Медицинское образование в Западной Европе в период средневековья

Инквизиция (от лоте. inquieitio — расследование) существовала в Европе с 1232 г. (булла папы Григория IX) до начала XIX в. Число ее жертв (по архивам «Священного трибунала») исчислялось сотнями тысяч, среди них — десятки тысяч женщин, признанных инквизиторами «ведьмами». В средние века «звание ученого, — как заметил А. И. Герцен, — скорее вело на костер, нежели в Академию. И они шли вдохновленные истиной».

К великому сожалению, в системе инквизиции важное место занимали и врачи. Врач-инквизитор по существу был помощником палача. От его искусства пытать подсудимого, зависели результаты следствия. Одновременно он следил затем, чтобы обвиняемый не скончался до суда. После пыток врачи залечивали раны — ведь еретика надлежало возводить на костер невредимым. Здесь нельзя не привести слова выдающегося врача эпохи Возрождения Парацельса: «Врач не смеет быть ни мучителем, ни палачом, ни слугой палача».

После Сервета исследования движения крови неустанно продолжались. Р. Коломбо изучил движение крови в легких и описал свои наблюдения в труде «Об анатомии в 15 книгах» («dе re anatomica Libri XV», 1559). Иероним Фабрицнй (Fabricius, Hicronymua, 1533—1619) — ученик Фаллопия н учитель Гарвея — первым продемонстрировал в эксперименте (1603) и описал венозные клапаны, доказав тем самым одностороннее движение крови по венам — в направлении к сердцу.

Анатомические исследования в эпоху Возрождения не ограничивались только изучением кровообращения, — они затронули многие системы организма. Так. Бартомолей Евстахий (Eurtachio, Bartoloroeo, 1510-1574) в 1563 г. впервые дал подробное описание органа слуха у человека, включая слуховую трубу, названную его именем, а Габриэль Фаллопий (Fallopio, Gabriele, 1523—1562) изучал строение репродуктивных органов, развитие человеческого зародыша и его сосудистой системы, впервые описал строение и функции маточных (фаллопиевых) труб.

Таким образом, усилиями многих ученых — титанов эпохи Возрождения — был заложен фундамент научной анатомии. На ее основе получили свое развитие физиология, терапия, хирургия.

 

 

 

 

 

 

Становление физиологии как науки. Ятрофизика.

 

Рождение физиологии как науки связывают с именем выдающегося английского врача, физиолога и эмбриолога Уильяма Гарвея (Harvey, William, 1578—1657), которому принадлежит заслуга создания стройной теории кровообращения.

В возрасте 21 года У. Гарвей окончил Кембриджский университет. В 24 года в Падуе стал доктором медицины. Вернувшись на родину, Гарвей стал профессором кафедры анатомии, физиологии и хирургии в Лондоне.

Основываясь на достижениях своих предшественников -- Галена, Везалия, Коломбо, Фабриция — Гарвей математически рассчитал и экспериментально обосновал теорию кровообращения, согласно которой кровь возвращается к сердцу по малому и большому кругам. По мнению Гарвея, на периферии кровь переходила из артерий в вены по анастомозам и через поры тканей, — при жизни Гарвея в физиологии еще не применяли микроскопической техники, и он не мог увидеть капилляров. Их открыл Марчелло Мальпиги (Malpighi, Marcello, 1628—1694) через четыре года после смерти Гарвея.

После многолетней проверки в эксперименте У. Гарвей изложил свою теорию в фундаментальном сочинении «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» и сразу же подвергся ожесточенным нападкам со стороны церкви и многих ученых. Первым теорию Гарвея признал Р. Декарт, затем Г. Галилей, С. Санторио, А. Борелли и другие ученые. И. П. Павлов видел в ней не только «редкой ценности плод» научной мысли, но отмечал и «подвиг смелости и самоотвержения» ее автора.

Большое влияние на развитие естествознания (и физиологии) в этот период истории оказала деятельность английского философа и политического деятеля Френсиса Бэкона (Bacon, Francis, 1561—1626). Не будучи врачом, Бэкон во многом определил пути дальнейшего развития медицины. Его основной философский трактат «Великое восстановление наук», посвященный вопросам формирования науки и научного познания, не был закончен. Однако вторая его часть — «Новый Органон» («Novum organum scientianim») был опубликован в 1620 г. В этом сочинении Ф. Бэкон, в частности, сформулировал три основные цели медицины: первая — сохранение здоровья, вторая — излечение болезней, третья — продление жизни. Наука представлялась ему основным средством решения социальных проблем общества, — вот почему он был убежденным сторонником союза науки и власти.

