовному праву.

Наконец, непосредственным объектом преступления по международному уголовному праву будет тот юридический интерес, которому причиняется вред конкретным преступлением. Особенность преступления по международному уголовному праву состоит в том, что оно обычно является многообъектным, т. е. причиняет вред одновременно нескольким непосредственным объектам. Однообъектное преступление в данной отрасли - скорее исключение, чем правило. Таким образом, можно говорить о выделении дополнительного объекта преступления в международном уголовном праве - того объекта, которому всегда (наряду с непосредственным объектом) преступлением причиняется вред.

Объективная сторона преступления в международном уголовном праве. В международном уголовном праве в принципе допускаются обе формы преступного деяния - как действие, так и бездействие. Последнее имеет место, например, при неоказании помощи на море. Но в большинстве случаев преступление совершается действием (действиями), т. е. активным поведением субъекта.

При этом вполне справедливо замечание И.П. Блищенко о том, что объективно многие международные преступления представляют собой сложную и разветвленную деятельность многих лиц, осуществляемую на протяжении многих лет и даже десятилетий. На это же обстоятельство обращал внимание А.Н. Трайнин, говоря о том, что преступление против человечества складывается не из эпизодического действия (удар ножом, поджог и т.п.), а из системы действий, из определенного рода «деятельности» (подготовка агрессии, политика террора, преследование мирных граждан и т.п.).

Особенностью объективной стороны  преступлений в международном уголовном  праве, на которую справедливо указывали  эти авторы, является то, что большинство  преступлений в международном уголовном праве имеет формальный состав, хотя немало составов носят формально-материальный характер (геноцид, большинство военных преступлений), где ответственность устанавливается альтернативно: либо за действие, либо за наступившее последствие. Особое значение в таких составах приобретает установление причинной связи: там, где указывается на последствия (пусть даже как альтернатива), причинная связь превращается в признак состава преступления.

Во многих составах преступлений непосредственное юридическое значение приобретают те признаки объективной стороны, которые традиционно расцениваются как факультативные (время, место, обстановка, орудия, средства и способ совершения преступления).

Субъект преступления в международном уголовном праве. В отличие от национальных уголовных законов практически во всех источниках международного уголовного права отсутствуют какие-либо указания на признаки, характеризующие субъект преступления. В международных актах речь обычно идет о «лице», «всяком лице», «любом лице».

В силу понимания правоотношения в  международном уголовном праве  и его принципов в качестве субъекта преступления должен пониматься только человек - по крайней мере, на современном этапе развития международного уголовного права. Правоотношения и ответственность «иных лиц» (юридических, государственных органов и государства в целом) носят принципиально иной характер. Другое дело, что руководители государства, юридических лиц могут и должны нести ответственность за совершенные ими преступления. Действительно, нельзя не согласиться с А.Н. Трайниным в том, что государство не может быть вменяемо или невменяемо; государство не может быть на скамье подсудимых или за решеткой тюрьмы. Сказанное в полной мере относится к юридическим лицам (достаточно вспомнить действовавший еще в римском праве принцип societas delinquere non potest - юридические лица не могут совершать преступлений).

Национальное законодательство всегда устанавливает возрастной предел, с  которого возможно признание человека субъектом преступления и соответственно возложение на него обязанности нести ответственность за совершенное преступление (см., например, ст. 20 УК РФ). Иначе обстоит дело в источниках международного уголовного права: в них указание на минимальный юридически значимый возраст лица, как правило, отсутствует.

Означает ли это, что возраст лица не играет никакой роли? Очевидно, что нет. В силу специфики правоотношения и его реализации в международном уголовном праве установление возраста уголовной ответственности зависит от национального законодательства государства, осуществляющего юрисдикцию в отношении такого лица.

Следует особо подчеркнуть, что  в ситуациях, когда возможно осуществление  юрисдикции в отношении лица несколькими  национальными правоприменителями, сомнения в допустимости возможности признания лица субъектом преступления должны толковаться в пользу такого лица.

Международному уголовному праву  известен исключительный случай, когда  непосредственно в тексте его источника имеется указание на возрастной предел субъекта преступления. Речь идет о ст. 26 Римского статута, согласно которой Суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на предполагаемый момент совершения преступления. Но это относится только к юрисдикции Суда и не мешает осуществлять национальную юрисдикцию над более молодыми людьми, совершившими «предположительно» преступные деяния по международному уголовному праву.

Вторая неотъемлемая от личности субъекта преступления характеристика - его  вменяемость, т. е. способность понимать фактический характер своего деяния - действия или бездействия - и свободно руководить ими. Международный стандарт ООН в области защиты прав человека признает каждого человека вменяемым, пока не доказано обратное (это следует, например, из ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах человека 1966 г.). Следовательно, в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости лица, достигшего возраста наступления уголовной ответственности: любой такой человек считается вменяемым, т. е. понимающим характер своих действий (бездействия) и руководящим ими, пока не доказано обратное.

