Вклад Российских ученных в теорию и практику управления

 И хотя внушенный  церковниками дух религиозного  фанатизма и стояния за веру  против “антихриста-царя” давал  им уже готовый стимул для  восстаний против дворянского  правительства, но в основу своей  борьбы они клали не эти  религиозные, а чисто классовые  интересы. Они домогались иного  социального порядка и открыто  высказывали свои заветные желания  уничтожить власть бояр и помещиков  вместе с попами и монахами. В этих случаях явного обнаружения  число революционных чаяний угнетенной  массы церковь действовала  иначе, чем при заговорах феодальной  реакции. Она забывала свою фронду, свое упорное противодействие  экономической и финансовой политике  Петра и спешила всячески оказать  помощь “губителю и разрушителю  веры”, чтобы подавить восстания  угнетенных .Таково, например, было  восстание народных масс в  Астрахани в 1705 году. Здесь выступили  против дворянского правительства  посадские люди, низшее купечество  под лозунгом стояния за старину. Но к ним примкнула основная  масса трудящихся, бежавшая сюда  от гнета и эксплуатации помещиков. И эта масса, можно сказать, скоро  придала всему восстанию характер  открытого выступления против  воевод, бояр, помещиков и вообще  против всех богачей эксплуататоров. В обстановке этою восстания  духовенство Астрахани безоговорочно  стаяло на стороне правительственной  власти и активно помогало  агентам Петра придушить угнетенных . Чины духовные, а именно митрополит  Самсон и архимандрит Георгий  Дашков, явились истинными предателями  восставших и благодаря их  агитации посадские люди решительно  отмежевались от основной массы  “беглецов”, и поэтому в Астрахани  начались "несогласия и смятения  между  восставшими". Купечество  и ремесленники свернули знамена  и во главе духовенства ушли  с поля битвы. Осталась масса  бежавшего от кабалы помещиков  угнетенного люда, который решил  бороться до последнего. Но против  него уже готовились измена  и предательств. 7Митрополит Самсон и архимандрит Дашков тайно сносились с боярином Шереметьевым, отправленным для усмирения восстания, и не замедлили уведомить его, чтобы он начинал поскорее штурм астраханского кремля, чтобы  между “бунтовщиками” возникало  несогласие. В 30 верстах от Астрахани Шереметьева встретили с иконами  архимандрит Спасского монастыря Рувим , сам Георгий Дашков и другое духовенство и объявили, что “весь народ астраханский”, за исключением “проклятых воров” изъявляет свою покорность правительству и готов его встретить .В дальнейших событиях подавления восстания астраханские монастыри являлись главным оплотом войск Шереметьева, и при помощи многочисленных шаек монахов, которые шпионили и растлевали ряды бойцов, переодевшись в крестьянское платье, восстание скоро удалось подавить. После победы у ворот астраханскoгo кремля встретил усмирителя сам митрополит с самсон всего духовенства, и под звон церковных колоколов и радостные песнопения победители вошли в собор возблагодарить господа бога за победу над “бунтовщиками”. Главнейшие участники восстания  были преданы жестокой   казни через колесование.

Петр имел полное основание вместе с Шереметьевым благодарить духовный чин за оказанную услугу. Посыпались большие денежные награды духовенству с придачей деревень с крепостными. Сам главный пособник подавления восстания архимандрит Георгии Дашков получил вскоре высокий сан архиепископа и богатую ростовскую кафедру.

