Коллизионные вопросы права собственности

Конкретные условия, порядок и  сроки проведения национализации в любом государстве определяются его внутренним законодательством. Однако собственность, в отношении которой данной страной осуществляется национализация, может находиться не только на ее территории, но и за границей (имущество филиалов или представительств, созданных юридическими лицами — резидентами в иностранных государствах, зарубежные банковские вклады и т. д.). В связи с этим особую актуальность приобретает проблема экстерриториального действия законов в национализации.

В настоящее время достаточно широкое распространение в доктрине, законодательстве и правоприменительной практике получила точка зрения о том, что законы национализации имеют экстерриториальное действие. Это, означает, что государство, осуществившее национализацию, должно быть признано за границей собственником как имущества, которое находилось в момент ее проведения в пределах его территории, так и имущества, pacполагавшегося в это время за границей.

Признание экстерриториального действия законов о национализации в подавляющем большинстве государств; происходит сегодня в силу использования коллизионной привязки lex rei sitae, которая, как уже подчеркивалось выше, является базовой при определении моментов возникновения и перехода права собственности на имущество. Поэтому в случае возникновения соответствующих споров суды обязаны, по общему правилу, руководствоваться законодательством того государства, где была проведена национализация.

Ситуация, однако, несколько осложняется, когда речь идет об имуществе, находившемся в момент национализации за границей. Судебная практика многих западных государств в данном случае основывается на тезисе о том, что приобретение права собственности на такое имущество также должно осуществляться на основании законов страны его места нахождения, а не права государства, осуществившего национализацию. В соответствии с этим подходом из-под действия законов о национализации изымаются практически все зарубежные финансовые активы и материальные ценности, принадлежавшие национализированным предприятиям.

В российской правовой доктрине на этот счет существует другая точка зрения. В нашей стране практически общепризнанно, что нахождение какой-либо части  имущества национализируемого предприятия  за границей не имеет юридического значения, так как национализация распространяется на все имущество соответствующего юридического лица. Что же касается правового статуса имущества зарубежных филиалов национализированных предприятий, то он должен устанавливаться на основании их личного закона (lex societatis), в соответствии с которым, как известно, определяются порядок ликвидации юридических лиц и наступающие в связи с этим последствия.

2. Коллизионное регулирование вещных прав в российском законодательстве.

Коллизионное регулирование  вещных прав в российском законодательстве установлено в ст. 1205–1207, 1213 ГК. Генеральной коллизионной привязкой всех вещных прав признается закон места нахождения вещи. Это коллизионное правило применятся для определения принадлежности имущества к движимому или недвижимому, для определения содержания, возникновения, прекращения права собственности и иных вещных прав (ст. 1205 ГК). Коллизионная привязка этой статьи имеет императивный характер. Применение к вещным правам закона места нахождения вещи дополняется императивным положением о том, что форма сделки в отношении недвижимого имущества подчиняется праву страны места нахождения этого имущества. Форма сделки в отношении недвижимостей, внесенных в государственный реестр РФ, должна подчиняться только российскому праву (п. 3 ст. 1209 ГК).¹²

К возникновению и прекращению  вещных прав (за исключением вещных прав на «груз в пути») также применяется  закон того государства, на территории которого вещь находилась в момент, когда имело место действие или  обстоятельство, послужившее основанием для возникновения или прекращения вещных прав (ст. 1206 ГК). Возникновение и прекращение вещных прав по сделкам с «грузом в пути» регулируется на основе привязок обязательственного статута, применяется право страны места отправления груза (п. 2 ст. 1206 ГК).

К возникновению права собственности  и иных вещных прав на имущество, приобретенное  в силу приобретательной давности, применяется право того государства, на чьей территории находилось такое  имущество в момент окончания  срока приобретательной давности (п. 3 ст. 1206 ГК). Таким образом, ст. 1206 ГК устанавливает «цепочку» коллизионных норм, регулирующих различные случаи возникновения и прекращения вещных прав. Российский законодатель закрепляет особый правовой режим вещей, подлежащих государственной регистрации (водных и воздушных судов, космических объектов). К регулированию права собственности и иных вещных прав на такие вещи применяется право того государства, в чей государственный реестр они занесены (ст. 1207 ГК).¹³

Российское законодательство учитывает современные тенденции в развитии коллизионного регулирования (расширение применения автономии воли). Возможен выбор права сторонами при заключении соглашений в отношении недвижимого имущества (ст. 1213 ГК). Автономия воли является генеральной коллизионной привязкой ко всем договорным отношениям, в том числе и по сделкам с недвижимостью. Статья 1213 ГК содержит и субсидиарную коллизионную привязку (при отсутствии соглашения сторон о применимом праве) – применяется право того государства, с которым договор наиболее тесно связан. Правом страны, с которым данный договор реально связан, считается право места нахождения недвижимости.