Основными орудиями познания Ф. Бэкон считал чувства, опыт, эксперимент и то, что из них вытекает. Гегель писал о нем: «Бэкон полностью отверг схоластический способ рассуждения на основе совсем отвлеченных абстракций, слепоту по отношению ко всему, что мы имеем перед глазами»50. Прогнозируя развитие науки, Ф. Бэкон заглядывал вперед на многие столетия. Так, в области медицины он выдвинул ряд идей. реализацией которых занимались многие последующие поколения ученых. К ним откосятся: изучение анатомии не только здорового, но и больного организма; изобретение методов обезболивания; широкое использование при лечении болезней прежде всего природных факторов и развитие бальнеологии. Таким образом, Ф. Бэкон во многом определил пути формирования философского мышления и развитие наук грядущего Нового времени.

Современник Френсиса Бэкона выдающийся французский ученый Рене Декарт (Deecartes, Rene, 1596—1650) также знаменует переход к философскому мышлению и естествознанию нового времени. По словам Гегеля, «Декарт направил философию в совершенно новое направление... Он исходил из требования, что мысль должна начинать с самой себя. Все предшествующее философствование, в частности то, которое исходило из авторитета церкви, было начиная с этого времени отвергнуто»51.

Р. Декарт явился одним из творцов ятрофизики (греч. iatrophysike; от iatros — врач и physi» — природа) — направления в естествознании и медицине, которое рассматривало жизнедеятельность всего живого с позиций физики. Ятрофизика изучала явления природы в состоянии покоя и отражала метафизическое направление в философии XVII—XVIII в. По сравнению со средневековой схоластикой метафизическое мышление XVII в. было явлением прогрессивным. Его корни восходят к философским сочинениям Аристотеля, помещенным в конце его трактата «Наука о природе» т.е. после науки о природе (после «физики»: греч. «Meta ta physike»), откуда и произошло название метода мышления и целого философского направления — метафизики.

Механистические взгляды Декарта оказали положительное влияние на дальнейшее развитие философии и естествознания. Так, Декарт считал, что жизненные действия подчиняются механическим законам и имеют природу отражения (названную позднее «рефлекторной»). Все нервы он разделил на те, по которым сигналы поступают в мозг (позднее «центростремительные»), и те, по которым из мозга сигналы движутся к органам (позднее «центробежные»), и, таким образом, в простейшем виде разработал схему рефлекторной дуги. Он изучал анатомию человеческого глаза и разрабатывал основы новой теории света.

Однако наряду с естественнонаучным пониманием мира Декарт в ряде вопросов придерживался идеалистических воззрений. Так, например, он считал, что мышление является способностью души, а не тела.

Другими прогрессивными направлениями в естествознании того времени были ятроматематика (греч. iatromathematike от mathematike — наука о количественных отношениях) и ятромеханика. С позиции ятромехаников живой организм подобен машине, в которой все процессы можно объяснить при помощи математики и механики. Основные положения ятромеханики изложены в сочинении «О движении животных» итальянского анатома и физиолога Джованни Альфонса Борелли (Borelli, Giovanni Alfonso, 1608—1679), одного из основоположников биомеханики.

Среди выдающихся достижении эпохи Возрождения, имевших отношение как к физике, так и к медицине — изобретение в конце XVI в. термометра (точнее, воздушного термоскопа). Его автор один из титанав эпохи Возрождения итальянский ученый Галилео Галилей (Galilei, Galileo, 1564—1642), подтвердивший и развивший гелиоцентрическую теорию Н. Коперника (1543). Множество его драгоценных рукописей было сожжено инквизицией. Но в тех, что сохранились, обнаружены рисунки первого термоскопа: он представлял собой небольшой стеклянный шар, к которому припаивалась тонкая стеклянная трубочка; ее свободный конец погружался в сосуд с подкрашенной водой или вином. В отличие от современного термометра, в термоскопе Галилея расширялся воздух, а не ртуть: как только шар остывал, вода поднималась вверх по капилляру.

Почти одновременно с Галилеем профессор Падуанского университета С. Санторио (Santorio, S.. 1561—1636), врач, анатом и физиолог, создал свой прибор, с помощью которого он измерял теплоту человеческого тела. Прибор Санторио также состоял из шара и длинной извилистой трубки с произвольно нанесенными на все делениями; свободный конец трубки заполнялся подкрашенной жидкостью. Испытуемый брал шарик в рот или согревал его руками. Теплота человеческого тела определялась в течение десяти пульсовых ударов по изменению уровня жидкости в трубке. Прибор Санторио был достаточно громоздким; его установили во дворе его дома для всеобщего обоарения и испытания.

Санторио сконструировал также экспериментальную камеру-весы для изучения количественный оценки усвояемости пищи (обмена веществ) путем систематических взвешиваний себя, пищи и выделений организма. Результаты его наблюдений обобщены в труде «О медицине равновесия» («De statica medicina», 1614).