Члены духовной коллегии приглашались самим императором из числа наиболее угодливых и раболепных архиереев, архимандритов и протопопов и занимали должности, дающие им такие же как в табели о рангах, бюрократические чины и звания по образу светских коллегий президента, вице-президента, советников и асессоров. Собственной рукою Петра им было назначено весьма приличное жалованье, а именно президенту—3000 рублей  вице-президенту—2500 руб., советникам по 1000 руб. а асессорам — по 600 рублей  сверх содержания, получаемого от епархии и монастырей. Вскоре Духовная коллегия была переименована в Святейший правительствующий синод. Синод гордился тем что он “должность свою исправляет не своим именем”, а по указам “его царского величества”. Поэтому его первой н непосредственной заботой была защита “интереса царского величества”, а его единственной задачей — охранение “священных устоев” самодержавного режима, и перед этой задачей все дела веры и религии обращались в чисто охранительные полицейские средства для поддержания незыблемости этих устоев. Для постоянного надзора за более успешной деятельностью синода в отношении охранения этих “священных устоев” Петр назначил в синод светского чиновника (“выбираемого из офицеров доброго человека”) в качестве “ока государева и стряпчего по делам государственным”.8

Таким образом, фактически все высшее управление религиозными делами дворянской монархии совершалось под бдительным надзором “добрых и смелых офицеров”, которые сами давали церковной знати все указания относительно того направления, в каком церковь обязана была работать на благо господствующих классов. Стоит указать здесь, например, на официальное запрещение духовенству проповедовать против пьянства, отданное обер-прокурором в середине XIX века, при господстве в царской России системы откупов на винную торговлю, чтобы ясно увидеть, к чему сводилась роль церковного аппарата, действующего “по указам его императорского величества”. При такой организации правящая церковная верхушка плотным клином вошла в систему централизованного бюрократического управления, сделалась исключительно “синодальной правительственной командой”, как характерно именовались члены синода в официальных актах XVIII века, и должна была надеть на себя мундиры полицейских чиновников. Как и все государственные чиновники, члены правительствующего синода при своем избрании давали присягу и клятву в том, что они обязуются всем своим разумением и всеми своими силами споспешествовать насаждению “общего блага” помещиков. Эта торжественная клятва правящего церковного аппарата хорошо говорит сама за себя. Даже все поповские историки и ученые богословы всегда признавали, что она была выражением полного и беспрекословного согласия церковной верхушки отдать всю церковь, все имеющиеся в ее распоряжении религиозные средства на весь персональный состав своего аппарата на служение целям помещичьего самодержавного режима. За синодальными верхами послушно тянулись епархиальные архиереи, которых церковная реформа превратила из богатых земельных магнатов в рабски угодливых и верных самодержавию духовных чиновников, работавших на местах в тесном единении с губернскими канцеляриями и политическими сыщиками Петербурга. С этой целью кандидаты на архиерейские места проходили тщательную фильтровку и прежде своего назначения подвергались в столице долговременному испытанию в своих способностях стать надежными агентами самодержавия.    На низшее духовенство церковная реформа обратила самое серьезное внимание, стремясь превратить его в хорошо организованную армию верных слуг самодержавия. Первой заботой в этом отношении было определение нужного государству контингента попов, городских и сельских, т. е. введение духовных штатов. Установлено штатное количество нужных дворян,  военных и гражданских чинов. Оставшиеся в штате попы должны были пройти через духовные школы, организуемые при архиерейских домах и монастырях, чтобы из невежественных и полуграмотных стать “учеными пастырями” своих чад. Кроме веры и религиозных обрядов на службу охранения самодержавия Петр привлек и сами “таинства” церкви. В целях русификации “инородцев” было введено принудительное крещение как полицейский признак принятия подданства, в целях искоренения раскола стали практиковать принудительное исповедание и причащение. Обязанность исповеди и причастия сделалась со времени Петра общей для всех граждан православного исповедания политической обязанностью,  исполнение которой особенно строго взыскивалось с лиц, состоящих на государственной службе, на основании ст. 23 27 Устава о предупреждении и пресечении преступлений. В каждом приходе попы имели у себя особые “мировые ведомости”, где регулярно отмечали всех лиц, бывших и не бывших у исповеди и