Особый статус имеет российская недвижимость. К договорам в отношении  недвижимого имущества, находящегося на территории РФ, возможно применение только российского права (п. 2 ст. 1213 ГК). Законодатель в императивном порядке установил недопустимость автономии воли в подобных соглашениях.¹⁴

2. Признание и приведение в исполнение иностранных судебных решений.

В связи с либерализацией внешнеэкономической деятельности неуклонно возрастает количество споров, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности в области внешней торговли, международного технического и финансового сотрудничества.

В отношениях российских и иностранных  предпринимателей очень часто бывает так, что место арбитража находится за границей. С этой точки зрения очень важны четкие и ясные механизмы реализации принятых на себя Россией международных обязательств в области внешнеторгового арбитража, признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных (третейских) решений, то есть понимание процедуры применения соответствующих международных договоров в нашей стране. Что мы имеем в виду, когда говорим о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений? Дело в том, что в идеале стороны, добровольно приняв на себя обязательство решать свои споры в негосударственном арбитражном порядке, также соглашаются добровольно подчиниться арбитражному решению. Такова традиция, заметим – вполне правильная, отражающая суть и принципы арбитража. Однако реалии (особенно в России, как это не печально) таковы, что главной задачей проигравшей стороне видится соблюдение своих имущественных интересов, уход от взыскания (например, затягивание процесса, отказ от добровольного исполнения арбитражного решения и другое), а не сохранение своего лица перед партнером. Специально для таких случаев государство снабжает иностранные арбитражные решения принудительной силой, для чего существует процедура их признания и приведения в исполнение. Эта процедура одновременно является и элементом государственного судебного контроля за иностранными арбитражными решениями, существующего в большинстве стран мира и необходимого для того, чтобы не допустить исполнения решения, вынесенного с существенными нарушениями прав сторон.

Взаимодействие арбитражной (третейской) и судебной процедур в ходе разрешения экономических (предпринимательских) конфликтов - одна из самых мифологизированных тем в российской науке международного частного права. Наиболее распространенным мифом является утверждение о невозможности судебного контроля за деятельностью арбитражей (третейских судов) или об ограничении такого контроля вопросами процедурного характера.

Результат большинства арбитражных разбирательств - арбитражное решение, с которым выигравшая сторона связывает свое право в добровольном или принудительном порядке требовать от проигравшей стороны исполнения своих требований. Проигравшая сторона может оспаривать арбитражное решение в государственном суде при условии предоставления доказательств его порочности. При установлении недостатков арбитражного решения полномочия государственных судов в различных правовых системах сводятся к: а) отмене, б) изменению арбитражного решения, в) передаче спора на новое арбитражное разбирательство. При невозможности устранения пороков арбитражного решения государственный суд может отказать в выдаче экзекватуры на принудительное исполнение решения арбитража.

В настоящее время вопрос о судебном органе, компетентном в России рассматривать ходатайство о признании и исполнении решений международного коммерческого арбитража (иными словами, иностранных арбитражей), в законодательстве Российской Федерации не находит однозначного решения. По этой причине уделим более серьезное внимание вопросам определения судебной компетенции.

На международном уровне многосторонние Конвенция ООН "О  признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений" 1958 года (В настоящее время в  этой Конвенции участвуют 126 государств, включая все республики бывшего СССР, кроме Туркменистана и Таджикистана.), Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 года, а также ряд двусторонних договоров (между Российской Федерацией и Индией от 03.10.2000, Китаем от 19.06.92, между СССР и НДР Йемен от 06.12.85, Алжиром от 23.02.82, Ираком от 22.06.73) содержат норму о том, что решения международного коммерческого арбитража (иностранных арбитражей) проходят процедуру признания и исполнения в компетентном суде страны. Такую же формулировку о "компетентном суде" находим в п. 1 ст. 35 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже". При этом следует иметь в виду, что в ст. 2 названного Закона термином "суд" обозначается соответствующий орган судебной системы государства, а не суд общей юрисдикции. Функции же суда общей юрисдикции, которые в соответствии с данным Законом вправе осуществлять именно этот суд, ограничены самим Законом РФ "О международном коммерческом арбитраже". Так, функции по признанию и приведению в исполнение арбитражного решения, о которых говорится в ст. 35, не отнесены этим Законом к исключительной компетенции судов общей юрисдикции, как это следует из ст. 6 Закона.

Понятие компетентного  органа определяется согласно национальному  законодательству страны признания и исполнения решения и прежде всего Конституцией. Для определения компетентного судебного органа необходимо учитывать характер решений, выносимых международным коммерческим арбитражем, то есть категорию споров, которую полномочен рассматривать международный коммерческий арбитраж.