Наконец, международному уголовному праву известен специальный субъект  преступления - это лицо, обладающее дополнительными юридически значимыми признаками. Причем указание на эти признаки должно содержаться в самой норме международного уголовного права (например, начальник, военный командир, лицо, эффективно действующее в качестве военного командира, - ст. 28, 33 Римского статута).

В настоящее время вновь остро  встал вопрос о признании субъектом  преступления в международном уголовном праве государства. Достаточно сказать, что многие отечественные и зарубежные авторы обосновывают необходимость признания государства субъектом ответственности за совершение преступлений. Видимо, в этом заключается одно из направлений развития современного международного уголовного права.

Субъективная сторона преступления в международном уголовном праве. Основной характеристикой субъективной стороны любого преступления является вина. т. е. определенное психическое отношение лица к своему деянию и к возможному его результату - последствиям.

Статья 30 Римского статута определяет субъективную сторону двумя признаками: намеренность и сознательность.

При этом намеренность, т. е. целенаправленность поведения, определяется в отношении деяния, когда лицо собирается его совершить, и в отношении последствия, если лицо собирается причинить это последствие или осознает, что оно наступит при обычном ходе событий.

Таким образом, международное уголовное  право допускает возможность  прямого умысла (через «намерение») как в отношении деяния, так и в отношении последствия. Следовательно, прямой умысел виновного возможен в преступлениях как с формальным, так и с материальным составом.

«Сознательность» в определении  субъективной стороны преступления по международному уголовному праву допускается лишь в отношении последствия: «сознательно» означает осознание того, что последствие, возможно, наступит «при обычном ходе событий». Таким образом, «сознательное» отношение к последствиям своего деяния означает не что иное, как их допущение либо безразличное к ним отношение, которые традиционно считаются волевыми характеристиками косвенного умысла в российском уголовном праве.

Итак, в международном уголовном  праве допускается совершение преступления: только с прямым умыслом - в формальных составах; с прямым или косвенным умыслом -- в материальных составах.

Неосторожная вина в международном  уголовном праве - явление исключительное. На возможность такой формы вины в виде небрежности либо легкомыслия  можно указать лишь в составах преступлений экологического характера (например, загрязнение окружающей среды) и в составе повреждения подводного морского кабеля.

Многие составы преступлений содержат прямое указание на такие признаки субъективной стороны, как мотивы и цели совершения преступления. В таких случаях установление этих признаков становится обязательным.

Кроме формы вины, большое значение в международном уголовном праве  имеет ошибка. В соответствии со ст. 32 Римского статута ошибка имеет  следующее значение. Ошибка в факте  является основанием освобождения от ответственности, если она «исключает необходимую субъективную сторону» данного преступления (т. е. в силу такой ошибки у лица отсутствует умысел на совершение деяния или причинение каких-либо последствий); ошибка в праве, как правило, не является обстоятельством, освобождающим от ответственности, но может быть таковым, если она «исключала субъективную сторону данного преступления».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Неоконченное  преступление и соучастие в преступлении по международному уголовному праву.

Особенность международного уголовного права состоит в самостоятельной  регламентации ответственности за неоконченное преступление и за соучастие в его совершении.

У теоретиков уголовного права не вызывает сомнений тот факт, что многие умышленные преступления заранее обдумываются и проходят свои этапы развития, получившие в теории уголовного права название «неоконченного преступления».

В международном уголовном праве  также существует указание на то, что  лицо может быть подвергнуто ответственности не только по факту оконченного преступления, но и в ситуациях, когда задуманное и реализуемое преступление не было доведено до конца по каким-то причинам, не зависящим от воли субъекта.

Специфика международного уголовного права состоит в том, что его источники всегда специально предусматривают стадию совершения преступления, на которой оно может подлежать уголовно-правовой оценке. Так. ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала устанавливает преступность «заговора» и «общего плана», направленных на осуществление акта агрессивной войны. В литературе обычно утверждается, что такое планирование преступления или сговор с целью его последующего совершения расцениваются как самостоятельные составы, образующие в совокупности преступление агрессии.

Представляется, что в связи с отсутствием конкретного юридического содержания этих форм поведения и их направленностью на обеспечение иных действий, образующих объективную сторону агрессивной войны, наличие «заговора» или «общего плана» (в отличие от «планирования» как деяния) является скорее приготовлением к совершению этого преступления.

Таким образом, международное уголовное  право знает стадию приготовления  к преступлению, которая выражается в заговоре (сговоре) с целью последующего совершения преступления.