причастия. Об уклоняющихся почему-либо от исполнения этого “святого долга” доносилось   начальству, в консисторию, которая доводила о сем до сведения гражданских властей ,  и такие лица попадали под особый надзор полиции. В то же время по чисто полицейски-охранительным соображениям синод по приказу Петра отменил “тайну” исповеди. Он издал распоряжение о том  , чтобы все  неукоснительно доносили Преображенскому приказу и Тайной канцелярии о сообщенных им на исповеди “нарушаемых соблазнах и злодейских   намерениях”, к которым отнесены “измена или бунт на государя или на государство, или злое умышленно на честь к здравие государево и на фамилию его царского величества”, а также “слова, до высокой его императорского величества чести касающиеся, или государству в родительные”.  При этом сочиненным в те годы Духовный регламент, легший в основу деятельности  реорганизованной церкви, старается наказать, что такой донос нисколько не противоречит самому понятию о “таинстве” исповеди. Даже политические доносы церковники превращали в исполнение господних заповедей. Каждый поп при вступлении в должность приводился к присяге в перед крестом клялся доносить обо всем куда следует. Вследствие этого он делался настоящим сыщиком Преображенского приказа, и промысел ябедника, шпиона и доносчика развивал в нем неудержимую страсть проявить свои способности в делах такого рода и через то выслужиться и получить соответствующую мзду .Действительно, эта страсть к доносам, причем без всяких основательных к тому причин, достигла среди духовного чина в эпоху Петра такого развития, что даже сам синод напрасно старался внушать духовенству, чтобы оно не утруждало правительственных агентов доносами по одним подозрениям и неосновательным слухам. Но ревность отцов и желание выслужиться перед правительством не ослабевали. Доносы   порождали порой такие любопытные политические процессы, что известия о них можно было бы счесть басней, грубой клеветой на духовное сословие, если бы эти известия не дошли до нас в совершенно официальных документах. Так , в 1721 году вологодский воевода Потемкин прислал в Преображенский приказ вологодского соборного протопопа и протодьякона с письменным отношением, в котором значилось, что протодьякон назвал протопопа изменником царя за то, что он , протопоп, не говорит в молитвах "о плавающих и путешествующих”, следовательно, не желает молить бога о флоте, который недавно был заведен Петром.  Попы ходили с молитвой и крестом по домам, выведывали, высматривали, прислушивались и, чуть только замечали где либо в действиях  или речах политический оттенок, спешили донести о “ бунтовщиках ” по начальству . Исповедь была особенно удобным для сего средством , почему мы и видим, что и в последующие времена синодский указ о доносе сообщенных на исповеди "злоумышлениях” не только не отменялся, а, напротив, неоднократно издаваемые циркуляры подтверждали его неукоснительное исполнение, и особенно полковым попам специально предписывали доносить военному начальству о том, что им будет открыто "на духу” солдатами. Реорганизованная Петром церковь поставила на службу дворянскому самодержавию и все свое богослужение, а также свои молитвословия и песнопения. Если мы обратим внимание на то обстоятельство, что церковное богослужение своей театральностью и внешней обстановкой чрезвычайно сильно действует на отсталую и консервативною психологию, то станет ясным, какую могущественную силу имело оно в pукаx церкви в качестве проводника в сознание верующих благоговения перед самодержавным режимом помещиков и капиталистов. И мы видим поистине лихорадочную деятельность церковников в этом направлении. Пересматривались молитвы о победе над супостатами с целью более яркого выражения в них величия самодержцев, изменялись формы возношения при богослужении  императорской фамилии с добавлением всяческих титулов в честь лиц царской фамилии , устанавливались новые праздники и составлялись для них целые службы и т. д . Изложенные факты ярко иллюстрируют собой смысл церковной реформы Петра и вполне убеждают нас в том, что эта реформа имела своей главнейшей целью приспособить церковь к требованиям господствующего дворянского класса. Религия ценилась экплуататорскими классами не сама по себе, a как нечто весьма полезное для государства помещиков и капиталистов, как великолепное психологическое  средство удерживающее народные массы от всяких   бунтов и  измен господствующему порядку. Соответственно такой классовой  poли религии был перестроен на новых началах и весь церковный аппарат. Из могущественной феодальной, собственнической организации, своими руками создавшей и возвеличившей идею самодержавия, церковь должна была превратиться в централизованно-бюрократическом гocударстве помещиков в простое правительственное учреждение и стать послушным орудием в угнетателей, как простой рычаг их власти. В силу этого как высшее, так и низшее духовенство, являясь живыми силами церкви, и, наконец, сама Духовная коллегия, преобразованная в синод, разумеется, должны были сделаться солидарными со всем дворянским правительством, со всем его направлением, со всеми целями и интересами господствующих классов. Оппозиционные настроения по отношению к “новшествам” и всей политике царизма должны были, естественно, затихнуть. Напротив, в усердном и раболепном служении интересам помещиков церковь находила и силу свою, и веру в то, что новые хозяева ее не оставят.