По национальному законодательству Российской Федерации в арбитражных  судах рассматривается тот же круг частных предпринимательских  отношений, что и в международных (иностранных) коммерческих арбитражах. В силу этого компетентными судами по рассмотрению споров, связанных с признанием и исполнением решений международного коммерческого арбитража, созданного за пределами Российской Федерации, являются арбитражные суды РФ. Компетенция арбитражных судов по данным вопросам подтверждается также тем, что решения национальных (внутренних) коммерческих арбитражей (третейских судов), рассматривающих предпринимательские отношения, признаются и исполняются в арбитражных судах. В связи с тем, что решения международного коммерческого арбитража также носят экономический характер, представляется нецелесообразным рассматривать ходатайства об их признании и исполнении в судах общей юрисдикции. Кроме того, судебная практика в этом вопросе должна быть единообразной в отношении как национального, так и международного арбитража. По данному вопросу существует и противоположная позиция. Зачастую она основывается на том, что за рубежом процедура выдачи экзекватуры осуществляется в общих судах. Считаем, что данный довод не учитывает принципа построения судебных систем в иностранных государствах. В большинстве из них не создано специальных экономических судов. В рамках общих судов там существуют специальные судебные структуры - суды и палаты по коммерческим (торговым) спорам. Именно они и компетентны смотреть дела, вытекающие из предпринимательских отношений, в том числе осложненных иностранным элементом, и рассматривать ходатайства о признании и исполнении иностранных третейских решений.

Таким образом, зарубежный и отечественный опыт свидетельствует о признании иностранных решений в специально созданном органе, имеющем компетенцию на рассмотрение предпринимательских споров. Российская Федерация характеризуется наличием в ней особой, специально созданной системы судов, компетентной рассматривать экономические, в том числе и внешнеэкономические споры, - арбитражных судов РФ. Необходимость подобной специализации подтверждается упомянутыми нами международными конвенциями, которые выделяют экономические правоотношения в отдельную сферу. В отношении решений государственных судов действует тот же принцип специализации. Например, заключены Брюссельско-Луганские конвенции по вопросам "Юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров". Гаагской конференцией по международному частному праву разработана универсальная "Конвенция о юрисдикции и приведении в исполнение иностранных судебных решений по экономическим, гражданским и коммерческим спорам", подготовленная к подписанию в Гааге в 2002 году. Необходимость выделения экономических споров в отдельную категорию дел, их рассмотрение, а также признание и приведение в исполнение решений международного коммерческого арбитража в специализированных судебных структурах продиктована характером данных отношений. Прежде всего, в случае признания и приведения в исполнение решений международного коммерческого арбитража подлежит выяснению ряд специфических сущностных вопросов: о действительности арбитражного соглашения, об объеме арбитражной оговорки и объеме правоотношения, являвшегося предметом третейского разбирательства, о совпадении этих объемов с вынесенным решением, о защите публичного порядка Российской Федерации, а также некоторые процессуальные вопросы. При этом вопросы об объеме правоотношения и публичного порядка имеют здесь экономическую (предпринимательскую) основу. Здесь необходимо указать, что при рассмотрении ходатайства о признании и приведении в исполнение решения международного коммерческого арбитража суд не пересматривает данное решение по существу, но контролирует вынесенный третейским судом акт лишь по указанным выше вопросам, что определены в международных конвенциях. Тем не менее, конкретное разрешение таких специфических вопросов может быть выработано только судебной практикой в специальных составах (судах). Суд общей юрисдикции, не рассматривающий дела, относящиеся к специальной экономической категории дел, может иметь затруднения в оценке поставленных вопросов. Более того, именно на это отсутствие развернутой практики разрешения экономических споров в судах общей юрисдикции нацелены доводы сторонников сохранения компетенции признания и исполнения решений международных коммерческих арбитражей за общими судами. Суды общей юрисдикции в настоящее время считают возможным в рамках своей системы признавать и разрешать исполнение решений международного коммерческого арбитража. Арбитражные суды РФ в вопросах признания и приведения в исполнение иностранных третейских решений руководствуются общепризнанными принципами и нормами международного права, нормами Конституции РФ, законами "О судебной системе Российской Федерации", "Об арбитражных судах в Российской Федерации", Арбитражным процессуальным кодексом РФ и на их основании рассматривают ходатайства о признании и исполнении решений международного коммерческого арбитража. В результате отсутствия четкого законодательного определения компетентного суда, рассматривающего вопросы признания и исполнения решений международных коммерческих арбитражей в Российской Федерации, эти вопросы рассматриваются альтернативно как судами общей юрисдикции, так и арбитражными судами в зависимости от обращения лица, ходатайствующего о признании. Такой порядок не содействует формированию единообразной судебной практики по вопросам отмены и признания решений арбитражей (национальных и международных). Кроме того, в Российской Федерации отсутствует и развернутая база оснований оспаривания решений арбитража.