В начале XVII в. в Европе было сделано множество оригинальных термометров. Первый термометр, показания которого не зависели от перепадов атмосферного давления, был создан в 1641 г. при дворе Фердинанда П. императора Священной Римской империи, который был не только покровителем искусств, но и сам принимал участие в создании ряда физических приборов. При его дворе были выполнены забавные по своей форме термометры, похожие на маленьких лягушат. Они предназначались для измерения теплоты тела человека и легко прикреплялись к коже пластырем. Полость «лягушат» заполнялась жидкостью, в которой плавали цветные шарики различной плотности. Когда жидкость согревалась, объем ее увеличивался, а плотность уменьшалась, и некоторые шарики погружались на дно прибора. Теплота тела испытуемого определялась по количеству разноцветных шариков, оставшихся на поверхности: чем их меньше, тем выше теплота тела испытуемого.

Несмотря на большое количество оригинальных термометрических приборов, проникновение термометрии в клинику стало возможным только в начале XVIII столетия.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ятрохимия и медицина.

 

Наряду с ятрофизикой и ятромеханикой в эпоху Возрождения широкое развитие получила ятрохимия (греч. iatrochimeia, от iatros врач и chimeia — химия) — направление в медицине, связанное с развитием химии (врачебная химия). Ятрохимикн считали, что процессы, совершающиеся в организме, являются химическими, поэтому с химией должно быть связано как изучение этих процессов, так и лечение болезней.

Одним из основоположников ятрохимии является выдающийся естествоиспытатель, врач и химик Раннего Возрождения Филипп Аурсол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Hogenheim, Philippus Aureolus Theophrastus von, 1493—1541), известный в истории под латинизированным именем Парацельс (Paracelsus, от лат. Para-Celsue — «Подобный Цельсу»), которое он принял уже в расцвете сил и научной зрелости (после 1529 г.)52.

Швейцарец по происхождению, Теофраст фон Гогенгейм получил врачебное образование, в университете в Ферраре (Италия). Затем в течение 8 лет (1516—1524) он много путешествовал, объехал почти всю Европу (включая земли современной Литвы, Белоруссии и Западной Украины), наблюдая и врачуя болезни людей различных народов и профессий. «Врач много путешествовать должен, — писал он. — Что ни страна, то страница. Ногами своими ты должен ее пройти, и так должно страницы ее перелистывать». Он посмеивался над «учеными докторами, которые всю жизнь сидят за печкой, книгами себя окружив, и плавают на одном корабле — корабле дураков».

В Страсбурге он был принят в местный цех хирургов (1526) и завоевал большую популярность не только во всем Эльзасе, но и в близлежащем швейцарском городе Базеле, где служил городским врачом. Его пациентами были писатель Эразм Роттердамский (Erasmus von Rotterdam) и видный издатель эпохи Возрождения Иоханн Фробен (Froben, Johannes).

Впоследствии Парацельс (в то время еще — Теофраст фон Гогенгейм) читал лекции в Базельском университете (1527-1529), сначала на латинском, а затем — на своем родном немецком языке, «чтобы быть понятым возможно большим числом слушателей».

Он опубликовал меморандум, в котором утверждал: «Не заученное повторение произведений Гиппократа, Галена и Авиценны в красноречивых выступлениях требуется от врачей, а накопление собственных наблюдений, поиски и нахождение действительных средств помощи больным».

Парацельс явился одним из основоположников опытного метода в науке. Он учил студентов не только на лекциях, но и у постели больных или во время прогулок за минералами и лекарственными растениями. Он был одновременно и теоретиком, и практиком: «Теория врача есть опыт. Никто не может стать врачом без науки и опыта», — утверждал он и порицал тех врачей, которые собственных знаний (особенно химических) не имели и прописывали лекарства «по книгам».

С Парацельса начинается кардинальная перестройка химии (т.е. алхимии того времени) в ее приложении к медицине: от поисков путей получения золота—к приготовлению лекарств. «Правы не те, кто говорят, что алхимия делает золото и серебро, но те, кто говорят, что она создает лекарства и направляет их против болезней», — считал Парацельс. Его система врачевания основывалась на трех элементах (или «принципах»): сере, ртути, сурьме (и их соединениях); болезнь понималась как нарушение их правильных соотношений. Вот почему врачи и аптекари эпохи Возрождения придавали столь важное значение лекарственным препаратам, содержащим серу, ртуть, сурьму и различные соли, и часто сами получали их из природных руд. Парацельс с гордостью писал, что он и его ученики «отдых в лаборатории имеют, пальцы в угли и отбросы и всякую грязь суют, а не в кольца золотые, и подобны кузнецам и угольщикам закопченным».

Широкое использование минералов при лечении болезней было новаторским для медицины эпохи Возрождения, ведь в древности и в период классического средневековья в Европе для лечения больных применяли почти исключительно средства, приготовленные из растений и частей животных. Парацельс успешно применял втирания ртути при лечении сифилиса и рекомендовал препараты, содержащие сурьму, как эффективные лекарственные средства. Неудивительно, что Парацельса, широко применявшего минералы, часто обвиняли в отравлении больных ядами. «А знаете ли вы, что есть яд? — возражал он. — Все есть яд, и все есть лекарство. Одна лишь доза делает вещество или ядом, или лекарством».