Действительно, путем эволюции, через секуляризацию церковно-монастырских  доходов, a позднее и секуляризацию всех вотчин, дворянская самодержавная монархия прочно определила социальное положение “духовной команды” в своем государстве. Духовенство вновь стали особым, привелигированным сословием, получило возможность иметь права дворянства, приобретать и владеть недвижимыми имуществами и крепостными душами. Достаточно сказать, что в начале XX века земельная собственность русской господствовавшей церкви вновь достигла весьма внушительных размеров. В 1905 году, по официальным данным она составляла 2 611 635 десятин, из них  церквам принадлежало 1 871 858 десятин, а монастырям - 739777 десятин. Самодержавное правительство вплоть до революции 1917 года неустанно заботилось и о дальнейшем увеличении церковно-монастырского землевладения. С развитием капитализма особенную ценность среди богатств церкви составляла также огромная движимая собственность, т. е. капиталы, и городская недвижимость. Поучения и назидания, раздававшиеся с церковных амвонов внушали верующим о “ богоустановленности "  и того государственного режима, который вызывал проклятия на устах угнетенных. Религиозные обряды, “святые таинства”, “' слово божие”, молитва и сама православная вера выставлялись в оплот и освящение тех жизненный порядков, которые несли неисчислимые страдания миллионам трудящихся. Но под лозунгами защиты вековечных устоев “православия и самодержавия” скрывались истинные мотивы борьбы церкви и истинное ее лицо — лицо крупного помещика и капиталиста, стремящегося сохранить свои земные богатства, свои права и привилегии.9

                                                       ГЛАВА 2.

            ЦЕРКОВЬ В ЭПОХУ «ДВОРЦОВЫХ  ПЕРЕВОРОТОВ»                      1.1. ЗАРОЖДЕНИЕ ПРОТЕСТАНСТВА  В   ЭПОХУ «ДВОРЦОВЫХ ПЕРЕВОРОТОВ »

Протестанти́зм или протеста́нтство (от лат. protestans, род.п. protestantis — публично доказывающий) — одно из трёх, наряду с католицизмом и православием, главных направлений христианства, представляющее собой совокупность многочисленных и самостоятельных Церквей и деноминаций, связанных своим происхождением с Реформацией — широким антикатолическим движением XVI века в Европе.

Для протестантизма характерно крайнее разнообразие внешних форм и практик от церкви к церкви и от деноминации к деноминации. По этой причине протестантизм, как таковой, можно описать только в общих чертах.10Период российской истории с 1725 по 1762 гг. традиционно именуется историками эпохой «дворцовых переворотов», когда на троне сменилось шесть государей.  Россией, по выражению историка В.О. Ключевского, «правили иноземные немецкие авантюристы», а «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забрались на все доходные места в управлении». Другой русский историк С.М. Соловьев справедливо замечал, что неверно характеризовать этот период как время печальное, недостойное изучения, и выдвигать на первый план господство иноземцев и дворцовые интриги. Но с его легкой руки эпоха дворцовых переворотов считается отступлением от идей реформатора и преобразователя Петра. Некоторые авторы говорят об «историографическом феномене» и совершенно справедливо считают, что приведенную выше крылатую фразу Ключевского лучше переадресовать не к дворцовым переворотам и не к правлению Анны Ивановны Курляндской, а к эпохе Петра. Немецкой партии в России при Анне Ивановне не существовало, немцы  усердно служили интересам России. Анна Курляндская, ставшая русской императрицей в 1730—1740 гг., окружила себя немцами-протестантами, такими как Бирон, Остерман, Миних,  Ласси , братья Левенвольд , сыгравшими значительную роль в управлении государством. Например, вице-канцлер Российской империи граф Остерман, женившись на русской, остался лютеранином, генерал Ягужинский, член Правительствующего Сената, был сыном органиста лютеранской церкви в Москве. Свобода вероисповедания стала традиционным лозунгом, пропагандировавшимся законодательно. Анна Ивановна сама лично принимала живое участие в жизни протестантских церквей; она поддержала строительство лютеранской кирхи в Санкт-Петербурге, которая была названа в ее честь церковью Святой Анны. В 1735 г. императрица Анна объявила о том, что «лютеране» которые свободно исповедуют во всей нашей державе... могут отправлять свое богослужение на основных  принципах их веры». Императрица и ее фавориты оказывали покровительство Лютеранской церкви, осуществляли пожертвования общинам, а православное исповедание в эти годы в некоторой степени подвергалось гонениям (например, был заключен в Петропавловскую крепость архиепископ Феофилакт ). Увеличение числа протестантских общин, священнослужителей и прихожан в стране требовало создания правовой базы для урегулирования церковной деятельности на территории России. Необходимо было юридически закрепить правовое положение инославных конфессий в Российской империи. 23 февраля 1734 г. для управления деятельностью инославных христианских исповеданий было создано     Консисториальное заседание Юстиц-коллегии Лифляндских ,Эстляндских и Финляндских дел, которая ведала делами протестантских и Римско-католической церквей. Первоначально она подчинялась Правительствующему Сенату, затем Министерству юстиции. Деятельность Евангелическо-лютеранской церкви Российской империи относилась к ведению Юстиц-коллегии Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел, призванной регулировать все спорные вопросы по церковным делам в пределах страны. При Елизавете Петровне (1741—1761), дочери Петра I, указом 1743 г. был учрежден коллегиальный орган управления Лютеранской церковью — Санкт-Петербургское консисториальное заседание. С.М. Соловьев считал главной заслугой Елизаветы свержение немецкого режима и «национальность» ее правления. Некоторые преимущества получили протестанты, переходившие в православие. В 1758 г. лютеранам официально было разрешено иметь при своих кирхах кладбища. Все немцы-лютеране, занимавшие видные посты в правительстве — Остерман, Миних, Левенвольд, Менгден, — были арестованы, обвинены в различных государственных  преступлениях и сосланы в Сибирь. Их высылка способствовала проникновению лютеранства в различные города России. Например, Э.И. Бирон, свергнутый еще в результате дворцового переворота 1740 г., с 1742 г.  на протяжении 19 лет отбывал ссылку в Ярославле. Его личный пастор Гове проводил богослужения для общины города, обучал детей иностранным языкам и различным наукам . Наследником Елизаветы стал внук Петра Великого, протестант, герцог Шлезвиг-Голштинский Карл-Петр-Ульрих (1761—1762), привезенный в Россию и перекрещенный здесь в православие. В результате очередного государственного переворота Петр III был отстранен от власти и обвинен в том, что его политика была не православна и не национальна. К власти пришла жена Петра III, немецкая принцесса-лютеранка София-Фредерика-Августа-Ангальт-Цербтская, вошедшая в русскую историю под именем Екатерины II (1762—1796). Прибыв в Россию, она усердно занялась православным вероучением и русским языком. Сохранились свидетельства, что перемена исповедания очень мучила будущую императрицу, она много плакала и искала утешения у лютеранского пастора. Все же честолюбие и блестящие способности взяли верх: при церемонии принятия православия немецкая принцесса так твердо прочла наизусть православный символ веры, что всех удивила. Екатерина писала позже об этом в одном из писем: «Так как я не нахожу почти никакого различия между верою греческою и лютеранскою, то я решила переменить религию». Проявляя уважение к русским традициям и обычаям, к православию и духовенству, Екатерина не забывала о близких ее сердцу лютеранах. Императрица последовательно проводила принцип провозглашения свободы вероисповедания. Он широко пропагандировался в главном законодательном труде Екатерины — «Наказ комиссии по составлению Уложения», написанном в 1765—1767 гг. на основе работ известных европейских просветителей Ч. Беккариа и Ш. Монтескье. В годы правления Екатерины II процесс создания евангелическо-лютеранских приходов достиг своей наивысшей в XVIII столетии точки. За 28 лет в России было образовано 30 новых приходов. Вскоре после восхождения на трон императрица издала указ от 4 декабря 1762 г. и известный Манифест от 22 июля 1763 г. «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правах». Данные законодательные акты призывали иноземцев переселяться в Россию, гарантируя им при этом ряд привилегий, в том числе и в области вероисповедания. Они даровали будущим колонистам «свободное отправление веры», обещали государственную помощь при строительстве церквей, разрешали иметь собственных священнослужителей. Однако право на свободу вероисповедания сопровождалось некоторыми ограничениями. Переселенцам запрещалась миссионерская деятельность среди православных христиан, а обращение их в свое исповедание наказывалось «под страхом всей строгости наших законов». Попытка Екатерины II в 1785 г. открыть лютеранские консистории во всех столицах губерний не увенчалась успехом. Это предложение императрицы входило в ряд мер, предусмотренных "Учреждениями для управления губерний Всероссийской империи", утвержденных 7 ноября 1785 г. Создав более совершенную систему местного управления, губернская реформа не смогла реализовать все проекты, намеченные для се осуществления. Губернаторы не были заинтересованы в основании лютеранских консисторий, в отличие от немецкой принцессы-лютеранки, принявшей в православии имя Екатерина. Единого руководства Лютеранской церковью еще не существовало.  Формально пасторы подчинялись Юстиц-коллегии духовных дел, которая в силу своей удаленности от приходов не могла постоянно контролировать их деятельность. В июле 1786 г. действительный тайный советник Фитингоф составил проект об учреждении Главной консистории лютеранского и реформатского исповеданий. Екатерина II собственноручно написала на документе: «Сей проект составлен по моему приказанию и клонится к тому, чтобы заводить в Лифляндии, Эстляндии и Финляндии, а затем в России, где есть протестантские кирхи, попов из Российских подданных, дабы избавиться от бродяг шведских и иных наций, кои развращают те народы и не вперяют в них верность и ревность к России» . К сожалению, данный проект, как и многие законы того времени, не был осуществлен. Положение протестантов в России за годы правления Екатерины значительно улучшилось. Во второй половине ХVIII в. евангелическо-лютеранские общины  возникли во многих городах России, в том числе и в Сибири — в Омске (1750), Томске (1751), Иркутске и Тобольске (1768). Были образованы новые приходы в Екатеринбурге (1733), Перми (1733), Смоленске (1740), Оренбурге (1767), Киеве (1767), Пскове (1783). В 1765 г. особые права императрица предоставила Евангелическо-лютеранской церкви св. Михаила в Москве . С конца ХVII — начала ХVIII вв. можно говорить о подлинном распространении лютеранства в России. Особая заслуга в этом принадлежит Петру I и Екатерине II. В этот период церковь могла существовать и развиваться в рамках относительной свободы, хотя не полной, но и не настолько ограничиваемой, как ранее. Эпоха «дворцовых переворотов» и «засилья иностранцев» была  благоприятной для дальнейшего развития протестантизма в России и строительства лютеранских церквей11

         1.2 ЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА (1725–1817)

После внезапной кончины Петра I (28 января 1725 г.) наступил период внутренних неурядиц, продолжавшийся несколько десятилетий. «Россия пережила несколько дворцовых переворотов; у власти стояли иногда люди, чуждые стране, по своим эгоистическим склонностям не достойные власти. Причины, обусловившие эту эпоху переворотов и временщиков, коренились, с одной стороны, в состоянии царской семьи, а с другой — в особенностях той среды, которая управляла делами... Как бы то ни было, состояние царствующего дома делало престолонаследие случайным и открывало широкую дорогу для всякого рода посторонних влияний на порядок преемства престола. Посторонние влияния особенно процветали благодаря тому, что на престоле были или женщины, или малолетние государи,— условия, благоприятные для развития фаворитизма и личных влияний при дворе и государстве». Эти события не могли не затронуть также Святейший Синод и церковную иерархию. Среди епископов были и сторонники, и противники петровской церковной реформы, которые становились на ту или иную сторону в борьбе придворных партий и фаворитов в зависимости от церковной политики последних. Введенная Петром I коллегиальная система церковного управления была чрезвычайно непопулярна среди иерархов. Даже сам автор «Духовного регламента» Феофан Прокопович, движимый властолюбием, поддался после смерти Петра I искушению полностью отречься от принципа коллегиальности, который он прежде отстаивал. Подавлявшиеся при жизни царя страсти и антипатии теперь вырвались наружу и при дворе, и в церковной иерархии, сделавшись главными мотивами действий в том числе и членов Святейшего Синода. Назначение в Синод стало прямо зависеть от отношений с тем или иным фаворитом. Оно обусловливалось также часто менявшимися взглядами монархов на роль духовенства в укреплении монаршей власти. Историк XVIII в. сталкивается с ярко выраженной церковной политикой императорской власти. Православная Церковь даже в положении государственного учреждения продолжала пользоваться огромным влиянием в обществе, которым никак нельзя было пренебрегать — тем более в весьма зыбких условиях постоянных перемен на престоле. Разумеется, характер церковной политики государей в большой мере зависел от их личной религиозности и духовного развития. Если Анна Иоанновна в силу своей ограниченности была уверена, что может чинить откровенные беззакония и насилия по отношению к Церкви, то Екатерина II умела осуществлять свои церковно-политические планы умно и дипломатично. Но результат в обоих случаях оказывался одним и тем же: государство приобретало все новые возможности манипулировать Церковью, превращая ее в свою прислужницу. В связи с этим следует принять во внимание, что за 37 лет после кончины Петра I до воцарения Екатерины II престол переходил из одних рук в другие не менее шести раз.  Ожидавшейся всеми перемены в церковно-политической ситуации при вступлении на престол дочери Петра I Елизаветы (1741–1761) не произошло. Церковная политика совершенно чуждого православию Петра III вызывала среди духовенства и верующих недоумение и беспокойство. И только когда кормило правления попало в умелые руки Екатерины II, государственная политика в отношении Церкви стабилизировалась. После смерти императрицы церковно-политическая система продолжала развиваться в намеченном ею направлении и в начале правления Александра I получила окончательное завершение в ходе общей реорганизации высших государственных органов.12

                                           ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С быстрым развитием «епропитизации» в России все новшества привезенные Петром из Европы, не могли не затронуть всех слоев населения, и естественно все новшества коснулись и православной церкви. Если раньше  в середине   в  16 века церковь была на одном уровне  с государством, церковь имело независимость к церкви прислушивались ,  то к моменту  царствования Петра Первого мы видим что церковь становиться  неким государственным органом , которое ведет тотальный контроль за всеми слоями и классами русского общества того времени. Церковь берет на себя полицеские функции, и становиться главным царским политическим  органом охраны монархии. Сплетаясь с монархией церковь получала меньше независимых (свободных) прав ,  церковное служители становились своего рода государственными служащими, и даже принимали некого рода присягу. Также царем была принята отмена «тайной исповеди» при которой священники должны были докладывать все что говорят им прихожане, все эти реформы Петра не могли не сказаться на простых крестьянах, которые уходили из привычных мест обитания на Дон, уходили для борьбы со своими эксплуататорами . Государство вело контроль и за самой церковью,  ставя на верховные посты себе угодных  людей.  Во времена правления Екатерины  в 1773—1775 гг. весь юго-восток России, Урал, районы Среднего и Нижнего Поволжья, Западной Сибири были охвачены крестьянско-казацким восстанием под руководством донского казака Емельяна Пугачева, который объявил себя чудесно спасшимся от смерти императором Петром III. От имени Петра III Пугачев объявил отмену крепостного права и освобождение всех частновладельческих крестьян, также бунт был и спасением от антихриста , люди шли за Пугачевым, в нем видели своего, из народа, он для них был  Царем а не императором . В 18 веке государство очень изменилось , на трон взошел не царь а император всероссийский, перемены коренным образом переменили отношение к религии, теперь она стала служить государю, и очень сильно сплелось с самодержавием . Также в период так называемых «дворцовых переворотов»   православная  церковь начала притесняться протестантами , привозившему  иную нам веру из- за границы, и в этот период православная церковь выживала как могла..

     С изучением  данной темы курсовой работы , я понял что и почему в  последствии после революции 1917 года , а именно октябрьского переворота  отношение к церкви стало другим, ее считали большевики оплотом монархии, в ней видели символ империи , в ней видели жандармов и полицейских, и храмы которых так много было в России стали уничтожать сотнями дабы забыть и стереть из памяти людей все то что было до 1917 года. Для нашего народа церковь не была оплотом  монархии , церковь была в первую очередь верой, верой которую не смогли отнять советские комиссары , не смогли отнять сталинские лагеря. Да , вера была в какой то степени политическим местом, но были духовные семинарии, где люди получали знания, церковь занимала главное место в жизни крестьян, и то что сейчас церковь просыпается от сна, меня радует , что все так, что мы  видим как церковь опять становится опорой  государства, что  мы     восстанавливаем   храмы, уничтоженные большевиками, понимая кем для Петра была в те времена церковь я вижу другое , что во все времена вера помогала нам , наша православная вера помогла во всех бедах, и наш народ  всегда проходили через все испытания дарованные нам , на том стояла , стоит и стоять будет РУССКАЯ ЗЕМЛЯ...